Я устал от бездействия и желаю вернуться в строй. Под вашим чутким руководством, мой господин.
Палпатин казался ошарашенным. С некоторым оттенком злорадства Энекин констатировал, что все же выбил ситха из колеи… однако в следующую секунду ему пришлось ответить за свою выходку. Скрывая свои форсъюзерские способности, Император избегал читать его мысли… и сейчас Скайуокеру пришлось мобилизовать все ресурсы для отражения натиска. Он и не думал, что Силу можно использовать ТАК. Все длилось не более пяти секунд, но он успел ощутить себя рыбой, вытащенной на берег. Воля Палпатина, подобно мощному прожектору, высветила все темные закоулки его души, и часть, считающая себя джедаем Скайуокером, испуганно отшатнулась от увиденного. Гнев, обида, зависть, ненависть, гордыня… сколько грязи он носил в своей душе – и не признавался себе в этом. Не удивительно, что выбор ситха пал именно на него! Эта мысль горчила хуже любой микстуры: осознать, что тебя выбрали в ученики не за выдающиеся способности, а за испорченность и легкую подчиняемость чужой воле… нет, это уже слишком! К счастью для его рассудка, сознание сразу отыскало подходящий спасательный круг: Йода, его спокойная уверенность и неторопливая речь, его доверие… его последний взгляд, наконец. Магистр знал о нем все – и все же посвятил в свои планы, доверил Энекину следить за Палпатином. Неужели он предаст это доверие, наплюет на собственные идеалы ради ненависти и мести?
«Нет, это еще не конец, - думал Скайуокер, глядя на довольное лицо Императора. - Ты увидел, что хотел? Боль, страх… ненависть. Да, и это тоже – я, но теперь я готов посмотреть в лицо собственным призракам. Сразиться с ними и победить. А вот ты, оказывается, тоже ошибаешься…»
Мысль добавила оптимизма: в последнее время Император начал казаться юному джедаю несокрушимым, как скала, а сопротивление – лишенным всякого смысла. И лишь теперь, со значительным опозданием, Энекин сообразил, что так и задумано…
Прекрасно, - Сидиус присел на край кровати. – Меня радует твое рвение, мой юный ученик. Но будь реалистом: пройдет еще немало времени, прежде чем ты сможешь сражаться.
«Да, если уж ситх прав, то прав», - Энекин обвел печальным взглядом многочисленные капельницы, мониторы и датчики. «Но он, по крайней мере, не произнес «невозможно».
Скайуокер справедливо решил, что Император не стал бы тратить драгоценное время и деньги на выхаживание неперспективного инвалида, и стал внимать «учителю» с утроенным вниманием.
Ты, наверное, понял, мой мальчик, что не сможешь больше оставаться Энекином Скайуокером.
Взгляд, которым Палпатин окинул подопечного, со всей очевидностью говорил о том, как мало осталось от прежнего Энекина, но джедай решил проглотить и это. Он УЧИЛСЯ, познавал новую в своей практике дисциплину: искусство лгать и лицемерить.
Я придумал оригинальный способ скрыть твою личность, одновременно решив проблемы со здоровьем, - Сидиус сделал эффектную паузу, - мы соединим доспехи клонов и систему жизнеобеспечения!
Ситх! - Скайуокер осознавал, что проклятие выглядит скорее комплементом Палпатину, но ругательство вырвалось по привычке. Сидиус улыбнулся.
Думаю, тебе стоит поработать над дизайном. Быстро сделаешь – быстро вернешься в строй, - Император выразительно посмотрел на разбитый прибор, - и мебель целее будет.
Энекин на секунду задумался, какое из двух чувств, испытываемых им по отношению к Палпатину, сильнее – восхищение или ненависть? И всё же – они совершенно друг друга не исключали. Он никогда не поверил бы, что такое возможно... до сегодняшнего дня.
До скорой встречи, мой мальчик.
Перемены – это хорошо. Немного навоюешь, лежа на кровати по шею в проводах… да еще с дыхательной маской на лице.
«Я буду ждать тебя с нетерпением, мой Император. Ты сам выкуешь и заточишь оружие для своей погибели. Да! Именно так и будет».
Глава IV. Ситх из ситховТьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран…
А.С. Пушкин. Герой.
