Диллон вздохнул. Он тоже подошел к иллюминатору и посмотрел наружу. Гельмуту не нужно было обладать телепатией, чтобы понять куда он смотрит. Там, снаружи, над каменистой пустыней Юпитера-5 плюс 112600 миль пространства, Южная Тропическая Турбулентность мчалась навстречу Красному Пятну и вскоре должна была настичь его. Когда завихряющаяся воронка ЮТТ — достаточно огромная, чтобы засосать три таких планеты как Земля и превратить их в ледышки, пройдет планетарный остров изо льда с примесью натрия, названный Красным Пятном, Пятно проследует за ней еще несколько тысяч миль, одновременно поднимаясь ближе к краю атмосферы.
Затем Пятно снова погрузится, дрейфуя назад к невообразимой струе сжатой жидкости, которой оно обязано своим существованием. Струе, питаемой неизвестно какими силами разогретого, каменистого 22000-мильного ядра, зажатого там, внизу, почти 16000 милями вечного льда. И во время этого прохождения, штормы на Юпитере станут особенно яростными. И поэтому Мост пришлось разместить в самом «тишайшем» месте планеты, во многом благодаря неравномерному распределению нескольких «постоянных» тектонических плит.
Но «постоянных» ли? Кавычки, которые в мыслях Гельмут постоянно ставил вокруг этого слова, имели на то вескую причину. Он знал, но все-таки не мог четко припомнить ее. Это снова сказывалось проклятая психообработка, добавлявшая еще одно из тысяч незначительных несоответствий, способствовавших возрастанию нервного напряжения.
Гельмут наблюдал за Диллоном с определенной долей сочувствия, смешанной с мягкой завистью. Неудачное имя, данное при рождении Чэрити Диллону, выдавало в нем сына-наследника, единственного мальчика в семье Правоверных, одной из тех, что существовали еще до нынешнего их возвеличения. Он являлся одним из сотен экспертов, привлеченных правительством к планированию Моста. Как и Гельмут, он «болел» за Мост — но по другим причинам. Среди строителей широко распространилось мнение, что Диллону, единственному среди них, не была проведена психообработка. Но возможности проверить это не существовало никакой.
Гельмут подошел назад к иллюминатору, мягко опустив свою руку на плечо Диллона. Вместе они уставились на струящиеся краски — соломенно желтые, кирпично красные, розовые, оранжевые, коричневые, даже голубые и зеленые, которые Юпитер отбрасывал на поверхности сглаженной поверхности своего ближайшего спутника. На Юпитере-5 даже тени имели цвета.
Диллон не шевельнулся. Наконец он сказал:
— Ты доволен, Боб?
— Доволен? — пораженно спросил Гельмут. — Нет. Это напугало меня до чертиков. И ты это знаешь. Я просто рад, что не разорвало весь Мост.
— Ты уверен в этом? — тихо спросил Диллон.
Гельмут убрал руку с плеча Диллона и вернулся в свое кресло у центрального пульта. — У тебя нет никакого права тыкать меня иголкой, если я не могу тебе в чем-то помочь, — проговорил он еще тише, чем Диллон. — Я работаю на Юпитере ежедневно, по четыре часа. Конечно не на самой планете, ведь мы не можем сохранить жизнь человеку там, внизу, хотя бы на долю секунды. Но мои глаза, уши и мой разум — там, на Мосту. Ежедневно, четыре часа. Юпитер — неприятное место. Мне он не нравится. И я не хочу притворяться, что это не так.
Каждый день по четыре часа, долгие годы в такой обстановке — что ж, человеческий разум инстинктивно пытается адаптироваться, даже к немыслимому. Иногда пытаюсь представить себе, как бы повел себя, окажись я снова в Чикаго. А иногда мне ничего не припомнить о нем, кроме каких-то общностей. Иногда даже кажется, что такого места и вовсе нет на Земле. И как там вообще что-то может быть, если вся остальная Вселенная — вроде Юпитера или даже хуже?
— Понимаю, — вздохнул Диллон. — Я уже несколько раз пытался объяснить тебе, что это не слишком разумное состояние ума.
— Я знаю. Но ничего не могу поделать с тем, как я это чувствую. Насколько я вообще себя понимаю — это даже не мое собственное состояние ума. Хотя какая-то его часть, твердящая «Мост ДОЛЖЕН стоять», скорее всего является той, что подверглась психообработке. Нет, я не думаю, что Мост простоит долго. Ему это не по силам. Он — ошибка. Но я НЕ ХОЧУ, чтобы он рухнул. И что в какой-то из дней Юпитер его сметет — на это у меня еще хватает разумения.
Он вытер вспотевшую ладонь о контрольный пульт, переключив все клавиши в положение «Выключено» со звуком, похожим на падение пригоршни камешков на стекло. — Вот так, Чэрити! И я работаю ежедневно, по четыре часа, на Мосту. И в один из таких дней, Юпитер уничтожит Мост. Он разлетится в гуще штормов на множество мелких осколков. И мой разум будет там, руководящий какой-то бесполезной работой. И он так же улетит вместе с моими механическими глазами, ушами и руками, все еще пытаясь адаптироваться к немыслимому, исчезая в гуще ветров, пламени, дождя, тьмы, давления и холода…
— Боб, ты намеренно пытаешься заставить себя потерять самообладание. Прекрати сейчас же. Я сказал — прекрати!
Гельмут пожал плечами, опустив дрожащую руку на край пульта, чтобы поддержать себя. — Не на докричать. Со мной все в порядке, Чэрити. Я ведь здесь, не так ли? Именно здесь, на Юпитере-5, в безопасности. В полной безопасности. Мост находится в ста двадцати двух тысячах шестистах милях отсюда и я никогда, даже на дюйм, не смогу приблизиться к нему. Но когда придет день и Юпитер сметет Мост, как пушинку… Чэрити, иногда мне представляется, как ты отправляешь мое тело назад туда, в тот уютный уголок, откуда оно явилось, а в то же время, моя душа все проваливается и проваливается сквозь миллионы кубических миль отравы… Хорошо, Чэрити, я буду вести себя как надо. Я не буду думать вслух об этом. Но не жди от меня, что я забуду. Я постоянно думаю об этом. Ты знаешь, что мне не отделаться от этого.
— Я понимаю, — ответил Чэрити с чувством, похожим на пыл. — Понимаю, Боб. Я только пытаюсь помочь тебе увидеть проблему такой, какова она на самом деле. Мост в действительности не так уж и ужасен. Он не стоит и единственного кошмара.
— О, вовсе не Мост заставляет меня орать, когда я просыпаюсь, — горько улыбнулся Гельмут. — Я еще не настолько им одержим. Именно когда я бодрствую, то боюсь, что Мост будет сметен. А когда сплю — сплю со страхом за самого себя.
— Это разумный страх. Ты также нормален, как и все мы, — яростно и серьезно настаивал Диллон. — Послушай, Боб. Мост — не монстр. Это путь, который мы выбрали для изучения поведения материалов в специфических условиях давления, температуры и тяготения. Да и сам Юпитер — вовсе не Ад. Это просто набор условий. А Мост — лаборатория, которую мы построили для работы в этих условиях.
