– Еще чуть-чуть – и линкоры падут, – заметил Бьорн, – союзному флоту конец. Мне кажется, если бы они с самого начала не… – Бьорн замолчал, уставившись на летящие со стороны станции ракеты. Он сразу понял, что произойдет дальше.
– Немедленно все в машину! Она полностью герметична! – закричал он. – Не стойте, это ядерное оружие!
Казалось, оба флота внезапно объединились перед надвигающейся на них угрозой, выпустив ракеты-перехватчики, однако такие действия были заранее предугаданы инженерами, создававшими планетарную систему обороны. Две из шести ракет, выпущенных со станции, разорвались задолго до цели, выпустив тысячи контрмер, сводивших на нет системы наведения ракет-перехватчиков. Экраны корабельных радаров оказались буквально заполнены ложными целями. Республиканский флагман «Рюбецаль», не тратя понапрасну время, включил все свои двигатели на полную мощность, пытаясь укрыться за одним из союзных линкоров, и такой маневр спас его.
Через несколько секунд появились четыре ярчайшие вспышки, разметавшие корабли в пространстве, развалившие их на части, ставя крест на двух флотах. Уцелевшие корабли бросило мощнейшей взрывной волной друг на друга. Так один из трех линкоров, за которым укрылся «Рюбецаль», бросило прямо на корпус могучего крейсера. «Рюбецаль» выдержал такой удар, как и многочисленные столкновения с обломками и остатками более мелких кораблей. Взяв курс в открытый космос, он поспешил покинуть орбиту Плутона. К нему присоединились несколько сильно поврежденных кораблей из числа тех, что находились за пределами боя. Второй республиканский крейсер «Гарм» уничтожило прямое попадание одной из ракет.
Третья союзная эскадра была уничтожена полностью. Два линкора, в их числе ее флагман «Норвегия», были разорваны сразу после попадания. «Норвегию» отбросило на «Рюбецаль», после чего она рухнула на поверхность Плутона.
Бьорн со своей группой выжил. Вездеход защитил их от смертельного скачка радиации, а счастливая случайность не дала кускам погибших кораблей угодить в машину. Все произошедшее Бьорн снял на камеру. К его возвращению на Персефону ситуация на станции в корне поменялась. Практически вся ее территория оказалась под контролем сил Сопротивления. Остатки республиканских войск вели перестрелки в отдельных районах, но их уничтожение было лишь вопросом времени. Большая часть оккупационных сил капитулировала и была временно размещена в наспех сооруженных лагерях на окраине станции. Так закончилось каллистийское вторжение, и одновременно с этим Плутон перестал быть территорией Континентального союза Земли, объявив о своей независимости.
Роберт, Дженнифер и другие бойцы, находящиеся в бункере, могли лишь догадываться о том, как выглядело уничтожение обоих флотов. Не знали они и о капитуляции оставшихся на Персефоне республиканских войск. Все, что они могли сделать, это сидеть и ожидать связи в надежде, что остатки Сопротивления не были к этому времени уничтожены.
Роберт все думал о Хайди. Переживания не давали ему покоя. Почти все его люди спали, однако ему уснуть не удавалось.
Лежавшие в командной комнате трупы занесли в отдельное помещение, туда же положили и тело Дейва, он не выжил из-за тяжелого ранения в руку. В какой-то момент он просто облокотился о стену и, съехав вниз, стал быстро угасать на глазах у всех. Никто не стал оказывать ему какой-либо помощи, а ему хватило мужества не вымаливать ее.
С момента запуска ракет прошло не менее шести часов, когда в коммуникаторах зазвучал голос связиста главной базы повстанцев:
– Прием! Прием! Говорит Единица! Меня кто-нибудь слышит?
Роберт сразу же поднял руку и коснулся надетого на нее дисплея.
– Слышу вас четко, Единица! Это четвертая штурмовая! Повторяю, говорит командир четвертой штурмовой!
Коммуникатор внезапно замолчал, даже показалось, что связь пропала, но как же Роберт обрадовался, услышав голос Фернандо Альвареса.
– Роберт! Это Фернандо! Вы в бункере?!
Бойцы уже собрались возле Роберта. Многие радовались, смеялись, эмоции выплеснулись наружу.
– Мы в бункере! Фернандо, как же я рад тебя слышать, старик!
– Понадобилось время, чтобы восстановить с вами связь, каллистийцы запрятали свои глушилки как следует. Мои люди уже часа два слоняются возле входа к вам. Даже пробовали стучать и взрывать дверь, ничего не помогало.
– Сейчас откроем! Черт, да мы ничего и не слышали!
Затем Роберт задал контрольный вопрос, хотя ответ на него был уже ясен:
– Все кончено?
– Все кончено, Роб, мы победили! Выходите из бункера, вас отвезут в Шпиль, скоро ты все узнаешь! Вот еще что, теперь ты генерал сил самообороны Плутона, принимай свое первое звание!
У Роберта не было слов! Как все быстро менялось!
Их вывели к монорельсу и на поезде доставили прямо до первого сектора, к Шпилю. После чего пересадили на захваченные у республиканцев внедорожники и довезли до парковки.
Уцелевшие бойцы штурмовой группы отправились на отдых в казармы, созданные в бывшем департаменте полиции. Роберт же на лифте поднялся на тот этаж, где располагались кабинеты директоров.
Станция в очередной раз поменяла облик. В воздухе больше не висели корабли, а с улиц исчезли республиканские патрули. Контрольно-пропускные пункты также не наблюдались. Персефона была заполнена повстанцами, которые ныне именовались солдатами сил самообороны Плутона, и прочими гражданами Персефоны. Общее ликование было видно не только в дальних секторах, но и в бизнес-центре, который совсем недавно, впервые за долгое время, освободили от оккупантов.
Бросалось в глаза и то, что республиканская символика на захваченной технике была закрашена, а вместо нее красовался символ нового государства. Этот символ вызывал воспоминания о древней геральдике – три собачьи головы, которые олицетворяют Цербера, мифологического пса, охраняющего вход в царство Плутона.
– Генерал Айронс! – крикнул Фернандо, когда Роберт вошел в кабинет, когда-то принадлежавший Шлосбергу.
– Фернандо! Правда, я даже не знаю, как обращаться к тебе! Кто ты теперь?
– Я временно занимаю должность первого консула в только что созданном Сенате.
– Первый консул? – Роберт присвистнул. – Такие должности, я думал, бывают только у землян.
Фернандо улыбнулся, взял стоявшую на столе бутылку и разлил по бокалам дорогой напиток, именуемый вином.
– Пробовал когда-нибудь вино? Мы с тобой, кроме искусственно созданного пойла, больше ничего и не пили в жизни! А это из винограда, представляешь себе?
– Это действительно вкусно, первый консул!
