Тех самых детей, для которых она еще утром готовила морковный салат с изюмом, орехами, сельдереем и чесноком!
"Боже мой, всего лишь утром... А кажется, с начала этого светопреставления прошло три дня", – горько вздохнула Василиса.
Хотя в школу компания из пулеметного окопа проникла шесть часов назад, комфортом директорского кабинета они наслаждались лишь последние минут сорок.
Стоило им переступить порог, как объявившийся точно из-под земли комбайн, лютуя, снес левое крыло здания. А в открывшемся проломе мелькнули два очень внимательных и недобрых джипса-гребешка...
Даже драчливым егерям "Атурана" хватило ума трезво оценить свои силы.
– За мной, в подвалы! – скомандовал сержант Бабур.
Правда, до подвала они не добежали – лестница, ведущая вниз, была полностью завалена обломками.
Прятаться им пришлось в прихотливо изукрашенной мелкой лазурной плиткой бане-хамаме. Там было сыро, темно, сильно пахло штукатуркой и шампунем. Изможденная беготней и прятками Василиса легла на мраморный массажный стол и сразу же почувствовала себя... трупом.
К счастью, в тот вечер комбайн побрезговал Прибежищем Душ имени Счастливой Звезды – видимо сочтя звездную школу недостаточно питательной.
"Гребешки" – те тоже улетели, сэкономив пару-тройку гигаджоулей для более важных целей.
Вообще же, Василисе и ее спутникам очень повезло, что джипсы не задавались задачей уничтожить все человеческие особи в районе высадки. Точно так же они не стремились тотально следовать тактике "выжженной земли", занимаясь лишь сбором сырья да обеспечением безопасности своих комбайнов и кораблей-"свечек".
Когда сидеть во влажной тишине банного подземелья стало физически невыносимо, сержант Бабур дал "добро" на то, чтобы вновь подняться в вестибюль.
Там дядя Толя взял инициативу в свои руки – отыскал кабинет директора, натащил туда еды из холодильника учительской (где он обнаружил Пакизу и Фархада), раскупорил анисовку...
Кое-как отужинав козьим сыром и копченым угрем, сержант Бабур в очередной раз попытался связаться со своими.
Однако никто ему не отвечал.
Ну то есть совсем никто.
– Даже не знаю, как это понимать, – тяжело вздохнул сержант Бабур.
– Зато я знаю, – воздев палец к потолку, провозгласил – несколько громче, чем это предполагали обстоятельства – уже вдатый дядя Толя. – Знаю! Это – пипец! Уж поверьте мне на слово, милые друзья, я их повидал немало.
– И где, хотелось бы знать, вы их повидали? – сержант Бабур бросил на дядю Толю жгучий ревнивый взгляд. Ему не понравилось, что кто-то выставлял себя более опытным, чем он, в присутствии дам.
– Ну... Скажу обтекаемо: на Вентусе.
– А что вы делали на Вентусе? Ведь, насколько мне известно, гражданскому населению туда летать запрещено.
– Бабочек ловил. Охренительно ценных. И там, когда скакал с сачком... разного навидался.
Василиса уже поняла, что биография дяди Толи – что-то вроде мешка деда Мороза, в который дядя Толя время от времени запускает руку, чтобы извлечь на свет очередную подходящую к случаю (а то и не очень подходящую) диковину-воспоминание.
– Ладно, растолкую для невежд, – снизошел до объяснений дядя Толя, приобнимая сержанта Бабура за плечи. – Вот у тебя, сержант, сейчас нет связи. А нет связи почему? Потому что спутники связи не функционируют. А почему они не функционируют? Потому что кто-то их к едреней фене посшибал! А как этот загадочный "кто-то" мог их посшибать, если их защищают ваши корабли? Ответ: "кто-то" их подорвал после того, как уничтожил все корабли, которые защищали эти спутники связи! И этот "кто-то", я думаю, не кто иной, как джипсы-расчески... Тебе, братка, наверное, трудно поверить в то, что эти расчески могут уничтожать ваши истребители, которые такие дорогие и могучие... А я тебе как пилот скажу: расчесочки – это кошмар и тихий ужас, вот что это такое! Будь я пилотом-истребителем, я бы гордился, если бы одного такого не то что даже сбил, а просто поцарапал! Вот так-то, сержант.
– Спутники спутниками, но горизонтально моя рация должна хоть до кого-то доставать. – Судя по выражению лица Бабура, который, как и большинство клонов, совершенно не умел скрывать свои эмоции, на душе у сержанта воцарилась безлунная ночь. – Должна. Но никто не отвечает...
Рядовой Кумар, посланный сержантом на разведку, доложил, что никаких признаков присутствия егерей в поле больше не наблюдается. Там безраздельно хозяйничают четыре прожорливых комбайна. Но зато – и в этом рядовой Кумар видел хороший признак – в воздухе чисто. Гребешки будто попрятались. Только на западе, над Ритой, алеет зарево и время от времени что-то пролетает.
– Будем ждать, – постановил сержант Бабур и отправился на чердак, к пулемету.
Когда в кабинет директора ввалился оборванный, полуобгорелый человечек с запекшимися кровоподтеками на лбу, все вскочили со своих мест – так много ужаса и горя было в этой лилипутской фигуре. Да, то был именно лилипут, карлик – ростом хорошо если метр двадцать.
– Люди! Помощь! Срочно! Там! Биозавод!
– Что?! Что Биозавод?
– Чудовища! Проклятые чудовища! Вентиль! Его закрыть! Срочно! Чудовища везде!
– Ты не части... Не части! – попросил человечка дядя Толя.
Чтобы не быть голословным, он протянул вошедшему стакан, на дне которого плескалась анисовая водка (пилот был по-прежнему одержим идеей кого-нибудь напоить, ну хотя бы ритуально).
Как ни странно, человечек принял стакан.
Опрокинул его в рот.
Выдохнул анисовым жаром.
Помолчал несколько секунд.
И заговорил – куда более спокойным и уравновешенным тоном.
– Друзья! Там – несчастье. Там – беда. На Биозаводе. Чудовища все испортили. Из-за них утечка. Несущей. Жидкости.
Дядя Толя налил коротышке еще. Тот вновь не стал отказываться. И, выдохнув, продолжил:
– Если не остановить утечку, дети погибнут.
– Разве там есть дети? – удивилась Василиса. – Я думала, всех эвакуировали!
– Эвакуировали только ясли и детсад, – пояснила учительница химии Пакиза. – А эмбрионы... их он и называет детьми... эмбрионы остались!
– А где они остались? – настороженно спросила Василиса.
За все время, проведенное в Педагогическом комбинате, она так и не осознала до конца самое главное: в Прибежище Душ занимаются производством людей от зиготы до младенца. А не просто каким-то там "воспитанием" от младенческого возраста до старшего школьного. Что, конечно, не делало чести ее познавательным способностям.
– Они остались... ну... в матках! Конечно там!
– Да-да, в матках! Из-за чудовищ ток несущей жидкости нарушен! Дети голодают! Дети задыхаются! Вы должны сделать что-нибудь! Иначе все они погибнут! Или того хуже: родятся уродами! – на лице человечка воцарилось выражение неподдельной муки.
