Форкосиган выступил вперед.
— Я Форкосиган. Что это такое, м-м…
— Медтехник, — шепотом подсказала Корделия.
— …медтехник? — плавно закончил Форкосиган, хотя, судя по его раздраженному взгляду, это была не совсем та подсказка, которой он ждал.
Эскобарец кисло улыбнулся:
— Мы возвращаем их отправителям.
Форкосиган обошел вокруг платформы. — Да, но что это за штуки?
— Все ваши ублюдки, — ответил медтехник.
Корделия, видя искреннее недоумение Форкосигана, пояснила:
— Это маточные репликаторы, э-э… адмирал. Переносные, работают от собственного источника питания… хотя им ведь необходимо обслуживание?
— Каждую неделю, — злорадно подтвердил медтехник. Он вытащил дискету. — А вот инструкции к ним.
Форкосиган явно был в ужасе.
— Но какого черта мне с ними делать?
— Думали, что заставите наших женщин отвечать на этот вопрос, а? — язвительно ответил медтехник. — Лично я предлагаю повесить их на шею их папашам. На каждом указан отцовский генетический код, так что будет нетрудно определить, чьи они. Распишитесь здесь.
Форкосиган взял пластинку с накладной и прочитал ее дважды. Он снова обошел вокруг платформы, пересчитывая емкости с крайне встревоженным видом. Завершив круг, он остановился рядом с Корделией и пробормотал:
— Я и не думал, что они могут проделывать такое!
— У нас их используют довольно часто.
— Должно быть, они невероятно сложные.
— И дорогие. Я удивлена… Наверное, эскобарцы решили обойтись без юридических разбирательств — имеют ли они право забрать детей вместе с матерями. Кстати, одна или две из них возражали против аборта. Это возлагает на тебя кровную ответственность. — Казалось, ее слова вонзились в него словно пули, и Корделия пожалела, что не выразилась как-нибудь иначе.
— Они там все живые?
— Конечно. Видишь вот эти зеленые огоньки? Там и плаценты, и все остальное. Они плавают в своей зародышевой оболочке, совсем как дома.
— И шевелятся?
— Наверное.
Он потер лицо, затравленно глядя на репликаторы.
— Семнадцать. Боже, Корделия, что же мне с ними делать? Хирург, конечно, мог бы… но… — Он повернулся к своему секретарю. — Быстро вызвать сюда главного хирурга.
Он снова повернулся к Корделии и тихо спросил:
— Как долго эти штуки могут работать?
— Если необходимо — все девять месяцев.
— Могу я получить расписку, адмирал? — громко произнес медтехник. — Меня ждут другие дела. — Он с любопытством покосился на Корделию в ее оранжевой пижаме.
Форкосиган, по-прежнему загипнотизированный платформой с емкостями, рассеянно нацарапал свое имя внизу документа, поставил отпечаток большого пальца и вернул накладную обратно. Поддавшись нездоровому любопытству, Корделия тоже обошла платформу кругом, исследуя показания датчиков.
— Похоже, самому младшему из них семь недель. А старшему уже четыре с лишним месяца. Видимо. был зачат в самом начале войны.
— Но что же мне с ними делать? — пробормотал он снова. Она никогда еще не видела его таким потерянным.
— А что вы обычно делаете с внебрачными детьми солдат? Наверняка подобные случаи бывали и раньше, хоть и при несколько иных обстоятельствах.
— У нас обычно избавляются от ублюдков посредством аборта. Но в данном случае это уже сделано… в каком-то смысле. Столько беспокойства… Они ожидают, что мы будем поддерживать их жизнь? Плавающие зародыши… дети в банках…
— Ну, не знаю. — Корделия задумчиво вздохнула. — Подумать только, до чего категорично все отвергли этих маленьких человеков! А ведь если бы не милость божья и не вмешательство сержанта Ботари, один из этих ребят мог бы быть моим и Форратьера. Или, если уж на то пошло, моим и Ботари.
Форкосиган прямо-таки позеленел при мысли об этом. Понизив голос почти до шепота, он взмолился:
— Но что я… что бы ты хотела, чтобы я с ними сделал?
— Ты просишь меня отдать распоряжение?
— Я никогда… Корделия, ну пожалуйста… какое достойное…
Да, наверное, это настоящий шок: вдруг обнаружить, что ты забеременел, причем семнадцать раз единовременно… и это в его-то возрасте. Она подавила вспышку черного юмора — ведь он явно пребывал в растерянности — и сжалилась над ним:
— Наверное, ты должен взять их под свою опеку. Я понятия не имею, что повлечет за собой это решение, но… ты же расписался за них.
Он вздохнул.
— Верно. В каком-то смысле, я дал слово, — Почувствовав себя в привычной колее, он быстро вернул себе душевное равновесие. — Фактически, дал слово Форкосигана. Хорошо. Цель определена, план атаки намечен — можем начинать действовать.
Вошедший хирург просто остолбенел при виде плавающей платформы.
— Что за черт? А, кажется знаю. Хотя никогда не думал, что мне доведется увидеть такую штуку… — С какой-то истинно технарской страстью он провел рукой по одной из емкостей. — Это наши?
— Видимо, все наши, — ответил Форкосиган. — Их прислали эскобарцы.
Доктор хмыкнул:
— Какой циничный жест с их стороны. Хотя, наверное, эскобарцев можно понять… Но почему бы просто не выплеснуть их?
— Возможно, из-за некоего совершенно невоенного представления о ценности человеческой жизни, — запальчиво проговорила Корделия. — Оно существует в некоторых культурах.
Хирург удивленно поднял бровь, но, заметив полную серьезность своего командира, решил не ввязываться в спор.
— Вот инструкции к ним. — Форкосиган передал ему диск.
— О, замечательно. Можно мне освободить один и разобрать на части?
— Нет, нельзя, — холодно ответил Форкосиган. — Я дал слово… слово Форкосигана, что о них позаботятся. Обо всех.
— Как они ухитрились втянуть вас в это? Ну ладно, может, я заполучу его позже… — Он вернулся к осмотру мерцающей огоньками техники.
— Есть ли у вас оборудование, чтобы справиться с проблемами, которые могут возникнуть? — спросил Форкосиган.
— Дьявольщина, конечно же нет. Такое есть только в императорском госпитале. Хотя у них там нет акушерского отделения. Но готов поспорить, что исследовательская лаборатория будет счастлива заполучить этих крошек…
Сбитая с толку Корделия не сразу поняла, что он имеет в виду маточные репликаторы, а вовсе не их содержимое.
— Их необходимо обслуживать раз в неделю. Вы сможете сделать это здесь?
— Не думаю… — Хирург вставил диск в компьютер на столе секретаря и начал пролистывать содержимое. — Здесь, наверное, километров десять этих инструкций… Угу. Нет. Этого у нас нет… Нет. Очень жаль, адмирал. Боюсь, на этот раз вам придется отказаться от своего слова.
