К моменту, когда, наконец, прилетела Эми, Джеф успел сам сварганить ужин (получилось ещё хуже, чем у Мэри), сыграть с Мэри пару партий в космический бой (оба раза проиграл), побеседовать с Клячей (на острове всё в порядке: камыш пошёл в колос, рапанов много, у ачи-деток растёт ювенильное перо) и прогнать всех спать. И всё равно казалось, что время тянется непростительно долго.
Эми он встретил на пляже, отнял у неё обе сумки и почти бегом поволок их к себе. Когда Эми поднялась наверх и заглянула в жилище Джефа, тот сидел на полу по-турецки с «Клинической неврологией» в руках, а вокруг в художественном беспорядке высились горы небрежно вытряхнутого из сумок барахла.
— Ого, — усмехнулась девушка, обводя насмешливым взглядом учинённый Джефом погром. — Безудержная тяга к знаниям? А я-то думала, ты так припустил домой, потому что по мне соскучился…
Джеф поморщился и нетерпеливо махнул на неё рукой. Эми снова усмехнулась и неторопливо расстегнула комбинезон на груди. Джеф вынырнул из книги, споткнулся об Эми взглядом и вдруг резко спросил:
— Ты нормальная?
— Что? — удивлённо переспросила она.
Джеф, опомнившись, чуть убавил тон:
— Ну, у тебя гражданский паспорт полный, без ограничений? Психотестирование проходила?
— А, вот ты о чём… Да, конечно. Иначе как бы мне выдали лётные права?
— Результаты помнишь?
— Индекс Слейтона 38, стрессоустойчивость 10, лабильность 9, адаптивность 9,2, мнемопрофиль В, личностный психотип 4-А, — ответила она с плохо скрытой гордостью.
— Супер. Держи блокнот, давай-ка продублируем психотипирование, адаптивность и мнемотест…
Вне лаборатории стандартные тесты и у Эми, и у самого Джефа дали результаты, отличные от официальных. Своим сдвигам Джеф не удивился: со времён подтверждения им гражданского паспорта прошло больше десяти лет. Но Эми? За три года у неё могла, конечно, взлететь тревожность, снизиться адаптивность, но не в два же раза? Хорошо, пусть это стресс повлиял: травма позвоночника, отчисление из лётной академии, потеря Земного вида на жительство, развод. Неудивительно, что после таких приключений она искала утешения в церкви. Но почему вдруг определился другой психотип? Он, вроде, не должен меняться в течение жизни.
— Слушай, а ты где тестирование проходила? На Земле?
— Да. Мне поставили чип, провели тестирование и выдали паспорт после поступления в академию.
— Странно. Как же ты тогда вступительные экзамены сдавала?
— Дистанционно. Уроженцам закрытых миров так можно, а я родом с Санта-Спринг.
Все эти новости убедили Джефа лишь в одном: паспортные данные мало что могут рассказать об истинном состоянии психики и личных качествах человека. К пониманию, как контролировать состояние Мэри, это точно не приближало. Зато во «Введении в психиатрию» Джеф вычитал, что нервная система имеет огромный адаптационный резерв, главное — заставлять мозг активно работать.
Джеф прекрасно понимал, что в случившемся с Мэри есть доля его вины: слишком мало они в последнее время общались, слишком поздно он заметил признаки неблагополучия. Теперь ему очень хотелось верить, что процесс нейродегенерации не зашёл глубоко, и его ещё можно затормозить или даже повернуть вспять.
Не дождавшись Джефа, Эми заснула, а он всё раздумывал о том, как будет заниматься с Мэри, заставлять её поддерживать ещё не угасшие навыки и формировать новые, какие упражнения и тесты будет с ней выполнять…
Зачем ему всё это, Джеф не сразу сумел дать себе честный ответ. Но, поразмыслив, пришёл к весьма некомфортному выводу: он успел привязаться к Мэри, привык чувствовать её рядом с собой, как часть картины мира. Он, всегда гордившийся тем, что умеет держать дистанцию в отношениях с людьми! Да, Джеф не разделял убеждений Мэри, и она не привлекала его, как женщина. Но они жили бок о бок и вместе с Марио, Клячей с птенцами и ещё не рождённым младенцем составляли отдельное сообщество, особую маленькую стаю.
Неделя пролетела быстро. Вечера теперь проходили не в молчаливом жевании пригорелой каши, а за чтением приключенческого романа, освоением новых рецептов из поваренной книги и игрой в карты. Их сделали сами, изрезав и разрисовав несколько листов из журнала Эндрю. Вдвоём, правда, оказалось не слишком интересно, поэтому возникла мысль научить играть Клячу. Та оказалась сообразительной и к общему удовольствию живо освоила бридж, дурака и марьяж. Вечерние посиделки стали долгими и оживлёнными. Уходить среди ночи в темноту не хотелось, и Джеф сам не заметил, как опять переселился в пещеру Мэри, на матрас у очага.
Как и просил Джеф, Мэри больше никуда не уходила одна. Если нужно было отправиться на верхнюю террасу за водой или вынести мусор, чаще всего они шли вместе: Джеф тащил вёдра, а Мэри по пути развлекала его болтовнёй.
Теперь, когда эти разговоры из докучливого фона превратились в материал для исследования, Джеф слушал их крайне внимательно и с удивлением понял, что Мэри отлично помнит своё неприкаянное детство в лаборатории. Она в мельчайших деталях описывала проводимые при ней и над ней опыты, медицинские процедуры, забавные случаи, которых немало происходило в отсутствие строгого начальства… Зато обсуждать свою жизнь на острове Рассветного Пламени она не любила. Стоило направить разговор в сторону недавних событий, Мэри сразу же замолкала, и лицо ее принимало замкнутое, сонное выражение. Джеф не настаивал, ему казалось, что всё идёт очень и очень неплохо.
Однако чуда не произошло.
В следующий раз к встрече с Эми Джеф готовился от души: надо было хоть чем-то вознаградить девчонку за прошлое безобразие. Он прибрался в своей пещере, сменил бельё, напёк блинов, в чём за неделю возни у очага успел изрядно поднатореть. Эми сперва вела себя холодновато и не выказала радости от встречи, но когда Джеф преподнёс ей кулёк варёных и очищенных креветок, сменила гнев на милость.
— А пиво из водорослей здесь не подают? — спросила она с хитрой улыбкой.
— Сожалею, мэм, — ответил Джеф, напустив на себя крайне торжественный вид, — пиво только привозное. Из местных
