– Но зачем, собственно, бороться за Империю? Вернее, для чего?.. – горячо убеждал собеседников изрядно захмелевший Кертис. – Я убежден, что обломки былого величия, изъеденные ошибками прошлого, – не лучший фундамент для строительства новых стен. Лучший выход – вступление в мою партию «Эскейп»!
– Как ты сказал? «Эскейп»?! Не слыхал о такой… – Иван переглянулся со своей потрясающей женщиной Ирой (ударение на последний слог!) и отпил большой глоток крепчайшего пойла, непринужденно, как обычную воду. – И потом, гораздо больше зависит не от первого слова, а от того, что к нему приклеено прицепом, до самой последней, жирной точки… «Уход» хорошее название для похоронного бюро. А вот для партии… Знаешь, я когда-то слышал первобытную песенку, там были такие слова: «Дан приказ – ему на Запад. Ей – в другую сторону. Уходили комсомольцы…».,. Я, правда, не понял, кто они такие были, эти комсомольцы. Но дело в том, что они «уходили на гражданскую войну». Именно, не «шли», а «уходили». Навсегда! Они не на войну, по сути, уходили, они из жизни уходили навсегда. Они знали, что не вернутся, и верили в неизбежность, обоснованную необходимость ухода этого. Вот это и был «Уход» настоящий. Их «эскейп»… А ты? Ты-то куда людей зовешь? Что приклеено к твоему «Эскейпу»?..
– Понимаете… – засуетился Йойодль. – Для чего пытаться склеивать посуду, побитую при большом домашнем скандале? Даже если это самый любимый сервиз, на котором, на блюдечках с голубой каемочкой, нарисовано не катающееся яблочко, а, допустим, голубая планета Земля. Ну, случилось так! Ну, не вышло и морды гостям набить, и посуду сохранить! Не вышло! И что теперь?!
– Как это, что теперь?! – взъерепенился Иван. – По-твоему получается, надо не только осколки замести, но еще и с виноватой миной на роже всю жизнь от веника не отходить?!
– Да нет, просто надо уйти на новое место и построить дом, в котором желательно думать о сохранности посуды заранее, когда гости только-только ступили на крыльцо!
– Ну и куда же уходить? Где это новое место? И каким этот дом будет?
– О-о-о! С этим-то как раз проблем практически нет… Фундамент – везение. Я ведь не зря болтаюсь во внемере почти безвылазно. Все высматриваю, анализирую, запоминаю… Вот, посмотрите, что представляет собой наша Сеть Миров по сути! Это сверхгигантское скопление разведанных в свое время «проколотых» точек пространства, причем одобренных везением либо утвержденных Вселенским Творцом. Это чья-то гениальная коллективная «вышивка» из узоров Удачи. Но за нею стоит кропотливая многовековая работа «швеи-белошвейки», и никому не ведомо, сколько было пролито капелек крови от слепых неудачных проколов… И никто не помнит об этом. Есть только готовая, выплетенная Сеть. Мириады точек, соединенных координатными, иллюзорными коридорами, причем много таких, что образовывают единый извилистый путь – визуально, в пределах видимости, от звезды к звезде с поправками, и никак не проскочишь вторую, сократив путь к третьей. Никак! Именно так были разведаны драгоценные координаты… И рядом – множество боковых ответвлений, тупиковых веточек, за которыми лишь космическая тьма и полная неизвестность! Ойкумена, как говаривали наши прадеды… и ее край. А посему, и стартовые кнопки вам под пальцы! Слабо прокалываться вслепую, в поисках любой мало-мальски пригодной для жизни планеты?.. Пусть ущербной, но зато своей! Той, что со временем станет Новой Землей! И там постепенно накопить достаточное количество членов будущего общества и, одновременно продолжая «проколы» наугад, все дальше и дальше уходить из этой Сети, свято храня в тайне координаты проколов, уводящих в Новую сеть… Я вам сейчас кратко изложил манифест партии «Эскейп». Вот так.
– Интересная утопия… – покачал головою Иван. – Для тех, кто хочет не просто утонуть в бездне Космоса, а с идеей в голове, и сотоварищи… Ну и как к твоему спасительному прожекту относится эМКаБэ? Ты думаешь, что они вздохнут с облегчением, если толпы НАШИХ начнут сваливать в тартарары? Конечно, «черные шлемы» были бы рады избавиться от нас раз и навсегда, но они никогда в жизни не дадут выплести новую сеть…
– Они считают нас юродивыми. И это нам на руку, пусть считают, а мы тем временем…
– Ты идеалист, Кертис, – сказала вдруг Ира, молча слушавшая дискуссию мужчин. – Хороший ты человек, но глупый, извини. Или провокатор иксатый.
Кертис смешался и не нашел, что сказать в ответ. Иван тем временем, покачивая головой, смотрел на Иру долгим взглядом. Потом взял в руки бокал и, погрев тонкое стекло в ладонях, звякнул его краем о бокал Йойодля:
– За твой успешный эскейп.
И выпив, вполголоса добавил:
– И за то, чтобы Каждый мог уходить по-своему.
Ира промолчала, но подняла свой бокал и присоединилась к тосту.
…ВиллиЖугаж, невысокий сухонький мужчинка, даже не счел нужным посетить бар в местном космопорту. А зачем? Что там можно увидеть нового? А просто так выпивать ему надоело. Как, впрочем, и многое другое в этой жизни. Ну и что с того, что он сейчас в Цирцее. Ну и что с того? Жил же он как-то раньше, не подозревая о светиле Даркнесс, хотя и сам был «даркнесс даркнессом». Темнотище, одним словом… А уж то, что астрографически мир Цирцея является пятой планетой в системе этой звезды, – и вовсе, если разобраться, вредное знание. Обитаемых планет многие миллионы, а голова – не резиновая.
Жугаж, выигравший в лотерею джек-пот и потративший две трети суммы на покупку билета на трехгодичный Вселенский СуперКруиз, пустился в космическое путешествие, начитавшись рекламных проспектов. Он уже семнадцатый месяц подряд болтался по мирам Сети… Так доверчивая муха трепыхается, запоздало сожалея, что наслушалась агитационных призывов паука совершить экскурсию по его паутине. А Космос, по сути, тот же паук – заманит и высосет. Вилли пресытился уже на восьмом месяце, а потом еще восемь напоминал сам себе ездока карусели, которую некому выключить. Он продолжал кататься, изнывая от тошноты, страдая от невозможности сойти на твердую землю… А Миры были до него, будут после, и даже малую толику посмотреть невозможно, а уж запомнить – тем более. Рекламные призывы СуперКруиза нагло врали, обещая клиентам, что те «Увидят картину Вселенной во всей полноте!». На это не хватит и трех жизней, не то что трех лет… Но потраченных денег было жалко, и возвратиться домой раньше окончания Жугаж не мог. Соседи засмеют, а жена просто сожрет живьем, несмотря на то, что оставшейся трети выигрыша вполне хватит, чтобы безбедно прожить лет пятьдесят. Тоскливее всего Вилли становилось от мысли, что по возвращении домой ему придется фонтанировать полнейший восторг выдавать бесконечные рассказы, делясь впечатлениями, и до конца своих дней изображать эдакого матерого космотуриста, повидавшего все миры и знающего цену Космосу.
