Вот повезло Отто со старшей доченькой! Такую хоть за охранника отдашь - лишь бы замуж пристроить!
Впрочем, платье на принцессе было строгое, темно-синего цвета, полностью закрытое - охранник от такого рванет прочь, как благовоспитанный маменькин сынок от разбитной шлюхи.
- А вы любите драгоценности, тете НеЬе? - спросила Маргарет.
- Да, они мне нравятся, - осторожно ответила Ольга, ожидая очередной порции безудержного монолога.
Она не ошиблась.
- Ой, я просто без ума от бриллиантов. У одного из наших дальних родственников Нормана Хин-сли… его предки были англичанами… есть бриллиант, носящий имя Королевский Глаз… у него очень богатая история, у этого камня… из-за него убили много людей, он на протяжении веков попадал из одних рук в другие, пока не оказался у предков Нормана, но там уже как-то прижился, и они его очень редко показывают чужим, но я-то, конечно, видела, так вот мне так бы хотелось иметь его, я бы все отдала за такую возможность, потому что представляю, как он будет сверкать на моей груди…
Ольга с трудом сдержала смех: на такой груди любой бриллиант будет выглядеть, как седло на корове. Несовместимы они - такая, с позволения сказать, грудь и болтающийся, словно затейливый галстук, бриллиант на цепочке. Лежать-то ему просто не на чем… Тут даже брошь окажется ни к селу ни к городу!
- А вот кринолины я терпеть не могу, потому что в них очень трудно ходить, плывешь, будто лодка без весел, ни свернуть ни повернуться, а во время танцев тебя так и норовит закрутить, но у нас в Нимфенбурге иногда устраивают костюмированные балы, на которых принято надевать одеяния древних предков, в праздник «Майского дерева», к примеру, и этот проклятый кринолин висит на тебе, как колокол, да к тому же еще проклятый корсет сжимает так, что ни вздохнуть, хотя одежду нам шьют лучшие модельные дома нашей страны… «Дольче Габбана», например, это такой старинный дом, но и их корсеты - просто тихий ужас…
Ольга слушала и не слушала.
В принципе разговор вполне уже можно было сворачивать. Первоначальное впечатление получено на сто процентов.
Однако чувствовала Ольга, что за пустопорожним трепом этой девицы скрывается что-то странное, какое-то напряжение присутствует, будто Маргарет изо всех сил стремится скрыть некую тайну и очень боится, что тайна эта, помимо желания говорящей, непременно и всецело раскроется. Что-то похожее на поведение ее батюшки при встрече с гостями…
И только поэтому Ольга продолжала слушать принцессу, вставляя время от времени коротенькие ответные реплики, которые немедленно порождали очередную порцию бурного словесного потока.
- А мама очень любит папу и моих сестер, и брата, и я их всех тоже чрезвычайно обожаю, и папу, и маму, и балбеса Бруно, и Сабину, и Розалинду, и Натали, хотя она еще маленькая…
Господи боже мой, да сколько же это может продолжаться! Может, намекнуть девочке, что пора и честь знать?
- …а папа молчал, молчал, а потом сказал, что кому-то из нас надо обязательно выйти замуж за вашего брата…
Маргарет охнула и прикусила язычок. Глаза ее распахнулись, в них родились испуг и растерянность.
И Ольга поняла, что именно последние слова и пыталась не выпустить собеседница из своего маленького ротика, но этот подвиг ей никоим образом не удался. Прокололась девочка!…
На фразу принцессы про папу ни в коем случае не надо было реагировать - Ольга чувствовала это - и пришлось искать слова, ничем не связанные с папиным инструктажем относительно обязательного замужества, но способные заполнить повисшую тягучую паузу.
Впрочем, Маргарет тут же понеслась дальше, снова взнуздав словесных коней, снова закручивая кринолины вокруг корсетов, посыпая их пригоршнями аметистов, топазов и изумрудов, горько жалуясь на старинных моделей туфли, которые ее, разумеется, научили носить, но она их терпеть не может и предпочитает старые добрые кроссовки, но их ни в коем случае нельзя надевать в торжественных случаях, как бы этого ни хотелось.
В принципе, с нею все теперь было абсолютно понятно.
Она ляпнула то, чего не в коем случае ляпать не собиралась. И как всякая дурочка, попыталась немедленно забыть о допущенном промахе, пытаясь завалить его новой информацией, да вот беда: вся информация, которой она владела, крутилась вокруг одного и того же.
Наконец Маргарет выдохлась и перевела дыхание.
- Спасибо большое, ваше высочество! - сказала Ольга. - Я узнала так много нового о фрагербритских национальных праздниках. Мы непременно еще поговорим о моде, меня чрезвычайно интересует эта тема.
- Конечно, тете НеЬе. Я могу говорить об этих вещах хоть сутки напролет.
Можно было ненавязчиво выставлять собеседницу вон, но Ольге это показалось неучтивым.
В результате она еще минут пятнадцать выслушивала упоенный монолог о любимом горнолыжном курорте, который Маргарет время от времени посещает, хоть и не очень хорошо катается на лыжах (вот Розалинда, та - да!), но костюмы, которые принято там носить, ей очень нравятся, потому что очень хорошо обтягивают фигуру, особенно бедра, ведь бедра - это первое, на что смотрят мужчины…
Очередное словесное наводнение прервал Дмитрий Макаров, заглянувший в комнату хозяйки и напомнивший, что ее высочеству Ольге пора отправляться на прогулку в дворцовый парк.
Маргарет тоже очень любила гулять, но сейчас ее ожидала примерка нового платья, очень красивого, от «Альберты Феретти», и если платье еще не придется переделывать, то оно непременно будет продемонстрировано гостье…
Наконец, от Маргарет избавились.
- Мне все было слышно даже через закрытую дверь, - виновато сказал Макаров, и на его лице нарисовалось все, что он думает по поводу старшей дочери Отто Тринадцатого.
Ольга промолчала: их вполне могли подслушивать.
Секретарь тоже прекрасно понимал это, потому что на мгновение приложил палец к губам. И только уже в парке продолжил:
- Ну и дура эта Маргарет, прости меня господи! Достанется же кому-то подобное сокровище!
«Достанется непременно, - подумала Ольга. - Но я сделаю все, чтобы не моему брату!»
- Можно, я возьму вас под руку, Дмитрий? - спросила она.
- Да, конечно, ваше высочество!
- Замучила меня эта Маргарет, - объяснила Ольга.
Макаров промолчал, но руку предложил.
Они двинулись дальше по дорожке, отсыпанной из утрамбованного темно-желтого песка.
И Ольга подумала, что иногда совместное молчание с мужчиной много интереснее беседы с женщиной.
Второй гостьей оказалась Сабина.
