Когда изучали историю цивилизации, Осетр весьма жалел, что не встретилась землянам на просторах Галактики иная, негуманоидная, нечеловеческая раса. Попадись людям какие-нибудь арахниды либо галактозавры, да окажись они на подходящем уровне развития, и не было бы семи существующих ныне Великих государств, потому что нашелся бы среди потомков Адама и Евы имярек-Объединитель, и перед лицом угрозы реального уничтожения со стороны иных хозяев пространства позабыли бы люди междусобойные распри и поддержали бы Объединителя в его умном и дальновидном деле!
Но, увы, по неведомой причине отдал господь Галактику в руки одного только земного человечества, а что там, вдали, в тусклых спиралях Туманности Андромеды, мы знать не знаем и в ближайшие века не узнаем, потому что прыжки в межгалактическом пространстве пока что не получаются… Мы в центр собственной-то Галактики попасть не можем!
Результат божьего провидения — семь галактических монстров, семь Великих человеческих объединений, семь стран-разноверцев, строящих козни друг другу, стремящихся урвать друг у друга систему-другую, и рано или поздно вспыхнет в Галактике кровавая бойня. Все держится на паритете сил и на страхе, что не удастся одержать победу, а тогда оставшийся в сторонке третий, четвертый и т. д., дождавшись, пока ослабнут оба схватившихся между собой государства, придет на поле боя и возьмет лишившихся силы противников тепленькими…
Но вечно так продолжаться не может. Иначе бы не погибли на протяжении человеческой истории десятки могущественных империй! Рано или поздно кто-то, повинуясь историческим законам и используя эти законы в своих интересах, дойдет до часа «икс» и решит, что время пришло.
И настанет момент истины. И дабы истина оказалась непременным владением твоей страны, и работают на десятках планет сотни заводов, и с многочисленных верфей сходят боевые корабли, готовые ринуться в бой на противника. И миллионы солдат рожаются женщинами, чтобы обучиться науке убивать и оказаться брошенными в топку войны и сгореть в этой адской топке для того, чтобы именно твой народ взял верх над другими народами, чтобы именно твоя страна оказалась победительницей.
Впрочем, нет, далеко не все сгорят в топке, существуют солдаты, не собирающиеся умирать. Солдаты-супергерои, солдаты-элита, солдаты-непроигрывающие-боя… Мерканская морская пехота, синские огненные драконы, фрагербритские альпийские стрелки, новобагдадские мамелюки… ну и росские витязи из РОСОГБАК, Росской Особой Гвардейской Бригады Активного Контакта, воины, гордо именуемые «росомахами»…
— Не ты ведь доктора… — сказал Чинганчгук.
Похоже, это был не вопрос, это было утверждение. Как будто водитель знал, кто был убийцей на самом деле. А может…
Осетр похолодел от этой мысли. И понял, что ему срочно надо ее проверить.
— Не я, конечно. Зачем мне, с какой стати? — Он наклонился к Чинганчгуку и понизил голос. — А как вы думаете — кто?
— Не знаю, — водитель тоже понизил голос. — У каждого всегда есть свой скелет в шкафу. Могли и у врача найтись враги, он ведь долго тут работал.
Остаток обеда свелся к очередным советам по поводу регистрации торгового дела, и, в конце концов, оставив Чинганчгука воевать с «божьей кровью», Осетр отправился проверять пришедшую на ум идею.
— Никак все же девочка понадобилась? — пошутила «тетушка» Баян.
— Конечно, — сказал с энтузиазмом Осетр. — Вот только не знаю — какая именно.
Баян поняла. Вызвала на подмену все ту же Леночку и сказала:
— Ну пойдемте в кабинет, побеседуем. Знакомым коридором перебрались в защищенное от чужих ушей место.
— Что случилось? — спросила Баян.
— Кое-что случилось… В ночь накануне моего появления у вас тут… э-э… развлекался Чинганчгук. Нельзя ли проверить, всю ли ночь он у вас находился?
Баян распахнула глаза, но спрашивать ничего не стала. Достала из ящика стола комп, развернула его, пробежалась пальцами по клаве и углубилась в изучение изображения на видеопласте.
— Первую половину ночи он провел с Юленькой, а вторую — с Маришей. — Она взяла в руки коробочку говорильника. — Леночка, у нас там Юленька не освободилась?
— Нет, Баян-апа, еще полчаса до конца сеанса.
«Сеанс! — мысленно усмехнулся Осетр. — Словечко-то какое используют!»
— А Мариша?
— Мариша свободна.
— Пришли ее ко мне, деточка! А потом Юленьку, когда освободится.
— Хорошо, Баян-апа.
Через несколько минут на пороге кабинета появилась девушка, симпатичная брюнетка с роскошными волосами и не менее роскошным, полуобнаженным телом. Оценивающе глянула на Осетра, жеманно повела плечиком:
— Звали, Баян-апа?
— Да, Мариша. Заходи, деточка!
Мариша вспорхнула на диван, где сидел Осетр, с намерением устроиться у него на коленях.
— Ах, какой мужчина!!!
— Подожди, деточка, это не клиент.
Мариша разочарованно вздохнула, отодвинулась, угнездилась на другом краю дивана, положила одну полную ногу на другую.
— У этого человека есть к тебе несколько вопросов. Ответь на них, деточка.
— Да, Баян-апа.
— Позапрошлой ночью, — вступил в разговор Осетр, — у вас, Марина, был… э-э… сеанс с водителем Чинганчгуком. Не покидал ли он вас?
Мариша снова повела плечиком и поменяла ноги местами. Движение было настолько изящным и притягательным, что Осетр сглотнул.
— Вы полагаете, меня во время сеанса можно покинуть? — сказала Мариша и стрельнула в Осетра глазками.
— Я бы не покинул, — ответил Осетр неожиданно для самого себя. И спохватился: — Ответьте, пожалуйста, на вопрос.
— Да никуда он не девался. Пили. Сначала шампаниус, потом немного «кровушки», совсем чуть-чуть. Ну и все остальное! — Она произвела в Осетра очередной выстрел.
У «тетушки» Баян ходили скулы — она явно изо всех сил сдерживала улыбку.
— Значит, он от вас не уходил?
— Почему? Ушел утром, как сеанс завершился.
— А пришел когда?
Мариша посмотрела на Баян, потом возвела карие очи к потолку:
— Часа в три, наверное. Он сначала у Юльки был, говорил мне, что ему очень нравится наша контрастность. Он с нами чувствует себя… — Она помахала в воздухе изящными пальчиками и замолкла.
Расспрашивать ее больше было не о чем. Во всяком случае, Осетру. Разве что начать изучать технологию труда проституток, но в настоящее время такая задача не актуальна.
— У меня нет больше вопросов. — Он повернулся к «тетушке». — Только хотелось бы, чтобы наш разговор не вышел за стены этого кабинета.