Дни тянулись за днями, напоминая вязкую патоку. Мир Энекина сузился до размеров палаты и в нем, казалось, существовала только боль. Боль тела, пронзавшая его с головы до пят при малейшем движении и боль души, так и не нашедшая себе выхода. Он учился. Учился ходить, подчиняя своей воле отвыкшие от нагрузки мышцы, учился дышать с помощью респиратора… учился жить притворяясь. Палпатин навещал его почти ежедневно… и каждый визит утомлял Скайуокера сильнее лайтсейберной дуэли. Император был всевидящим и всеслышащим, при общении с ним приходилось контролировать не только мимику и жесты, но даже мысли. Непосильная задача для человека, всю жизнь открыто говорившего, что думает! Энекин был согласен с данным утверждением, но, как говорится, нашла коса на камень. Даже сам джедай не понимал, зачем он дразнит Палпатина. Гордость, упрямство… интуиция? Как бы то ни было, что-то мешало Скайуокеру просто смириться, плюнуть на все и подчиниться судьбе. Немного странно для человека, всю жизнь выполнявшего чужие распоряжения… Впрочем, странности на этом не заканчивались. Куда больше собственного упрямства Энекина удивила реакция ситха: Палпатин откровенно забавлялся. Он всегда считал мальчишку легкой добычей, прекрасным орудием для собственных нужд – и, к слову сказать, не слишком ошибался. Но, в экстремальной ситуации юнец продемонстрировал незаурядную стойкость и даже пытался показывать характер… все это невольно внушало уважение. У Императора было множество недостатков, но ложь самому себе в их число не входила, а посему Палпатин довольно легко признал, что акции Энекина Скайуокера возросли на порядок. Впрочем, ситх оставался ситхом, и подобная истина вовсе не облегчила жизнь нового ученика. Напротив, Сидиус руководствовался принципом «кому много дано – с того много и спросится» и проверял Эни на прочность сотнями способов. Причем, такие мелочи, как раны его вовсе не смущали…
Очередным испытанием стал черный костюм. Много дней подряд, закончив мучительные упражнения, Скайуокер трудился над дизайном доспехов. Творчество было единственной отдушиной в его беспросветном существовании, и джедай конструировал с удовольствием. И вот костюм привезли… черные доспехи поражали воображение, распространяя по палате ореол ужаса, а от звука голоса, раздавшегося из вокодера, вздрогнул даже Палпатин. Энекин спрятал улыбку: не зря же он неделю подбирал тембр на компьютере! Но затем костюмчик пришлось одеть… и Скайуокер с ужасом понял, что все предыдущие мучения были просто сказкой по сравнению с ЭТИМ. Император вполне мог чувствовать себя отмщенным! Во-первых, доспехи были тяжелыми – весьма важный фактор для человека, едва научившегося перемещать по палате свой собственный вес. Во-вторых, маска, несмотря на сложную электронику и видеоэкраны, значительно ограничивала обзор, а колонки цифр у каждого предмета, мягко говоря, нервировали. К тому же, появились какие-то нелады с цветностью – тип, настраивавший экраны, явно видел в другом цветовом спектре. Но главное – ДОСПЕХИ НАДО БЫЛО НОСИТЬ ПОСТОЯННО! Единственным плюсом нового костюма являлось появление в палате медитационной камеры. Это название приклеилось с легкой руки Императора и вовсе не отражало назначение сооружения – камера предназначалась для надевания доспехов, и некоторые особенности ее функционирование делали невозможным прослушивание и подглядывание. Энекин понял это в самый первый день, – и возможность хоть ненадолго ускользнуть от тотального контроля Палпатина укрепила его пошатнувшуюся решимость. Подумать только: раньше он не понимал всех благ одиночества! В камере он мог не скрывать гримасы боли, когда робот случайно прикасался к кровоподтекам на шее и плечах – Эни быстро догадался, как правильно изменить баланс доспехов, но даже пары дней хватило, чтобы начисто содрать кожу в местах давления. Только здесь он снова мог быть Энекином Скайуокером. Остальная база знала его только как человека в маске, и новоиспеченному ситху пришлось привыкать к тому, что люди шарахаются при его появлении. Изоляция была мучительна, однако несколько месяцев ежедневного общения с Палпатином научили Эни ценить одиночество. Но иногда груз становился по-настоящему невыносимым. Особенно тяжко приходилось по ночам: с некоторых пор он стал очень плохо спать и, временами, бодрствовал ночи напролет… изображая глубокий сон для видеокамер. Той гадости, которой дроид решил полечить его от бессонницы в прошлый раз Энекину хватило надолго… юноша с трудом удержался от желания разобрать паршивца на запчасти и теперь старательно изображал спящего. Тогда-то и приходили воспоминания… душевная боль, оказывается, никуда не ушла, она просто свернулась клубочком где-то в груди и терпеливо ждала своего часа. Впрочем, болью его теперь трудно удивить… в кого он превратился? Человек без прошлого, без лица, без имени… причем в самом прямом смысле! Палпатин запретил ему пользоваться именем Скайуокер, а вот придумать новое как-то не озаботился. Так что на базе его именовали исключительно «Этот-в-Чёрном». Впрочем, он и сам не хотел связывать настоящее имя в этой внешностью. Сколько же он не смотрелся в зеркало? Так недолго и вовсе позабыть естественный облик! Энекин горько улыбнулся в темноте.
