— Разумеется. На какие-то готов ответить сразу.
— Первый вопрос: а как я буду передавать вам информацию?
Бабушкин улыбнулся:
— Вопрос не мальчика, но мужа. Передавать очень просто. Вы все еще находитесь на подозрении. Майор Бабушкин вызывает вас для дачи показаний. Это объяснение удовлетворит кого угодно. С подопечными-то моими тоже надо держать ухо востро. Стукачей из собственной среды они не любят, но вы посторонний. Как бы то ни было я смогу вас защитить!
— Хорошо! Вопрос второй: есть ли у вас для меня какая-нибудь начальная информация?
— Есть, мой друг. И это очень интересная информация. Ваш отец давно знаком со своим компаньоном?
— Понятия не имею…
— Я почему спрашиваю? — Майор закурил еще одну сигарету. — Я тут кое-что проверил и обнаружил, что компаньон вашего отца уже бывал на Крестах.
— Ну и что? — Осетр пожал плечами.
— А то! Десять лет назад, еще при моем предшественнике, он вот точно так же исчезал. И тогда его разыскивала целая компания из восьми человек. К сожалению, почти никаких данных о том деле практически не осталось, а предшественника по прошествии недолгого времени перевели на другое место работы. Но голография исчезнувшего сохранилась. Гляньте-ка! Вы знаете этого человека? Это он, компаньон вашего отца?
Майор развернул видеопласт компа в сторону Осетра. И тот глянул. Лишь большим усилием воли ему удалось не дать челюсти отвалиться в очередной раз. Конечно, он знал этого человека! Неведомо, был ли этот человек компаньоном Кайманова-старшего, существующего лишь виртуально по воле Осетрова начальства. Но торговлей он точно пробавлялся. Потому что именно он летел с Осетром в одной каюте на транссистемнике «Дорадо».
После встречи с майором Осетр решил забежать в «Ристалище». Во-первых, просто навестить Макарыча и сказать ему, что его кухня гораздо лучше гостиничной. Во-вторых, посмотреть в глаза Маруськи, потому что утренние намерения не встречаться с нею могли быть рождены исключительно больной совестью виноватого кавалера, а никакой вины за собой Осетр не ощущал. Впрочем, нет, ощущал, конечно, но это была вовсе не та вина, которую называют грехом прелюбодейства. Да, он не оправдал надежд разохотившейся девицы, но кто сказал, что всякая надежда должна неминуемо исполняться?.. В-третьих, если там окажется Матвей-Чинганчгук, надо бы поблагодарить его, поскольку он явно спас своего бывшего постояльца от неизбежного задержания. Ну и в-четвертых, а вдруг удастся услышать от местных трепачей что-нибудь полезное? Теперь, когда он завербован местной администрацией, любая новость может стать полезной!
Народу сегодня в кабаке оказалось негусто. Отсутствовали шумные компании выпивох, у которых проще всего узнать что-либо интересное. А с тем, кто пришел просто пообедать, разговор не заведешь. Если ты не свой… Макарыч был на своем месте и приветствовал Осетра, как и в прежние дни, сердечно. Посмотреть в глаза Маруське оказалось нетрудно. Скорее, тяжело было бы видеть ее, если бы вчера случилось то, чего она так желала. Зато сама Маруська не поднимала на него глаз и, когда принесла поднос, ни сказала ни единого слова. А Осетр и тем более не стал завязывать беседу. Только подумал, какие возникают между парнем и девчонкой сложности, когда кто-то не оправдывает надежд другого.
Чинганчгук на горизонте тоже не наблюдался.
Еще не вернулся с работы, что ли? Подожди-ка, но его же допросил Бабушкин. Значит, вернулся… Видать, уже отправился в гости к девочкам «тетушки» Баян, отводить душу и расслаблять тело. Ну и ладно, пусть тешится, поблагодарить я его и потом успею.
Осетр поедал русский борщ и прислушивался к беседам окружающих. За спиной двое, судя по манере разговора, не мертвяки, обсуждали, успеют ли они распродать товар до прилета «Величия Галактики». Транссистемник должен появиться возле Крестов через шестеро суток, и было бы очень неплохо успеть…
Осетр отправил в рот очередную ложку борща и с трудом сдержал вздох. Есть же счастливые люди, надеются через шестеро суток убраться отсюда! А ему, похоже, еще работать и работать! Четыре дня провел на Крестах, а воз и ныне там. Агент Муромец не найден, сам Осетр завербован местным главным черепом, и конца-края этому не видать. Хорошо хоть Чинганчгук подтвердил его алиби, а то бы еще и задержали! И это был бы самый настоящий крах!
— Здравствуй, Чинганчгук! — послышался голос Макарыча.
Осетр обернулся. В «Ристалище» и в самом деле ввалился Чинганчгук. Был он трезв как стеклышко, и не похоже было по его кирпичной физиономии, будто он только что соскочил с девочки. Впрочем, трезвым ему оставаться предстояло недолго, потому что он тут же подошел к стойке:
— Плесни-ка мне, Макарыч, стаканчик «божьей крови». Ну и поесть, что повкуснее. — Он оглядел зал и обнаружил Осетра. Приветственно взмахнул рукой и, не дожидаясь вожделенного стакана, прошествовал к бывшему постояльцу: — Здравствуй, Остромир! — Протянул руку.
— Здравствуйте, Матвей Степаныч!
Осетру показалось, что когда собираешься благодарить человека, стоит назвать его по имени-отчеству, а не по кличке-погонялу.
— Как дела? Торговать начал?
— Нет пока. Спасибо вам, выручили!
— Да не за что! Я же говорил, очень ты мне сына напоминаешь…
Подошла Маруська, принесла стакан храпповки и ломтик брута на блюдце, поставила перед Чинганчгуком.
— Вот уж тут-то есть за что! Если бы вы не сказали майору Бабушкину, что я в первую ночь спал у вас, у меня бы начались большие проблемы.
Чинганчгук, не слушая, взялся за стакан, опрокинул его содержимое в рот, закусил и только после этого воззрился на Осетра:
— Погоди-ка! Когда это я говорил с Бабушкиным?
— Сегодня. Он ездил снимать с вас показания.
Чинганчгук хмыкнул:
— Ну если он и ездил снимать показания, то только не с меня. Я сам только с вахты вернулся. Машину загнал в гараж и сюда. Подзадержался сегодня.
У Осетра так заколотилось сердце, что он отложил ложку. Дрожащими руками не едят…
«Это что ж получается? — спросил он себя. — Это получается, что Бабушкин вовсе и не подозревал меня, а просто хотел нажать, чтобы я с перепугу согласился работать на него! Черт возьми, да что же здесь происходит и для чего меня сюда послали? Кто же ты, агент Муромец? Какую миссию ты выполнял на Крестах? Что с тобой произошло? И почему все-таки тебе на выручку послали кадета, даже не прошедшего "суворовскую купель"?»
Чинганчгук отнес его раздумья на свой счет.
— Вот чтобы мне никогда «божьей крови» не пить, если вру!
