Они поглядели друг на друга и улыбнулись одинаковыми улыбками.
…Эрт Антер, председатель мантийского Комитета Коррекции, исчез. Алан Йеллен, исполнительный директор корпорации Неккен, повременил на балконе, покрутил головой, разминая плечи, и допил сок, а потом направился к яхте. В лихорадочной спешке Николас убрал фильтры, отменил все манипуляции с камерами и вычистил журнал операций. ИскИн только и успевал мяукать «да, да, да» ему в ответ.
Николас понятия не имел, кто и каким образом ухитрился перевербовать мантийца на Циа и как это вообще возможно. Он очень хотел бы это знать, но сейчас важнее был сам факт. То, что отличало Циалеш от тысяч других планет, то, что могло интересовать Неккен… Самая безумная моя догадка оказалась истиной, подумал Николас, не совершенно точно, но очень близко к ней. Неккену нужен мантийский интервент. Неккен хочет знать, как можно перевербовать мантийца.
Если бы мы только сами это знали.
Но мы узнаем, пообещал он себе, я позвоню Доктору немедленно, как только дорвусь до связи. Агент, воспитанник Сана Айрве, Председателя Манты… Не имеет значения, кто биологические родители мантийца, но очень важно, кто его Учитель. Наш интервент был мантийским принцем. Даже Зондер его не заметил. Но как только Макс получит информацию, он выжмет из неё всё, что возможно.
И всё же, кто и где на Циа сумел перевербовать мантийца?
Николас потёр лоб, сжал пальцами переносицу.
Мы в Народном правительстве даже не подозревали ни о чём, подумал он, а кто-то у нас под боком совершил невозможное — тихо и незаметно. Что это за человек? Почему он остаётся в тени?.. И кстати, как получилось, что на планету в семнадцатой сфере мира отправился ученик самого Сана Айрве? Вроде бы у них другие понятия об иерархии, но всё же… Неужели на Циа было что-то особенно ценное ещё и для Манты?
Чего я не знаю о собственной родине?
На палубе послышались шаги. Николас нервно обернулся к двери. Усилием воли он отогнал все мысли, попытавшись вернуться в прежнее отстранённое состояние; не до конца, но получилось… Он всё ещё не знал, когда Йеллену надоест игра.
Но теперь пытка больше не была бессмысленной. За сведения, подобные тем, что получил Николас сегодня, разведчики, случалось, платили много дороже.
Он нехорошо улыбнулся. Потом принял безразличный вид и стал ждать.
Маленькая беседка парила над горами. Здесь они были пологими, лишь на горизонте сияли снежные шапки. Директор испытывал странноватую любовь к высоте — что в его любимом кафе, что на его астероиде имелись в заводе летучие островки, способные медленно плыть под облаками или дрейфовать по воле ветра… Леса казались клубами изумрудного дыма, стекавшими вниз по крутым склонам, их прорезали темные нити горных рек, белевшие пеной на перекатах. Алели луга цветущих альпийских маков. Жёлтое, идеального размера и светимости солнце проливало с лазурного небосвода водопады лучей. Кусочек Земли, сказал Йеллен… если бы не изгиб горизонта, и вправду можно было бы поверить, что это Земля.
Йеллен, точно забыв о спутнике, любовался пейзажами.
Николас размышлял.
Йеллен дал мне возможность наблюдать за беседой, думал он, вскользь поглядывая на чёткий профиль и мечтательную улыбку директора, кое в чём он даже сыграл для меня — когда говорил о своём обещании. Но был ли он уверен, что я воспользуюсь шансом? Нет, конечно. Это что-то вроде элемента хаоса, нелинейного сюжета. Он и сейчас не знает, слышал я его разговор с мантийцем, или нет. Или знает? ИскИн яхты беспрекословно мне подчинялся. Скорей всего хозяин просто его проинструктировал, а потом опросил. Вся неизвестность досталась мне вместе с иллюзией риска. Это очередная насмешка. Гадать можно бесконечно, смысла в этом никакого. Рано или поздно Йеллен заведёт речь о нашем интервенте и тогда всё выяснится… Йеллен ничуть не боится утечки информации, сам себе заметил Николас, потому что во-первых, в такое никто не поверит, во-вторых, его настоящая цель неизвестна, а в-третьих, вокруг фигуры исполнительного директора Неккена столько всего накручено жёлтой прессой, что правда на этом фоне покажется бледной… нет, возможные утечки информации тоже бессмысленны.
А какая у него настоящая цель?
…Йеллен мечтательно вздохнул. Повинуясь мысленному приказу, включились маломощные двигатели, беседка неторопливо начала спуск к высокогорным лугам.
Николас опустил глаза и сплёл пальцы в замок, чтобы его эмоции не читались слишком легко. Исполнительный директор, подумал он, хочет заменить одного аллигатора другим, вытолкнуть в Председатели Манты своего приятеля Эрта Антера. Но какой в этом смысл? Йеллен сам сказал, что они все одинаковы. Значит, он хочет чего-то другого. Гонку вооружений он хочет, вот что. Все технологии разработаны Неккеном, все звездолёты строятся на верфях корпорации. Начиная с боеприпасов и заканчивая обмундированием — всё поставит армии Неккен. Военная истерия — это способ получить госзаказы, получить ещё больший доход…
Вот только платить-то Неккен будет сам себе. Существование Совета Двенадцати Тысяч фактически оплачивает корпорация, пускай и в форме налогов. Должники и без того задыхаются под тяжестью выплат, выжать из них ещё больше — невозможно.
Тогда остаётся один ответ, подумал Николас, очень странный, но я не вижу другого… хорошо бы с кем-нибудь это обсудить. Происходящее на Манте и на Сердце Тысяч — симметрично. Есть партии мира и партии войны. Председатель Сан Айрве хочет мира, кто главный пацифист на Сердце — я не знаю. Но Алан Йеллен и Эрт Антер принадлежат к партиям войны. Занятно видеть, чем оборачивается хвалёное миролюбие мантийцев, когда речь заходит о власти… или мне это кажется, потому что я мыслю в своих собственных координатах? У Эрта Антера есть в каком-то смысле достойная цель. Если Манта возьмёт Сердце Тысяч и уничтожит Неккен, ей станет неизмеримо легче пожирать человечество и очень скоро она пожрёт его целиком… Единожды мантийцы уже штурмовали Сердце Тысяч и были близки к победе, а второго Роэна Тикуана в Сверхскоплении нет.
Но если мантийцы перестанут скрываться, маскировать своё присутствие, то бороться с ними станет намного проще. Кроме того, они снова превратятся во врагов, а корпорация, какая бы она ни была, — в союзника. Маленькие победоносные войны развязывают для того, чтобы разрешить внутренние противоречия в обществе и улучшить имидж. Большая победоносная война будет намного эффективнее в этом смысле.
Но это очень, очень опасная игра. Игра, которая будет стоить многих миллионов жизней. И ни одна из сторон не уверена в победе… Почему они идут на это?
