– Нет, мне некогда.
– Но вы можете идти в рубку, я спрошу по интеркому.
Джош мысленно выругался и направился к своему рабочему месту.
– Я обнаружила несоответствие, капитан, – мяукал в наушниках голос Симы. – Луну мы можем наблюдать визуально, она у нас над головой. Вы объявили, что мы тормозим с однократной перегрузкой. При этом мы видим, что сила тяжести направлена вертикально вниз. Простым глазом заметно, что лунная поверхность приближается.
– Ну и что? – рассеянно спросил Джошуа, устанавливая рукояти позиционера «пять-пять-пять-пять», как предписывал штурман.
– Да то, – вмешался Марсианин, – что это противоречит законам механики. Девчонка права. Дюзы клипера смотрят чёрт-те куда, если при этом работает двигатель, вы, кэп, не тормозите, а разгоняетесь прямиком в Луну.
«Десять, девять, – следил за отсчётом капитан Росс. – А ведь они правы, шесть, пять, а что если…»
– Переход на орбиту снижения, – механически проговорил он. – Двукратная, три минуты.
Он сдвинул рукоять тяги и лёг затылком на подголовник, наблюдая, как тяжелеет тело. Пот выступил на лбу. Джош едва не поддался искушению в последний миг перед увеличением нагрузки, – захотелось сдвинуть как попало позиционер и посмотреть, что будет. Наверняка ручки сами переползли бы в положение «пять-пять-пять-пять».
– Очень странно маневрирует ваш клипер, – зудел на ухо Марсианин. – Вам не кажется? Непохоже на обыкновенный ионолёт.
«Что ты понимаешь в ионолётах?» – подумалось Россу, но вслух он не сказал ничего. Болезненная штука – раздвоенность, неприятная и непозволительная для капитана туристического судна экстракласса. Долг прежде всего – капитан Росс исполнял указания предиктора-штурмана исправно: устанавливал ручки в указанные позиции, следил за радарами, считывал показания альтиметра и гирокомпасов, проговаривал вслух положенные формулы, но… От мыслей не спрячешься за параграфами инструкции. «Всё ненастоящее, вот в чём дело. Приборы эти – чепуха. Я и раньше сколько раз замечал! Странно маневрирует? Ещё как странно. Указания штурмана – вообще полный идиотизм. Как будто цель – сжечь побольше топлива. Почему мне раньше не пришло в голову? Сдаётся мне, старина Джош, ты просто отбрыкивался как мог от очевидной мысли: всё это липа. Позиционеры, приборы, инструкции, скафандр твой… Зачем он вообще нужен, если в программе нет выхода на поверхность с борта клипера? И зачем на борту нужен пилот, если рукояти управления сами…»
– Что вы сказали? – прошелестел в наушниках голос Марсианина.
Джошуа тряхнул головой. Не хватало ещё думать вслух. Сомнения сомнениями, а долг прежде всего.
– Я сказал: повторите последнюю команду.
– Поворот на правый борт тринадцать, – прочёл с дублирующего экрана Марсианин. – Позиционер восемь-шесть-четыре-шесть. Двукратная, пять секунд. Джош, послушайте…
«Восемь-шесть-четыре-шесть», – поставил капитан.
– Джош! Что будет, если вы пропустите команду?
«Ничего», – подумал капитан и собрался увеличить нагрузку на двигатель, как было предписано, но обнаружил вдруг, что не может двинуть рукой.
– Вы спятили, Марси?! – заорал он.
Марсианин расстегнул свои ремни, перегнулся через спинку кресла пилота и прижал руки капитана к подлокотникам.
– Тихо, Джош, не дёргайтесь. Мы только посмотрим, что будет.
Капитан Росс прекрасно знал, что будет. Ходовая ручка сдвинется на одно деление без участия пилота, затем через пять секунд вернётся в прежнее положение.
– Вы видели, Джош? – возбуждённо спросил Марсианин, проследив за эволюциями рукояти управления.
– Видел, – проворчал капитан. – Пустите руки.
Первым делом надо отключить интерком, что и сделал Джошуа, когда почувствовал, что запястья свободны. Незачем ставить в известность остальных.
– А, так вы об этом знали! – торжествовал Марсианин.
– Я похож на идиота? Может ли пилот не заметить такое?
– Зачем же тогда… А, понимаю. Они взяли с вас подписку, а вы и рады были корчить из себя межпланетного волка. Я давно понял, что дело нечисто, а когда услышал, как вы бормочете себе под нос, мол, зачем на борту нужен пилот… Вы проговорились, капитан Росс, я вас поймал. Пока мы с вами пререкаемся, клипер дважды поменял курс без вашего участия. Что скажете, кэп?
– Вот что я вам скажу, – спокойно ответил Росс, скрестив на груди руки. – Если есть богатенькие бездельники вроде вас, готовые платить миллионы за то, чтобы им полоскали мозги, я не вижу, почему бы не поучаствовать в этой клоунаде. Мистер Марси, вы и вам подобные всю жизнь водили меня, как осла за морковкой, и всякий раз оставляли с носом. Лётная школа, Колорадо-Спрингс, переподготовка, экзамены, опять переподготовка… А потом – бац! – «вы не проходите по возрасту». Знаете, если один чёрт не вышло из меня пилота, стану хотя бы клоуном, но вы и такие как вы будете у меня дрессированными собачками. Ну-ка, штурман Марси, какая там следующая команда?
– Двадцать один по крену, – буркнул Марсианин. – Минута однократной.
– Откровенность за откровенность: что вы делали ночью в отсеке двигателя?
– Я там не был.
– Врёте. Посмотрите, что я набросал на досуге.
Джошуа вытащил из кармана блокнот и, не оборачиваясь, протянул Марсианину.
– Что это? А, вы тут пытались разобраться с нашими перемещениями… Почерк у вас красивый. Это что? Ага, план корабля. Вам наскучила роль капитана? Решили поиграть в сыщика? Обстоятельно подошли к делу, ничего не скажешь. И что вышло?
– Вы читайте. Там всё написано, – ответил Росс, включил интерком и развернул поверх рабочего поля предиктора-штурмана окна камер наблюдения.
Пусть пилотом Джошуа Росс себя больше не считал, но капитаном корабля остался, ответственность за жизни пассажиров с него никто не снимал.
– …твёрдой руки нашего капитана, хоть он и молчит, – витийствовал Свистун Дик.
Джошуа захотелось снова выключить интерком.
– Возможно, его захватили в плен марсиане, – замогильным голосом пугал Портер. – Я видел здесь одного. В профиль он был похож на Орсона Уэллса, но анфас – вылитый Герберт У. Одно лицо.
– Как это красиво! – пропела мисс Гилберт.
– Что? – удивился Портер. – Физиономия Уэллса?
– Я читала, что он не отличался особенной красотой, – пискнула Хань Симен.
– Глупости! – фыркнула Бэла. – Я о Луне. Да посмотрите же, какая она… О! Ещё кратер!
– Ничего не вижу красивого, – обиделся Уильям С. Портер. – Что вы все в ней нашли? Престарелая Селена – кожа в морщинах и оспинах. Ей бы не помешала подтяжка. Могла бы подкраситься к моему прибытию.
– Вы пошляк и ничтожество, Уильям, и понятия о красоте у вас плебейские. Что угодно осмеять готовы, лишь бы понравиться публике. Вы растаскиваете настоящее искусство на репризы, драму превращаете в бурлеск, а трагедию в фарс. Вы…
