Приказы я отдавала напрямую, не тратя время.
Боевая тревога. Щиты на максимум. ПКО в активном режиме. Маневрирование на уклонение. Веерный огонь малым калибрам. Γотовность главному калибру. «Моль» к бою двойками развёрнутым строем. Анализ численности, плотности, состава роя. Анализ общих возможных траекторий. Отправка доклада о происшествии по экстренному каналу связи.
Пока голова отдавала эти привычные, вызубренные приказы, на краю сознания билась одна паническая мысль: откуда?! Как они сюда попали — на такое расстояние от своей основной стаи, и прямо сейчас,и в таком количестве. Да отсюда до Империи рукой подать! Как мы могли настолько их недооценивать?! А если они сейчас не только здесь?..
Сон. До холода по спине это напоминало тот странный сон, в котором я металась внутри огромной стаи саранчи, пытаясь выжить.
Я попыталась сообразить, кого можно отправить за Нану, но тот явился сам. Не возник неожиданно за спиной, раздвинув пространство, а вошёл стремительным шагом, остановился позади меня, опять зачем-то положил ладони мне на плечи, сжал. На этот раз аккуратнее, не причиняя боли.
От его присутствия, от единственного прикосновения меня затопило таким облегчением, словно всё страшное уже позади, и стоило значительного волевого усилия не прикрыть расслабленно глаза, поверив этому чувству уверенности и защищённости.
— Ближе к Сфере, — отрывисто велел Нану.
Я продублировала приказ в правильной форме, с указанием квадрата и координат, но это была формальность — Хенг уже послушался. Наверное, и сам удивился в свете его подозрений к ксеносу, но курс у нас появился быстро. И я не уверена, что в человеческих силах было сопротивляться той власти и непоколебимой уверенности в правоте, какие прозвучали в словах пассажира.
Путь к цели нам тоже расчищал Нану, облегчая жизнь пилоту. Кажется, и от атак защищал, потому что, по моим представлениям, щит должен был сдохнуть раньше.
Огоньки вражеских кораблей гасли на схеме один за одним. И с каждой потухшей искрой пальцы на моих плечах сжимались крепче; кажется, не так уж легко это давалось ксеносу.
Повинуясь не то наитию, не то инстинкту, я накрыла ладони мужчины своими. И точно знала, не глядя на него, что в этот момент он улыбнулся, благодарно и с облегчением, пусть и не поняла, чем именно могла помочь ему эта малость.
В следующие несколько минут основную часть схемы окрестного пространства занял большой, идеально гладкий и математически точный шар. Хенг был прав, из прыжка мы вышли очень близко к Сфере, и сейчас это оказалось особенно на руку.
— Извини, — вдруг тихо, только для меня проговорил Нану, разжал руки и подошёл сбоку. — Я бы хотел, чтобы это было легче, приятнее и не так, но…
Раньше, чем я успела осмыслить сказанное и задать уточняющие вопросы, он наклонился, упёрся одной рукой в подлокотник кресла, второй — уверенно обхватил меня за талию и дёрнул вверх, чтобы прижать к себе. Куда делись пристежные ремни — я не поняла, и об этом спросить тоже не успела, только ухватилась рефлекторно за крепкие плечи. А потом и вовсе не смогла бы, потому что рот мне закрыли поцелуем. Уверенным, глубоким, жадным, и я ответила прежде, чем мелькнула мысль о вопиющей неуместности всего этого.
И мы рухнули в бездну.
Несмотря на внезапность, страха в этот раз не было, только восторг свободного полёта — не падения, как при прыжке с парашютом, а именно полёта, словно во сне, когда гравитация подчиняется твоим желаниям.
А еще было удовольствие от возможности обнять Нану нормально, а не повиснув в его руке, от удивительной лёгкости на вдохе и вообще в теле, от ощущения собственного… не всемогущества, нет. Уместности. Идеализированно-книжного возвращения домой, когда ты закрываешь за собой дверь, кожей впитываешь знакомые запахи и чувствуешь себя не просто в хорошем месте, где тебе рады, а сознаёшь себя частью всего этого. Неотъемлемой, важной, без которой не просто плохо — без которой жизнь невозможна.
