– Ладно, – сказала она. – Ты большой мальчик, твое здоровье – твое личное дело.
Джим прилагал все усилия, чтобы не хромать, пока они шли по галерее и спускались вниз по трапу. Афина в коррале нервничала, переступала ногами. Два фелиноида, один – сотрудник компании, другой – инженер «Энтерпрайза», – сидели неподалеку на палубе.
– Привет, Гнэш. Привет, Хазард, – сказала Линди. – Экираптор затих, когда она приласкала его.
– Афина обрадуется грунту, – сказал Чеснашстеннай. – Это для нее неподходящее место. – Он подлез головой под подбородок Хазарстеннай. Их мех зашуршал, как статическое электричество, и Хазарстеннай замурлыкала.
– Я знаю, – сказала Линди. – Уже скоро.
Джим пересек палубу, подойдя к причальному модулю, и открыл наблюдательный порт.
Линди тоже подошла.
– Что такое гравитационная полка? – спросила она.
– Это разрыв между двумя гравитационными полями, которые не соединены между собой через градиент, – сказал Джим. – Когда ты переходишь, скажем, из поля в один g в поле в два g, это воспринимается как ступенька. Только пол по-прежнему ровный.
Корабль Стивена еще не появился в поле зрения. Должно быть, это займет
полдня, – завести старый корабль в док. Все же мне надо было зацепить «Дионис» транспортным лучом, подумал Джим, и втащить его внутрь силой.
– Так вы можете менять гравитацию как хотите?
– Мы ее создаем, – иначе мы бы были в свободном падении, или нас раздавило бы ускорение. Мы можем ее менять. Это довольно проблематично, – сбалансировать все это. – Джим открыл канал связи с мостиком. – Лейтенант Ухура, где наш гость?
– Говорит, что сейчас будет, сэр.
Джим снова уставился в видовой порт, но, очевидно, он давал слишком ограниченный вид, чтобы в него попал «Дионис».
– Как бы то ни было, – продолжил Джим свои объяснения, – на
«Энтерпрайзе» несколько отдельных гравитационных полей, взаимодействующих друг с другом. Почти на каждом звездолете есть пара-тройка зеро-g узлов. Полагаю, что для «Энтерпрайза» это тоже верно. – В Академии, подумал он, когда мы выходили в космос, первым делом мы выискивали именно нуль-грав точки.
– Хм-м.
Джим забыл о нуль-грав точках, что могли бы найтись на «Энтерпрайзе», и взглянул на Линди.
Она пристально смотрела в космос, – смотрела на что-то более далекое,
чем любой корабль, или звезда, – на какую-то свою фантазию. Ее переливающиеся волосы свесились вперед, затеняя ее лицо.
Джим внезапно почувствовал себя охваченным странной завистью: он завидовал тени, лежащей на ее щеке, он завидовал летучей лошади, которая могла тыкаться носом в ее шею, завидовал сотрудникам ее компании, которые могли запросто обнимать ее. Ему хотелось знать – а были ли там такие, которые значили для нее что-то особенное, или же она решила, – так, как это сделал он, когда впервые получил людей под свое командование, – что не должна выделять никого из ее подчиненных.
– Капитан!
При этом восклицании Ухуры Линди вздрогнула от неожиданности. Она
вскинула голову. На какую-то долю секунды, они с Джимом смотрели прямо в глаза друг другу.
Затем резкий тон голоса Ухуры достиг сознания Джима. Какое-то движение за бортом корабля привлекло внимание Линдм.
– Смотри! – она прижалась к стеклу и сложила ладони чашечкой вокруг лица, чтобы ей не мешали отражения.
Странно бесшумно в вакууме пространства, «Дионис» шел прямо на «Энтерпрайз».
Джим резко выругался и в бешенстве ударил кулаком по холодному
стеклу. Щит уже начал формироваться, но было поздно – точно как на Гиоге: внезапный нырок, удар…
«Дионис задействовал передние двигатели и резко сбросил скорость. Хотя видовой порт сразу потемнел, чтобы защитить внутренность корабля от света и энергии, сверкающая энергия наполовину ослепила Джима.
Но порт снова посветлел, щит сбросил мощность, а «Дионис» оказался спокойно парящим возле борта «Энтерпрайза». Струи плазмы вырывались из сопел и растворялись в черноте космоса. «Дионис» причалил с едва ли намеком на толчок или звук стыковки.
– Вау, – сказала Линди. – А ты говорил – он не хочет использовать свое топливо.
Со злостью, едва ли смягченной неохотным восхищением дерзостью и
стилем пилота, Джим рванул на себя люк в ту же секунду, как сенсоры подтвердили герметичность стыковки между «Энтерпрайзом» и «Дионисом». Пилот «Диониса» шагнул на палубу «Энтерпрайза».
– Что вы о себе возомнили, что кидаетесь очертя голову на мой корабль? – заорал Джим.
– Я думал, вы спешите, – Стивен улыбнулся ему. На его плече устроился полосатый кот. – Рад с вами познакомится, капитан Кирк. – Стивен протянул руку.
Джим автоматически протянул руку в ответ – настолько привычный,
укоренившийся жест, что он заслонил первое его поползновение – дать Стивену в челюсть.
Кот тяжело спрыгнул на него и полез вверх по его руке. Джим коротко вскрикнул от неожиданности.
– Здравствуйте, мисс Лукариэн, – сказал Стивен.
– Пожалуйста, зовите меня Линди.
Пока они знакомились друг с другом, не обращая внимания на Джима,
Джим пытался справиться со второй за день угрозой имиджу. Зловредное животное шипело, урчало, впивалось когтями ему в руку и плечо и, по-видимому, намеревалось выцарапать ему глаза. Джим схватил чудовище свободной рукой и попытался отодрать его от себя.
– Илья! – сказал Стивен – Угомонись, иди сюда.
Животное, от души оттолкнувшись когтями от руки Джима, перепрыгнуло
на Стивена, разорвав рукав велюровой туники Джима. Оно приземлилось Стивену на плечо, и устроило свое гибкое тело на его шее. Его необычно длинный хвост оно обвило вокруг руки Стивена.
Джим сжал кулак, – частью из-за того, что именно так и хотелось
поступить, частично – чтобы проверить, действует ли рука вообще. Предплечье и тыльную сторону руки жгло от глубоких царапин.
– Вы ему нравитесь, капитан, – сказал Стивен. – Не думаю, что я когда-нибудь видел, чтобы он так вот сразу проникся к кому-нибудь.
– Нравлюсь! Интересно, что он делает с людьми, которые ему не нравятся?…
Стивен покачал головой.
– Есть некоторые вещи, о которых людям лучше не знать.
– Он – то, что я подумала? –спросила Линди.
А что тут думать, подумал Джим: кот – только и всего. Ему не нравилось,
что его опять отодвинули в перебранке. Он пригляделся к коту попристальнее. Он был вполовину больше размера самого крупного кота, которого Джим когда-либо видел, и расчерчен полосами горчичного и черного цветов, и от этого казался еще больше; глаза его были светло-зелеными. Его покрытые коротким мехом уши дергались вперед и тут же прижимались к голове. Его лапы, непропорционально большие, были покрыты мехом даже возле подушечек. Его хвост был необычно длинным и цепким.
