нее есть старший брат Сайман Нейвис. Недавно он подал рапорт на перевод в патрульную службу к границе «Двух миров». Других родственников у нее нет, поэтому Алекс под нашей опекой еще год. Все тесты и экзамены при поступлении с высокими балами. Учится на острове искусств, но жить попросилась вместе со своей подругой Оливией на острове объединяющих студентов медицины, психологии и биологии. Через три месяца они разругались, и Алекс вернулась обратно к себе, но ненадолго. Она очень редко живет в своей комнате. Ее изучаемая дисциплина коммуникативная лингвистика и сенсорика. Отлично владеет двенадцатью земными, жестовыми, мимическими языками, берет дополнительные занятия по воспроизведению внеземных языков тройственного союза кишби и моксов. Но знаешь это не все, в свободное от учебы время она занимается еще по трем направлениям. Ей интересно все то, что изучают ее друзья. О них я тебе расскажу после», — сказал Уэйн.
Мысленно Вадим оказался в кабинете Уэйна.
Огромная картина, изображающая космос, занимала проем на стене между двумя окнами. На черно-синем фоне жемчужинами рассыпались звезды. Их светлые блики разбавляли вокруг себя темноту, вылавливая своим светом спрятанных в ней соседей: корявые метеориты, безжизненные планетоиды и край далекой, неведомой для нее планеты.
Уэйн стоял около своего стола и любопытно рассматривал девочку, так удивительно похожую на его сестру катару, которую они звали Калерией. На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Она стояла спиной к куратору, а тот с интересом разглядывал ее отражение в прозрачной дверце шкафа, стоящего рядом у окна. Она, закусив губу, замерла, затаив дыхание. Казалось, что ее душа унеслась в ту нарисованную темноту, за пределы картины. Вадим впитывал все эмоции, которые генерировались в этой комнате, поэтому он чувствовал, как ее обволакивает и поглощает картина, обжигает белый свет, и будоражат ее мысли сине-голубой тон.
«Это моя картина, — опять мысленно пояснил происходящее Уэйн. — Я попробовал изобразить человеческие чувства линиями разного цвета и толщины. Ты должен услышать наш с ней разговор. Он меня удивил».
Вадим и Уэйн остановились около серого валуна, рядом с которым в прозрачной сфере, парящей низко над землей, рос в горшке розовый куст.
— Ах, — вздохнула тихо она. — Я попробовала упасть в эту бездну. У нее нет дна.
— Ну да. Ты права. Ведь это космос, — усмехнулся куратор.
— И не только… мне еще показалось что здесь, — и она снова посмотрела на картину, — что-то личное. Художник изобразил что-то личное, закрыв это темными оттенками.
— Что ты имеешь ввиду, — внимательно посмотрев на нее, он слегка наклонил голову набок.
— Я не знаю, как объяснить. Просто показалось что… — запнулась девушка, вытаскивая из кармана комбинезона круглый вибрирующий прибор, — я ощутила далекую для меня планету и, знаешь, почему-то очень знакомую. Какие-то события связывают тебя с ней, и там живут не люди… Освободились ребята и сообщают мне об этом, — заговорила она, придя в себя. — Вот видишь, свободное время появляется так неожиданно, можно только предвидеть в каком промежутке оно появится, но точно оно придет, когда освободится, — засмеялась она от своего каламбура. — Ты меня отпустишь сейчас?
— Да, ты свободна, — не скрывая свое изумление, сказал Уэйн.
Она махнула головой в знак согласия и вышла из комнаты, унося следом за собой четкость изображения. Пространство разделилось белой чертой, за которой последовало продолжение.
«Эта очередная встреча… мы встретились несколько месяцев назад, — пояснил куратор. — Я покажу распорядок дня, — Уэйн закусил губу, — он настолько расписан делами, что время на перерывы в нем отсутствуют… она себя очень сильно выматывала. Алекс от усталости засыпала на месте. Ее могли найти спящей где угодно, как и ее друзей. Очередная загадка для меня, связанная с этой компанией».
Белизна рассеялась, и Вадим увидел девушку, спящую сидя на полу в кабине лифта, то она, поджав под себя ноги и положив папку под голову, лежала на банкетке в палисаднике среди кустов чайных роз, то на стадионе в компании нескольких ребят, сидевших на стадионе, то обхватив руками колени и положив на них голову, она сидела, опершись спиной об каменную стенку в доках. Лицо девушки на этих и других движущихся изображениях было настолько усталым и изнеможенным, что Вадим просто удивлялся откуда у нее с каждым новым днем, брались силы.
«Она стала избегать со мной встречи. На мои послания отнекивалась занятостью. Пока ее не принесли ко мне в клинику. Трое мальчишек шумя ввалились в приемный кабинет, наперебой что-то объясняя медсестре. Мне пришлось подменить в ночь Роберта. Я планировал разобрать завал в делах, скопившийся за неделю, ну или хотя бы утвердить список мероприятий на второй семестр. Услышав шум, я вышел из соседней комнаты и подошел к ним. Первое что я увидел бесчувственную Алекс, повисшую на руках у Мэттью, одного из ее друзей».
Уэйн снова направил Вадима по линии своего прошлого. Новый отрезок воспоминания открыл для него ужасную картину. Худое лицо девушки с впалыми щеками и ввалившимися глазами, было настолько бледным, что Вадим было подумал, что произошло наложение его воспоминаний о вспышке на сверхновой звезде с воспоминаниями его брата. Его попытка что-то изменить не дала результатов. Лицо почти сливалось с белой курткой врачебного костюма Уэйна. Куратор аккуратно взял Алекс с рук парня и уложил на смотровой стол. Медсестра в это время выдворяла из кабинета мальчишек. Вадим снова прислушался к неслышному для человеческого уха диалогу:
— Спасибо. А теперь доктор должен ее осмотреть. Вам лучше пойти домой, а утром узнаете, как у нее дела.
— Можно я посижу в коридоре? — спросил парень, которого Уэйн назвал Мэтт.
— Ты зря потратишь время. Ну может быть часа через два ты можешь зайти и узнать, как у твоей подружки дела, — ответила молоденькая медсестра
— Карина, только скажи куратору, чтобы он на нее не ругался. Она в последнее время стала такой впечатлительной.
— Хорошо. А теперь иди, — подталкивая парня к выходу, сказала девушка.
Дверь бесшумно задвинулась за ним. Уэйн, не обращая внимания ни на кого, подключал к Алекс комплекс диагностической аппаратуры. Карина, подбежав к нему, помогла установить на тело датчики и ловко ввела в руку периферический венозный катетер. Набрав пару кубиков крови для анализов, она отошла к продолговатому прибору с тремя чувствительными панелями внутри. Оставив несколько капель крови в специальных углублениях, она задала программу и уставилась на экран прибора. Кровь стала всасываться во внутрь полостей капилляров, смешиваясь с прозрачной жидкостью.
Уэйн в это время, положив свою руку на лоб девушки, а другую на сердце, к чему-то прислушивался. Вдруг он резко дернулся и отстранился от нее. Ошеломленный