Несколько мгновений эйфории прервались вместе с поцелуем. Нану продолжал обнимать меня обеими руками, но слегка отстранился, с пристальным вниманием и тревогой вгляделся в лицо. Найдя там что-то или, наоборот, не найдя, светло улыбнулся, поймал мою ладонь и потянул куда-то прочь. И я запоздало встревожилась.
— Нану, но как… — Я, вздрогнув, осеклась, потому что мой собственный голос слышался не так, как обычно, а словно в записи со всех сторон сразу. Привычно удивилась, насколько странно он звучит — звонко, по-девчоночьи. — Как остальные там?
— Не волнуйся, с ними ничего не успеет случиться, — ответил ксенос. И я поверила ему безоговорочно.
Здесь, в этой бездне, всё было точно так, как в прошлый раз, но одновременно — совершенно иначе. И уж точно не похоже на привычную реальность.
Центром мира здесь была Сфера, нависавшая над нашими головами. Не казалась, а именно была — блестящая, гладкая белая поверхность её искрилась радугами, а цветные узоры окрестного пространства упорядочивались вокруг. Выглядело так, словно узорчатую ткань протягивают через кольцо.
Сфера быстро и неотвратимо падала сверху, и я на несколько мгновений закрыла глаза, давая мозгу перестроиться на новые координаты. Когда открыла — мы мягко опустились на гладкую поверхность, а яркое, разноцветное небо подчеркнул покатый белый горизонт.
— Зачем мы тут? Что происходит? Ты обещал рассказать!
— Да, сейчас… — с мечтательной рассеянностью отозвался Нану, вдруг опустился на колени, прижал ладони к поверхности.
В первый момент, лишившись опоры в виде его руки, я испугалась, но почти сразу взяла себя в руки, сообразив, что не спешу теряться в пространстве и чувствую себя так, как будто стою на поверхности планеты. И я знала, что в любое мгновение могу взлететь.
— Тебе не любопытно? — с улыбкой обратился ко мне мужчина, глядя снизу вверх.
— Мне сейчас слишком многое любопытно, конкретизируй.
Вместо ответа он слегка похлопал по белой поверхности, и я, сообразив, опустилась рядом.
Она оказалась тёплой. И не гладкой, а слегка бархатистой, нежной, как… кожа?
— Оно тоже живое? — спросила я напряжённо.
— Почти, — отозвался Нану. — Мы здесь как раз для этого.
— Для чего?
Мужчина сел, не спеша отвечать, протянул мне руку, и я привычно, без сомнений, за неё ухватилась, села рядом, привалилась к его плечу.
В этот момент легко стало не только телу, но и душе. Я помнила об экипаже и саранче вокруг, но безоговорочно верила Нану и потому никуда не спешила, не дёргалась и не перебирала в голове варианты. И вопросы, которые я хотела задать ксеносу, не толпились в голове, а смирно лежали и ждали своего часа.
Стоило подумать об этом, и я поняла, чего не стало: спешки, суеты, стремления как можно скорее достичь поставленной цели. Как бы не впервые за всю мою жизнь.
Есть небо, есть горизонт, есть мужчина рядом и что-то большое, важное не только между нами, но вокруг. Всё вот это, не только Сфера. Переливы цветов, огромные голубые звёзды, звенящая хрупкая тишина. Весь огромный живой мир…
ГЛАВА 14. Форма жизни
— Скажи, в чём смысл жизни, по мнению людей? — Нану нарушил молчание вскоре, когда я и сама еще не задумалась о том, чтобы начать разговор.
— Ну ты спросил, конечно, — фыркнула насмешливо. — Человечество этим вопросом задаётся сколько существует и внятного ответа не нашло до сих пор.
— Нет, я не это имел в виду, — улыбнулся он. — С биологической точки зрения, не нравственной.
— А… Ну наши учёные считают, что смысл существования любого организма — оставить потомство и расширить ареал обитания. Насколько я помню из биологии. А на самом деле?
— На самом деле так и есть, — ксенос засмеялся. — Почему ты так в них не веришь?
— С тобой пообщаешься — вообще потеряешь, где заканчивается реальность, а начинаются фантазии, — проворчала я.
— Извини, — с улыбкой покаялся он, коснулся губами моего виска, прижался к нему лбом. — Я немного перестарался с попытками тебя заинтересовать.
