Она чуть не пропустила книгу под названием «Давным-давно на Альтиплано».
Альтиплано. Родная планета невесты ее внука.
Страницы книги пожелтели, стали ломкими от времени. Картинки были не рисованными, в книгу вклеены старинные, потускневшие фотографии.
«Давным-давно на Альтиплано правила одна великая династия».
Именно так. И Серрано служили этой династии.
«Это была очень красивая планета с высокими горами, покрытыми наверху снежными шапками, и необъятными золотистыми равнинами, поросшими травой. Именно в такой мир Гарсиа-Макдрналдс привели свой народ. Люди жили легко и счастливо на этой плодородной земле. А преданные им воины семейства Серрано, их верные защитники, охраняли небо над планетой и не допускали нападения пиратов на корабли планеты». И это она тоже знала. Серрано были космической милицией планеты. Другие семьи несли службу на самой планете, там тоже была своя милиция.
«Но предательство погубило их. Их предали те, кому они доверили свои жизни.» Вида почувствовала, как по спине пробежал холодок. Ведь не Серрано же их предали…
«Их предали солдаты на планете». Так-то оно лучше. Значит, не Серрано, а кто-то другой.
«И их всех убили, убили матерей, отцов и детей. Предатели были беспощадны. Вот почему, когда мы молимся Богу, мы не возносим молитв за людей, живущих на Альтиплано».
Какая странная детская книжка! Больше похожа на обличительную речь, причем очень резкую. Она посмотрела, какие еще книги стояли на этой полке. Ничего особенного. «Карло идет в обсерваторию», «Хелен идет в первый класс», «Трое маленьких Серрано едут на море». Больше ни одной книги с похожим выцветшим коричневым переплетом.
Вида еще раз внимательно ее пролистала. Очень, очень странно. Книга напечатана на ручном станке, а фотографии приклеены чем-то таким, что проступило на обратной стороне. Фотографии нечеткие, выцветшие от времени. На одной был изображен какой-то дом, на другой чье-то лицо. Остальные, наверное, были просто видами планеты. Из-за вклеенных фотографий книжка казалась толще.
Вида изучила ее страница за страницей, она искала что-нибудь необычное. Одна из фотографий отклеилась и упала. Страница тут же свернулась трубочкой. Какая тонкая бумага, почти прозрачная, коричнево-желтая на сгибах… старая-старая. Наверное, нужно было позвать библиотекаря, чтобы не испортить книгу окончательно.
Но она не могла устоять.
Касл-Рок
Вернувшись на Касл-Рок и обнаружив, что Миранды нет ни во дворце, ни на самой планете, Сесилия очень удивилась. Она сверилась с базой данных и обнаружила, что из всех членов семейства на планете осталась только Брюн, которая переехала жить в Эпплдейл, семейное поместье Торнбаклов на Касл-Роке. Сесилии всегда нравился Эпплдейл, его потрясающие виды, простирающиеся во все стороны поля и сады. Она позвонила Брюн, и та, конечно же, пригласила ее остановиться в поместье.
Брюн встретила Сесилию у входной двери, приказала слугам отнести багаж наверх, а сама уже по дороге в утреннюю гостиную не удержалась и выложила все, что думала о Хобарте Конселлайне, который теперь стал полноправным Спикером кабинета министров.
— Хобарт? — Сесилия не могла скрыть своего удивления. — Но он ведь не такой уж плохой, правда? Он всегда был со мной предельно вежлив. Хотя, конечно, я совсем мало его знаю…
— Хобарт похож на взбесившегося школьника, — мрачно заметила Брюн, кивнула Сесилии в сторону кресла с яркой ситцевой обивкой и села в такое же. — Ты только послушай…
Она быстро ввела Сесилию в курс дела, удивив ее пониманием сути происходящего.
Неужели эта избалованная девушка, делавшая вид, что ей ни до чего, кроме своих развлечений, нет дела, в действительности все время внимательно прислушивалась к разговорам взрослых? Все возможно.
— Никогда бы не подумала, — промолвила Сесилия в ответ на эмоциональный рассказ Брюн. — А ты уверена? Он всегда был слегка заносчивым, но, знаешь, это — беда многих…
Служанка принесла поднос с чаем, кофе и пирожными. Сесилия положила на блюдечко яблочные тарталетки, такие же хрустящие и ароматные, как всегда.
— На заседании он грубо осадил дядю Виктора! А Стефан ничего не сказал. Конселлайн нашел предлоги, чтобы избавиться от большинства министров, поставил на их место своих людей, а теперь ему даже не страшно, если остался кто-то из папиных помощников, ведь все проголосовали за него.
Брюн ничего не ела, в то время как Сесилия пробовала одно пирожное за другим.
— А что Харлис? — спросила она, взяв имбирный рогалик.
— Он купил Харлиса, подозреваю, что не без помощи Норма Радсина, нового министра юстиции. Ты же знаешь, что дела с наследованием родовых имений могут тянуться годами, все зависит от судей…
— Да, знаю. — При воспоминании о старых обидах она чуть не поперхнулась.
— Удивительно, сколько произошло изменений в пользу Харлиса с тех пор, как кресло министра занял Норм. Без Кевила Мэхонея, без доступа к его личным файлам… а их никто не знает, даже Джордж…
Сесилия вспомнила последний разговор с Кевилом. Они обсуждали ее запутанные дела. Родственники Сесилии тогда объявили ее недееспособной. Кевил сказал ей все свои пароли и коды на случай, если такое произойдет с ним.
— Никто не пытался оспаривать дееспособность Кевила? — спросила она.
— Я ничего такого не слышала. Джордж точно не пытался. Почему ты спрашиваешь?
Кевил до сих пор не оправился, он не в состоянии даже открыть собственные файлы. Неужели никто из его подчиненных не пытался этого сделать?
— То есть, — продолжала Брюн, — нам нужна его информация, но мы не собираемся получать ее любой ценой. Особенно если вспомнить, как пытались тогда поступить с тобой:
— Кевил пришел в себя?
— Да, но мало что помнит или не может сосредоточиться. Доктора против омоложения, они говорят, что при такой степени неврологических повреждений это нецелесообразно. Особенно учитывая то, что случилось во Флоте. — Наконец Брюн налила себе чашку чая и взяла одно пирожное.
— Я ничего не слышала.
— Конечно, все выяснилось после твоего отъезда. Медики стали замечать признаки маразма у старших мастеров, я сама видела это в Коппер-Маунтин, еще до… до того, как уехала оттуда, а потом произошли и другие события. Потеря памяти, иррациональное мышление. Таких случаев становилось все больше и больше, началось расследование, были обнаружены некоторые ошибки при проведении омоложения. Правительство отстранило от действительной службы чуть ли не половину высшего офицерского состава на неопределенный срок, так, на всякий случай, пока не проверят, все ли в порядке. Правда, у адмиралов пока никаких симптомов не отмечалось, если не считать Лепеску.
