Остается думать, больше заняться нечем.
Насколько плотная у них система наблюдения? Видели они наш выход из клайминга?
Просто сидим и ждем, когда стены на нас повалятся. Последнее плечо подхода. Моя пушка нацелена заранее. Я четыре раза все перепроверил, просто чтобы себя занять.
Нигде ничего не происходит. Наушники не нужны. Если бы не случайные жеваные фразы старпома или командира, операционный отсек легко сошел бы за могилу. Из инженерного отсека не слыхать ничего, кроме редких замечаний Вейреса Дикерайду. Все стоны о топливе. Их я фильтрую автоматически.
В оружейном то же самое, хотя там было чуть повеселее, когда первую ракету снаряжали, тестировали и программировали ее запуск. Тест был выполнен дважды, а программа перепроверена.
Просто учения. Так обещал командир.
Так чего ж мы все перепуганы до смерти?
– Пять минут.
Отсчет времени ведет Никастро. Человеческого в его голосе не больше, чем в говорящем компьютере.
Мы уже должны быть близко. В нескольких километрах от точки появления. Прикидываемся мышкой у стен Вселенной, ищем подходящую норку, куда намереваемся шмыгнуть. Мышкой, вооруженной до острых маленьких зубов.
В голове не укладывается, как это так может быть, что та фирма ничего не будет знать, пока мы не начнем стрелять. Все мои инстинкты говорят, что они ждут нас с мегатоннами смерти в каждой руке.
Боже мой, до чего же хреново ждать вот так! Пугающие мысли типа «а что, если…» гоняются друг за дружкой у меня в голове, как стая котят, играющих в пятнашки. У меня взмокли и похолодели ладони. Стараюсь двигаться медленно и осторожно, не дай бог сделать неуклюжее движение. Не хочу, чтобы заметили, как я дрожу.
Они не выглядят напуганными. Профессионалы за работой. Но внутри они скорее всего чувствуют то же самое, что и я. Что поделаешь?.. Мы – великие притворщики. Мы – воины.
Блин. Уже почти пора. Господи, вытащи меня отсюда, и тогда я…
Тогда я – что?
Пять. Четыре. Три. Два. Один. Экран наводки орудия передо мной оживает. Башня намертво застывает по центру в кольцах прицела. Солнце заливает типичный лунный пейзаж, весь в контрасте черного и белого и в резких тенях на костях мира, умершего молодым.
– Пошел первый! – поет Пиньяц. – Пошел второй!
Выхлопы ракет оставляют на экране царапины. Я жму на спуск.
Взрыв изумрудного ада, дрожащий на монохроматическом фоне, срезает угол экрана. В нем бушует непрерывный разряд, превращая в пар скалы и открывшуюся за ними силовую установку. В инженерном переговариваются. Им надо восполнить уйму энергии, выкачанной из аккумуляторных батарей.
– Господи! – доносится из операционного отсека в ту же секунду. – Прямо над нами, сука!
– Что?
– Пошел третий! – распевает Пиньяц. – Пошел четвертый! Клериш, что там у вас стряслось?
Швейная машинка успевает пробить строчку черных дырочек на башне, прежде чем мой экран белеет от взрыва первой ракеты. Он пуст.
Четыре секунды. А кажется, что намного дольше. Все происходит так медленно…
– Двенадцать минут, – завывает Никастро. – Начать расчет и выбор целей!
Сейчас мы в безопасности. Снаружи лунные скалы кипят и сплавляются в рукотворный обсидиан.
Командир говорит:
– Мистер Пиньяц, перепрограммируйте одну ракету на преследование воздушной цели. Берберян предоставит вам данные. Истребитель на восемь часов.
У Пиньяца свои проблемы:
– Командир, у нас заело подъемник третьей ракеты. Похоже, что подающая тележка откатилась назад и ударилась о среднюю тележку. Предполагаю, что первая куколка лягнула назад и выбила среднюю с направляющих. Седьмая ракета у стены подающего колодца. На схемах программирования и управления сработала блокировка.
– Можете расчистить?
– Туда не доберешься. Придется высылать людей наружу. Какую цель прикажете отменить?
– Забудь про истребитель. Рискнем.
Я бью кулаком по приборной доске. Если мы останемся в живых после еще двух заходов, у нас будут еще две ракеты.
На экране появились данные о цели. Я вздыхаю. Дела идут чуть лучше. Судя по индикаторам, мы уничтожили центр связи Ратгебера. Они не смогут позвать на помощь. И тот истребитель, возможно, уже раненый, остается единственным кораблем противника в районе боевых действий.
У меня одна мысль – вернуться домой. Домой? Ханаан – не мой дом. Моя личная Вселенная сжалась до размеров пекла клаймера и земли обетованной – Ханаана. Ханаан. Названия-то какие! Тот, кто выдумывал их, – провидец. Странно. Я всегда считал себя здравомыслящим человеком. Как я сотворил себе почти бога из обыкновенной базовой планеты?
Может, это случается на клаймерах со всеми?
Наверное, да. Мои спутники редко говорят о каких-либо других мирах. И Ханаан они вспоминают нечасто, и то лишь в связи с Новым Иерусалимом. Изумительны выверты человеческого мозга.
Я понял, почему они бесятся на планете. То, что творилось в «Беременном драконе», не надо понимать как «ибо завтра мы умрем». Люди доказывают, что они живы, что они остались в живых после встречи с неимоверно враждебной средой.
Вот так. Я построил модели поведения, но их придется корректировать. Придется смотреть, в какую и как укладывается каждый из них. А командир? Не тот ли он человек, которому все доказательства не кажутся достаточно убедительными? Не узник ли он солипсической Вселенной?
– Шестьдесят секунд, – говорит добрый сержант. Господи, как же быстро пролетели двенадцать минут. Я еще не готов к очередному погружению в hexenkessel.
Тревога! Я бросаюсь к работе, разметав записки.
– Пошел пятый!
Я тут же начинаю стрелять. Смысла в этом я не вижу, но любое действие помогает сдержать страх. На какой-то осколок времени движение пальца заменяет работу всего тела и мозга.
– Пошел восьмой!
Сигнал начала клайминга.
– Тридцать минут. Продолжать расчет и выбор целей.
– Волшебные числа, – бормочу я.
Семь и одиннадцать – номера ракет, которые не удается запустить.
– А?
Мой сосед озадаченно смотрит на меня и трясет головой. Весь экипаж думает, что у меня от пребывания в тылу мозги прокисли.
От наушников никакого толку. Инженерный отсек – кладбище привидений, читающих молитвы аннигиляции и термоядерной реакции. В операционном отсеке Яневич сообщает, что истребитель уцелел в первом заходе и намеревается удирать. Молчание командира означает, что это для него не ново.
Никастро бесцветным голосом отсчитывает время.
Напряжение растет быстрее температуры. Третий заход решает все.
