важные сведения о состоянии Мэри сразу передавать через Эми лично ему. Обещал при необходимости максимально быстро прислать за ней транспорт и Элис впридачу. Объяснял, что заботится в первую очередь о безопасности сестры, но в случае надобности сумеет прикрыть всех, кто ему помогает.
«Эх, ребята, — подумал Джеф, небрежно запихивая лист обратно в конверт, — что-то вы поздно спохватились. Теперь я вдруг стал всем нужен. Но где вы были, когда помощь была нужна мне? Единственный человек на этой планете, которому я хоть чем-то обязан — это Марио. Он несколько раз совершенно бескорыстно вынимал меня из дерьма. И вы думаете, что стоит поманить сомнительными плюшками, я тут же сдам вам его жену? Однако кое в чём Эндрю прав: надо присматривать Мэри и следить, чтобы с ней всё было в порядке».
Отложив бумаги, Джеф выглянул из пещеры. Над морем сгущался белёсый предрассветный туман.
Двадцать пять дней подряд Джеф проводил все анализы и замеры, добросовестно заполнял все присланные Эндрю таблицы, и у него скопилось достаточно данных, чтобы сделать о происходящем собственные выводы. Не хватало только знаний.
Каждого прилёта Эми Джеф ждал теперь с жадным нетерпением. Помимо вещей, продуктов и своего тела Эми приносила ему из Гондолина книги.
В первую очередь Джеф выпросил пару учебников по акушерству и гинекологии. Порывшись в них, понял, что ничего не смыслит в медицине, и упростил запрос. Уже на следующей неделе его книжная полка пополнилась стопкой научно-популярных изданий для женщин типа «Я жду малыша», кратким справочником по оказанию первой медицинской помощи и учебником базовой анатомии с физиологией для студентов первого курса медколледжа.
Читал Джеф быстро. И чем дальше, тем больше приходил к выводу, что этот путь ведёт в тупик. Учебники слишком мало уделяли внимания первым признакам неблагополучия, они описывали симптомы уже развившихся болезней. Популярные же издания просто засоряли мозг. Если отфильтровать из них всю словесную шелуху, оставались лишь советы не волноваться, мыслить позитивно и при любых сомнениях обращаться к врачу. Джефу не к кому было обратиться. А сомнения одолевали.
По результатам анализов и стандартных расчётов выходило, что Мэри безупречно здорова, хоть сейчас отправляй в космический десант. Но «дневник позора» говорил о другом. Джеф начал вести его почти сразу после прибытия на остров и делал это по большей части из баловства: отмечал, сколько раз в день и по какому поводу им с Мэри случалось поцапаться, кто начал, кто, по его мнению, был неправ… Позже он забросил эти записи, а недавно снова наткнулся на них, когда искал себе блокнот для конспектов.
Сравнив старые наблюдения с тем, что припомнилось за последние два месяца, Джеф невольно задумался. Общее число конфликтов осталось почти неизменным, поменялись их содержание и смысл.
Если в начале перепалки Джефа с Мэри маскировались под дружеские подколы, то теперь они просто ругались, словно престарелые супруги, которые давно надоели друг дружке, но ленятся начать бракоразводный процесс.
Сразу после знакомства основными поводами для придирок со стороны Мэри служили Джефова неряшливость и неловкие попытки общения с ачами. Джеф готов был признать, что чаще всего замечания Мэри оказывались справедливыми.
После исчезновения Марио многое изменилось. Инициатором большинства стычек по-прежнему выступала Мэри, но доставалось Джефу уже в основном за то, что он не кладёт на место общие вещи. И по большей части обвинения эти были беспочвенны: Джеф, к примеру, никуда не забирал огниво с кухни, а коробку со специями даже в руках не держал… Скорее всего, Мэри просто забыла, куда убрала их, а после не смогла найти.
А ещё Джеф вынужден был признать, что Мэри стала гораздо хуже готовить. Ему и прежде случалось есть пересоленное или пригорелое, но в последние недели такое стало происходить с завидной регулярностью. Мэри промахивалась со специями, путала соль и сахар, забывала снять горшок с углей…
Из всего этого напрашивался вывод: его соседка стала на редкость раздражительной и рассеянной. И уже не могла похвастаться безупречной памятью. Подтверждение тому Джеф неожиданно обнаружил на обеденном столе: Мэри, которая прежде не нуждалась ни в каких напоминаниях, начала вести антисклерозник, составлять ежедневные списки дел.
Обнаружив её блокнот, Джеф открыл самый первый лист и увидел дату — начало прошлого месяца. Сперва Мэри всего лишь делала отметки в два-три слова о предстоящих важных делах. Но чем дальше, тем подробнее и длиннее становились её записи. Кроме того, за месяц у Мэри ощутимо испортился почерк. Добравшись до последней страницы, Джеф понял, что не только с трудом разбирает текст, но и постоянно видит в нём ошибки: Мэри забывала про знаки препинания, порой меняла местами соседние буквы и слоги в словах и даже не замечала этого. Джеф специально вернулся к первым листам и проверил — в начале ничего подобного не было. Отдельные перестановки букв появились ближе к середине блокнота, а к концу их стало раздражающе много. Что это, простая невнимательность во время быстрого письма? Признак депрессии? Или может, лёгкое снижение когнитивных функций, вполне простительное под конец беременности? Очень хотелось махнуть рукой и сказать: пустяки… Но Джефа одолевали неприятные подозрения, и он попросил Эми привезти ему пару книг по неврологии и психиатрии.
Эми должна была появиться сегодня, но пока до её прилёта оставалось достаточно времени. Солнце едва миновало зенит. В надежде пообедать Джеф доплёлся до пещеры Мэри и заглянул внутрь. На погасших углях красовался котелок с давно выкипевшим супом.
— Эй, — позвал Джеф.
Ответа не последовало.
— Мэри?
Пещера откликнулась гулким эхом. Пусто было в спальне, пусто и в кладовке. «Куда её черти унесли в такую жару? — недовольно подумал Джеф. Присев у очага, он потрогал угли. Очаг успел не только погаснуть, но и остыть. — Странно… Это что ж получается, её нет с самого утра?»
Раздражение потеснила тревога. Джеф выглянул за дверь. Терраса была пуста. Молодые побеги кукурузы мягко шелестели листьями. Засунув подальше скверные предчувствия, Джеф вышел к парапету и огляделся. Волны мягко лизали пустой берег, еле слышно шуршал камыш.
— Мэри!
Звук увяз в горячем воздухе. Никто не откликнулся на зов. «Может, наверх пошла, за водой? — сказал Джеф сам себе. И тут же, вернувшись в кухню, обнаружил на крюке полный чайник. — Чёрт! Вдруг ей стало плохо где-нибудь на той стороне? А что если… Так,
