чтобы он тайком проскользнул в мою спальню.
Я почти инстинктивно заглянул в наш домик. Джоселин сидела в гостиной и смотрела репортаж о спуске облачной драги. Два сервитора-шимпа мыли плиты тротуара в сотне метров от палисадника. Незаметно направить одного в дом было бы не трудно. Три комплекта формы висели в гардеробной – в память о вчерашнем вечере: Джоселин бережно развесила одежду, стараясь ее не помять.
Нет.
Не стану прибегать к этим уловкам. Но и признаваться я тоже не собирался.
Это не выход.
– Босс? – донесся до меня вызов Шеннон.
– Привет.
Кажется, я допустил слишком явный всплеск радостного облегчения в своем отклике. В ответ донеслось некоторое удивление.
– Э, я расколола оставшиеся файлы Маокавиц, босс.
– Отлично, что в них?
– Мне кажется, вам лучше бы приехать к ней в дом и посмотреть самому.
– Уже еду.
В мыслях Шеннон чувствовалось сдерживаемое волнение. Я развернул джип и поехал к уютному жилому кварталу на окраине города.
У входа в дом меня приветствовал Дэвис Кальдарола. Темные очки и размеренные, осторожные движения указывали на классический случай тяжелого похмелья.
– Извините меня за вчерашнее, – смущенно промямлил он. – Со мной редко такое бывает.
– Не беспокойтесь. На своей работе я повидал немало безутешных людей. Поверьте, вы вели себя достаточно сдержанно.
– Спасибо.
– Где офицер Кершоу?
– В кабинете.
Шеннон с довольным видом развалилась в роскошном кресле. Над пультом светились три экрана, и на каждом мерцал плотный голубоватый текст.
– Вы провели здесь всю ночь? – спросил я.
– Почти. Если не забыли, кому-то очень не терпелось узнать, что содержится в файлах.
– Ладно. Наслаждайтесь своим моментом славы. Что вы обнаружили?
– Судя по ее журналу, последние пятьдесят два файла, с которыми она работала, содержали отчеты из отдела кибернетики. И довольно обширные. Она загружала информацию непосредственно с их компьютера в течение шести последних недель.
– Это мне непонятно. – Я озадаченно обернулся на Дэвиса Кальдаролу и в ответ получил столь же недоумевающий взгляд. – Она говорила, что работает над этим? – спросил я его.
– Нет, никогда. Пенни не проявляла ни малейшего интереса к отделу кибернетики, во всяком случае в последние пару лет, когда его возглавил Уоллес Штейнбауэр. Она еще нередко шутила, что в конце концов заменит все механические устройства в биотопе биологическими эквивалентами и лишит отдел кибернетики работы. Она говорила, что это временно необходимые анахронизмы. И неохотно пользовалась джипами и фуникулером.
Я снова внимательно посмотрел на экраны. В таблицах страница за страницей перечислялись механические детали и предметы обихода, выпускаемые киберфабрикой. Для каждого изделия был указан индекс, дата и время производства, потраченные материалы, энергетические затраты, результат контроля качества, область использования, заказчик…
– Для чего все это ей понадобилось? – задумчиво пробормотал я. – И, что более важно, почему Уоллес Штейнбауэр не сказал мне, что Маокавиц загружала все файлы с его компьютеров? Он утверждал, что почти не общался с ней.
– Может, он и не знал об этом, – проницательно заметила Шеннон.
– Хорошая мысль. За компьютерной системой отдела кибернетики никто не следил. Сумела бы Маокавиц перекачать эти файлы без их ведома?
Шеннон надула губы.
– Я‑то уж точно сумела бы. А Маокавиц могла знать коды доступа; в конце концов, она являлась одним из директоров ЮКЭК. Для нее взлом был бы простейшим делом.
– Отлично. Теперь, Шеннон, скажите, какой смысл перекачивать всю информацию? Как можно ее использовать?
– Информацию? Есть два пути: либо продать, либо изучать.
– Пенни не стала бы ничего продавать, – возмутился Дэвис Кальдарола.
– Да здесь и продавать-то нечего, – заметила Шеннон. – Существующие программы контроля сборочного производства основаны на размытой логике, они довольно сложны и могут представлять ценность для конкурирующих компаний, но их нельзя назвать эксклюзивным продуктом. Да и в любом случае, – она махнула рукой в сторону пульта, – здесь ничего подобного нет. В этих файлах только учет выпуска продукции.
– Значит, остается изучение, – подвел я итог.
– Вы все правильно поняли, босс.
– Ладно, гений, что именно будем искать?
Она блеснула улыбкой и быстро застучала по клавиатуре.
– К ее программам доступ не ограничен, лишь к файлам. Так что давайте посмотрим.
Информация на экранах стала меняться по мере запуска различных систем меню. Шеннон, словно настороженная сова, вертела головой из стороны в сторону, внимательно следя за изменением форматов.
– Есть!
Заостренный ноготок постучал по одному из экранов.
– Эта самая. Судя по системному журналу, она пользовалась ей за день до смерти.
На экран высыпались длинные колонки красных и зеленых цифр. Шеннон моргнула и нетерпеливо уставилась в экран.
– Вот это сюрприз. Босс, это поисковая программа на упоминание о золоте.
– О золоте? – переспросил я.
Дэвис Кальдарола вздрогнул. Я заметил это боковым зрением. И он мгновенно опомнился, вернув на лицо растерянную усмешку. Интересно.
– Да, – сказала Шеннон. – Это довольно обычная подпрограмма, она сканирует файлы и отыскивает все упоминания о золоте.
– И Пенни Маокавиц использовала ее в файлах отдела кибернетики? Какой именно файл открывался одновременно с этой программой?
– Тот, что перед вами, босс.
Изображение двигалось на экране так быстро, что нельзя было ничего разобрать, кроме светящегося потока.
В уме я начал выстраивать теорию, складывая головоломку из уже имеющихся фрагментов. Растущее убеждение поддержало мою сникшую было уверенность. Столь быстрый прогресс не мог быть простым совпадением.
– Эден.
– Да, шеф Парфитт.
– Скажи, в поглощаемой тобой массе астероида присутствует золото?
– Да.
– А другие драгоценные металлы?
– В небольших количествах присутствуют также серебро и платина.
– Но все относительно, – прошептал я.
Эден поглощает ежегодно более двухсот тысяч тонн породы, как сказал мне Уоллес Штейнбауэр. И этот процесс продолжается с самого зарождения биотопа.
Дэвис Кальдарола сильно побледнел.
– Ты отделяешь драгоценные металлы и направляешь в хранилище в южной оконечности?
– Да.
– Какое количество драгоценных металлов находится там в данный
