Ко всему прочему, от комбайна в грунте расходились такие ударные волны, что Василиса едва не откусила себе язык.
Медлить нельзя было ни секунды. Опытный сержант Бабур прекрасно понимал это. Он скомандовал:
– По инопланетному захватчику – длинными очередями! Огонь на поражение!
Кумар только того и ждал.
Пулемет завыл, безжалостно вспарывая слуховые нервы.
Василиса зажала уши руками. И зачем-то зажмурила глаза.
То же сделал и старый лис дядя Толя.
Однако довольно быстро любопытство пересилило страх увидеть что-то настолько страшное, что идти с этим по жизни и сохранять при том беспечный вид будет решительно невозможно. Василиса открыла глаза...
Пулеметный расчет почти сразу нащупал уязвимое место вражеской машины.
Им оказались хитроумные гибкие приводные тяги, идущие от корпуса к шарам-колесам.
Расписывая Василисе возможности своего пулемета, сержант Бабур ничуть не преувеличивал – гиперзвуковой вольфрамовый шквал буквально пропиливал любую преграду на метры вглубь. В результате несколькими удачными очередями егеря смогли перерубить десяток полупрозрачных труб с тягами по правому борту комбайна.
Три шара-колеса замерли.
Влекомая могучей инерцией, машина развернулась почти на сто восемьдесят градусов, наполовину засыпав окоп комьями земли. Но, к счастью, комбайну так и не удалось достать пятерку отважных своими носовыми ногощупальцами!
Используя выгодный момент, сержант тут же разрядил свою чудо-трубу.
Пламенный Привет из Хосрова с хищным шипением вгрызся в корму комбайна, похожую на носок стоптанного домашнего тапка.
Поскольку это был всего лишь агрегат для сбора сырья, а вовсе не космический линкор с его многометровым супербронированием, Привет из Хосрова запомнился всем присутствующим своей, да простится автору такой каламбур, проникновенностью.
Безжалостно испаряя материю, боевые элементы преодолели, уже внутри комбайна, инертный мешок биореактора и вгрызлись в центральный энергетический узел, где спокойно себе делились изотопы америция, снабжая комбайн энергией.
С громким хлопком лопнули скорлупа главного кожуха и труба с теплоносителем – жидким натрием.
Раскаленные струи щелочного металла ударили во все стороны с напором кумулятивного песта. Но главное совершил внутренний гидравлический удар, который буквально разорвал комбайн пополам.
– Хвала Ахура-Мазде и ниспосланному им Вэртрагне! – с чувством провозвестил сержант Бабур. Однако команды прекратить огонь не дал.
А потому рядовой Кумар – он был рад стараться – состроив демоническую гримасу, продолжил кромсать комбайн на лоскуты очередями.
А третий боец, имя которого ни Василиса, ни дядя Толя так и не узнали, сменив очередной патронный ящик на новый, принялся вдруг подскакивать на месте и клекотать, как хищная птица. Было видно, что вся тройка егерей испытывает пресловутое "опьянение боем"...
Дальнейшие события, увы, были совсем не такими радостными и победными.
Инцидент с комбайном запустил необратимую реакцию полномасштабного сражения. Все шесть десятков комбайнов, до того момента умиротворенно пожиравших фермерские угодья на пять метров вглубь, радикально изменили линию поведения.
Несколькими плотными группами они атаковали ближайших людей и постройки.
Часть комбайнов обрушилась на дома фермеров. Остальные – на позиции егерей "Атурана".
Конкордианские солдаты, в отличие от фермеров, могли за себя постоять. Так же, как и сержант Бабур. Поэтому комбайны джипсов, оставив перед окопами егерей шесть туш, исходящих радиацией, дымом и шипучими струями натрия, повернули на северо-запад.
Они устремились к городу Рита.
И тогда гражданскому населению Наотара пришлось испить чашу горя до дна...
Комбайны пожирали машины, деревья, вминали в грунт дома.
Комбайны поглощали беззащитные, оставшиеся без охраны стада вместе с загонами и коровниками.
Комбайны поганили водохранилища, разрушали тщательно выстроенные ирригационные сети.
В конце концов, они совершенно не делали различий для скота и людей. Машины пришельцев с одинаковым прагматичным равнодушием проглатывали и детскую коляску с ее обитателем, и заблудившуюся козу, и семейство чванливых индеек, и болонку престарелого пехлевана вместе с пехлеваном...
Конечно, против комбайнов были сразу же нацелены не только все сухопутные части с приданными им вертолетами, но и флуггеры военно-космических сил.
Штурмовики и оснащенные ракетами "воздух-поверхность" торпедоносцы "Фраваши" покинули зону ожидания и немедленно атаковали.
Увы, здесь доблестных пилотов Великой Конкордии ожидал первый сюрприз: если комбайны не располагали каким-либо дальнобойным оружием против наземных целей, то против воздушных в их арсенале нашлось кое-что действенное!
В корме каждого комбайна обнаружились три гибких хобота.
Они проворно сопровождали воздушные цели и стремились поразить их при помощи сверхзвуковой струи какого-то едкого химиката!
Вместе с агрессивной жидкостью хоботы изрыгали потоки круглых камешков, которые на дистанции в несколько сотен метров вполне уверенно сбивали летящие в комбайны ракеты!
Выходило, что для надежного поражения комбайна требуются усилия двух-трех флуггеров одновременно. А это немало!
Но самым неприятным сюрпризом стали джипсианские флуггеры-гребешки.
Они бесшумно, как гигантские летучие мыши, носились над полем брани, осыпая конкордианские машины частыми импульсами рентгеновских лазеров.
Нахальные бестии были вполне уязвимы для ответного огня истребителей. Да только вот попасть в постоянно меняющую курс вертлявую цель было трудновато даже для самых опытных пилотов! Даже для самых совершенных самонаводящихся ракет!
Двенадцать минут головокружительной собачьей свалки – и на огромном пространстве от набитого ядовитыми гадами моря до разгромленных фермерских хозяйств остались догорать тридцать восемь конкордианских флуггеров. (Огромное количество – если учесть, что за предыдущий год во всех стычках с пиратами и трапперами Конкордия потеряла лишь полторы дюжины машин.)
Пока Василиса и дядя Толя отсиживались в окопе под защитой старшего сержанта Бабура, к западу от Прибежища Душ имени Счастливой Звезды приземлился долгожданный эвакотранспорт – как видно, звезда и впрямь оказалась счастливой.
Три тяжелых транспортных вертолета "Ченда" и пятнадцать винтокрылых машин поменьше сели где смогли, поближе к детям. Одни – на футбольное поле, другие – на дорогу между Педагогическим комбинатом и Биозаводом.
