за счёт того, что соседние «пиксели» с некой периодичностью, менялись ролями, картинка казалась живой, двигающейся.
Земляне ещё долго бы стояли на башне, любуясь красотой ночного Вуртру, если бы не Ивраоскарь. Он вновь прервал идиллию, объявив, что им пора спускаться.
– Какое решение принял Великий правитель? – спросил Фёдор.
– Вы слишком нетерпеливы. Сейчас самое время отдохнуть. Вам, кажется, были интересны лавки внизу? Так давайте пройдём к ним.
До глубокой ночи они прогуливались от лавки к лавке и пробовали диковинные вещи. Фёдор примерил на себе непромерзающий костюм, в котором не замерзнуть даже при абсолютном нуле. Петрович перепробовал все алкогольные напитки и начал заметно пошатываться. Гвоздём программы стал диагностический крем, который делал кожу прозрачной и позволял увидеть внутренности человека.
Фёдор не угомонился, пока не попробовал еду в каждой лавке. Остальным уже наскучило бродить между прилавков. К всеобщей радости, кишечник любопытного атлета не выдержал такого количества новшеств и, спустя час-другой, все торопливо шли, догоняя скрюченного товарища. Видимо омлет из яиц леоров – огромных летающих тварей, похожих на земных бегемотов, – не сочетался с желтыми варьянторскими устрицами.
Пока они шли в покои, приготовленные для них в Джи-Тау, Тарас Петрович всё-таки сумел разговорить Георгия. Он выведал, как они занимают другие тела, как сохраняют личность, память. Как управляют деревьями и откуда появляются видения. Большую часть из того, что отвечал ему Георгий, старик, даже имея кое-какие знания по физике, всё равно не мог осмыслить и понять. Ему было дискомфортно из-за того, что он так отставал в развитии от своего собеседника.
Их покои ничем не отличались от тех, где они очнулись впервые, оказавшись на Вуртру. Белые стены с интерактивной графикой, окна без профилей, полное отсутствие дверных проёмов и потрясающе удобные кровати, которые так полюбились землянам.
Утром Ивраоскарь разбудил их и объявил о намерении сообщить им решение Великого Правителя. Все трое вскочили, уставились на Ивраоскаря и приготовились слушать:
– Великий правитель считает, что нужно сохранить оба вида. Но ради сохранения вы пойдёте на жертвы. Земляне предоставят жителям Евы сто миллионов репродуктивных тел. Ровно столько, сколько нужно для возвращения к жизни всех сохранённых особей. В качестве благодарности вы позволите жить на Еве сотне миллионов землян, если те пожелают. Остальные останутся на Земле, в тепле и при свете, сразу после того, как мы изготовим для них новое Солнце.
– Эти условия невыполнимы! Где мы найдём сто миллионов смертников? – запротестовал Фёдор.
– Значит, вам придётся быстро бегать, что бы медленнее замерзать.
– Я думаю, что жители Евы тоже откажутся, – с тоской в голосе сказал Георгий.
– Тогда вам придётся вечность прозябать в виде электронной копии. Если, конечно, сердобольный Михей не отключит серверы.
Услышав имя своего товарища, Тарас Петрович приободрился и тоже вступил в диалог:
– Кто должен будет убедить стороны пойти на сделку?
– Ты и Фёдор вернётесь на Еву. А Георгий отправится на Землю.
– Чёрта с два! Моё тело с Земли, многие меня там помнят. Кто мне поверит, что я представитель инопланетной расы? Все просто подумают, что я тронулся умом!
– Поверь мне, у тебя будут весомые аргументы, – улыбаясь, ответил лингвист.
Глава 14. «Один на Земле, один на Еве»
Очередную ночь Михей провел вне лагеря, без сна, в компании Анны. За последнее время они проводили всё больше времени вместе, рассказывая истории своих жизней, философствуя на тему смысла существования всего, но чаще они обсуждали сложившуюся ситуацию и пытались найти пути выхода из неё.
Но иногда их диалог становился ужимистым, отрывистым и тоскливым. В эти моменты сердце Михея переполнялось чувствами, которых раньше он никогда не испытывал. К счастью, Анна понимала Михея без слов, ведь сам он никогда бы ни смог выразить всё это словами.
Так и теперь, их общение плавно перешло от решение проблем человечества к решению проблем человека:
– Станции нет, Вениамина и почти всей экспедиции нет, от Петровича никаких вестей. Пропал. Оставшиеся ребята надеются, что я вытащу их отсюда, а я, честно, понятия не имею, что делать! – жаловался Михей.
– Скажи им правду. И сам успокойся. И вам, и нам есть на что надеяться! Во-первых, есть небольшие шансы, что делегация людей сможет убедить мой народ, что они не правы. Во-вторых, помнишь, ты рассказывал мне про геолога, который пропал? Так вот, его нигде нет. Мы всё обыскали. Скорее всего, он, отправился вслед за Петровичем. Так что они, если повезёт, заручатся поддержкой Великого Правителя.
– Откуда ты знаешь, куда они отправились?
– Наши способности улавливать импульсы с информацией не ограничиваются масштабами этой планеты. Порой нам прилетают новости «издалека», – улыбаясь, ответила Анна и продолжила. – Потому самым верным действием сейчас будет бездействие. Дай возможность Вселенной самой всё расставить на места.
– Увы, я всегда раньше рассчитывал только на себя. Поэтому теперь не нахожу себе места.
– Я предлагаю так. Если мы за долгое время не получим никаких вестей, то в таком случае, я предложу тебе другой выход.
– Какой?
– Давай сейчас не будем об этом.
– Хорошо. Тогда о чём?
– О чём угодно. Спрашивай.
– Могу я научиться общаться, как ты? Ловить эти самые импульсы и понимать их?
– Научиться? Вы это умели, до определённого момента. И сейчас, наверно, можешь, только стоит приложить немалые усилия.
– Что ты имеешь ввиду? – удивился Михей. – Я никогда так не умел.
– Умел-умел. Только вместо того, чтобы развивать это умение, ты начал учить слова.
– Не понял.
– Когда ребёнок начинает говорить, вам кажется, что он умнеет. Но это не совсем так. Он лишь начинает мыслить, как взрослые. Ведь изначально, малыш не знает языка, но он при этом разумен. Он мыслит. Инстинкты самосохранения подсказывают ему: подстраивайся, если хочешь выжить. И через несколько лет волшебное, неуловимое мышление забывается и сводится к бесконечному перебору выученных фраз в голове. А то, что ещё не названо, навсегда ускользает от вашего сознания…
Наступила долгая, томительная пауза. Михей поймал себя на мысли, что любая тема, обсуждаемая с Анной, так или иначе вгоняет его в тоску. То ли из-за того, что он – представитель цивилизации, которая всё делала наперекосяк, то ли потому, что он никогда не сможет её обнять. Один на Земле, один на Еве. Ему казалось, что это никогда не кончится. «Нужно что-то сказать! Что-то сказать, чтобы прервать эту паузу и разогнать дурацкие мысли!»
