– Вы предлагаете нам стать частью экипажа «Иглы»? - Спросил Шмелев.
– Да. - Вместо Вадима ответил Дитрих. От его внимательного взгляда не укрылось как побледнел при Гайтанов, а Андрей неосознанно сжал кулаки.
– Я готов. - Ответил мнемоник. - А ты, Лиза?
– У меня свой счет к корпорациям. Вадим прав, они надругались над нашими личностями.
– А вот я не просил меня спасать, - внезапно произнес Сергей. - Мне обещали хорошую работу после имплантаций. Какого фрайга вы влезли в мою судьбу?
Рощин не ожидал услышать что-то подобное от узника, над которым ставили опыты. Или Гайтанов не понимал этого?
– Сергей, тебя обманывали. Луна-24 даже не тюрьма, а комплекс экспериментальных лабораторий, где проводились рискованные опыты по имплантированию. Ты скверно себя чувствуешь, понимаю. Но и ты должен понять: на Окраине торговля кибрайкерами и мнемониками превращена в бизнес, существует целая сеть подпольных клиник, выполняющих заказы корпораций.
– И вы решили ее разрушить?
– Об этом еще рано говорить. - Ответил Рощин. - Буду откровенен: я не знаю, какой оборот примут дальнейшие события. Луна-24 лишь рядовое звено, узелок огромной сети, опутавшей всю Окраину. Не корпорации создают мнемоников и кибрайкеров. Они формируют спрос на определенных специалистов, не задаваясь колкими, с точки зрения морали вопросами. Меня интересуют не столько они сколько независимая сила, присвоившая себе право уродовать детей, вершить наши судьбы, сочинять нам прошлое, прививать преданность лживым идеалам. Тебе Сергей. Была бы уготована пусть бурная. Но короткая карьера. Можешь спросить у Дитриха, долго ли живут кибрайкеры? Мы все - ценный товар и в то же время - расходный материал.
– Не хочу я слушать эту чушь. - Вспылил Гайтанов. - Пока что не мифическая сила, а вы - он с вызовом посмотрел на Вадима и Дитриха - вы сломали мою судьбу.
– Что ж. - Кроу сохранял завидное самообладание. - Можешь считать, как тебе угодно. Надеюсь, пройдет немного времени, и ты поймешь, что ошибался, когда мы начнем распутывать этот змеиный клубок, чтобы добраться до его центра. Не хочешь помогать нам - чувствуй себя гостем на борту «Иглы». Большего я сейчас предложить не могу.
Гайтанов не ответил.
Насупившись, он смотрел в пол размышляя над своими проблемами.
– Мы не развязываем оголтелой войны против всего сущего. - Нарушил воцарившуюся тишину Вадим. - Главное мы свободны. Вольны принимать решения не по чьей-то указке, а в силу собственных убеждений. Это касается и тебя, Сергей. Если твое мнение не измениться, то можешь не сомневаться - я найду способ «восстановить» твою карьеру. Всегда найдутся люди, кому требуются услуги кибрайкера. Мы же, - он повернулся к Андрею и Лизе, - будем собирать информацию, касающуюся системы теневых клиник, завуалированных под корпоративные школы и учебные центры. В конце концов, Окраина находиться под юрисдикцией Совета Безопасности Миров - туда мы передадим собранные сведения.
Два месяца спустя. Бот фрегата «Игла»…
Все получилось не так, как рассчитывал Вадим.
Ресурсы. Фрегат, как и любой космический корабль, нуждался в их постоянном пополнении.
Рощин постепенно начал понимать: тропа борьбы, на которую он ступил, узка, коварна и обрывиста.
После тяжелых размышлений он хотел идти за советом к Дитриху, но остановил себя.
Совет ли я хочу получить? Или разделить ответственность за принятие решения?
Что происходит в душе человека, когда средства достижения цели идут вразрез с внутренними убеждениями?
Во что превратиться борьба, если ежедневное поддержание живучести фрегата толкает на откровенный грабеж? На кого я стану нападать? Грабить молодые, не успевшие окрепнуть колонии? Атаковать транспортные конвои, лишая необходимых грузов не корпорации, а (глядя правде в глаза) конечного потребителя, обыкновенного колониста, которому отнятые ресурсы могут стоить и жизни в том числе…
Тяжелые мысли. Тупик?
Нет, безвыходных ситуаций не бывает. Есть люди не способные найти верное решение - мысленно упрекнул себя Вадим.
Что бы там не говорил ему Дитрих о реальной жестокости современного мира, и неизбежных «издержках» любой борьбы, Рощин не мог принять навязанных ему условий. Все теряло смысл, обрастало отвратительными требованиями, которые извращали смысл его порывов, низводили их до рамок обыкновенного разбоя.
Вадим лежал, не в силах уснуть. Ресурсов осталось на месяц автономного полета. Заработать средства для их покупки - невозможно.
Как не ворочайся, Рощин, выход один - на большую дорогу. Грабить конвои, а потом… потом втянешься, найдешь оправдание.
Он резко сел, едва не ударившись головой о низкий выступ системы кондиционирования тесной каюты.
Почему я не испытываю чувства вины, к примеру, за угон фрегата? - Зло подумал он.
Потому что «так вышло»? Не планировалось заранее, а получилось само собой, под давлением обстоятельств?
Он знал, что ему ответит Дитрих. Он скажет: нельзя идти по грязи и не испачкаться при этом самому. И усмехнется, потому как будет прав.
Отказаться от борьбы? Собрать свой немногочисленный экипаж и объявить, что все, разбегаемся по сторонам?
Но они верят ему. Даже Дитрих со своим извечным скепсисом. Верят, на собственной шкуре испытав, что такое рабство.
Как бороться против отлаженной, существующей уже не один век системы вседозволенности, сохранив при этом не «лицо», но душу?
Ответ он нашел лишь под утро.
Очередное собрание экипажа «Иглы» проходило в навигационном отсеке, наиболее просторном и комфортабельном по меркам боевого космического корабля.
Рощин не стал излагать своих сомнений. Он сразу перешел к делу, озвучив сначала насущные проблемы, а затем способ их устранения.
– Корабль нуждается в ресурсах, для текущего ремонта, самоподдержания систем и пополнения запасов активного вещества. Без стабильной работы термоядерных реакторов фрегат будет обречен. Мы не сможем совершать гиперпространственные прыжки и, в конечном итоге, станем легкой добычей любого из корпоративных флотов.
Его монолог был выслушан в гробовой тишине.
– Мы не можем атаковать коммерческие конвои или позволить себе разбойное нападение на какую-либо колонию. - Продолжил развивать свою мысль Рощин.
– Это почему?.. - Попытался вступить в спор Дитрих, но Вадим жестом остановил его, попросив дать ему высказаться до конца.
– На Окраине, по моему личному мнению, есть всего пять объектов, атака которых не приведет к жертвам среди мирного населения, и не отягчит нашу совесть, такими понятиями как «разбой».
