Вполне естественно, что он ненавидел Диоса и Хэши Лебуола. Их недавняя видеоконференция с Советом нанесла ему подлый удар. По его сценарию он должен был выбивать у дрожавших и упиравшихся оппонентов признания в совершенных ими должностных преступлениях. Когда же они добровольно подтвердили обвинения Игенсарда, важность его расследования была сведена к нулю. Они превратили труд Максима в банальность. Он ничего не получал от такой откровенности Диоса. Он должен был уличить его лично — и уничтожить своими собственными руками.
Когда Игенсард узнал об амнионском вторжении — а эта новость пришла к нему из офиса президента Руководящего Совета — он сразу же позвонил Клитусу Фейну. Хотя такой контакт являлся преждевременным, внезапный кризис требовал особого риска. Он хотел заверить первого помощника Холта Фэснера, что особый советник Максим Игенсард всеми силами готов защищать репутацию главы Концерна.
К его острому ужасу, Клитус отказался беседовать с ним. Его секретарь сослался на занятость Фейна: «Вы же знаете... непредвиденные обстоятельства». Иными словами, Максиму дали понять, что он слишком маленькая сошка, чтобы в такое время отвлекать внимание первого исполнительного помощника.
Игенсард насел на связистов Руководящего Совета и потребовал выяснить правду. Его информировали, что Клитус Фейн действительно был занят: он отключил все обычные каналы связи, перешел на защищенные линии и — как сказала одна из связисток — «излучал столько микроволн, что мог вызвать пятна на Солнце». Максим догадывался, с кем так лихорадочно общался Фейн. Ответ был ясным: с домашним офисом Концерна рудных компаний. С самим Холтом Фэснером.
Какими бы ни были «обстоятельства», особый советник Игенсард не стал унижаться до общения с простым секретарем Клитуса Фейна. Вскипев, как магма под безмятежной на вид земной корой, он отправился к Эбриму Лену.
В отличие от Фейна, президент Руководящего Совета был отлит по другому шаблону — если только к такому податливому человеку вообще подходило слово «отлит».
— А это не может подождать? — сердито спросил он, принимая Игенсарда в офисе. — У меня нет времени. Мой интерком раскалился, как утюг. Такое впечатление, что каждый человек на планете вдруг захотел воспользоваться своим избирательным правом. Слава Богу, что эту тему еще не подхватили газетчики. Я только что закончил разговор с Телом Барнишем, советником от «Вэлдор Индастриал». Он рискует больше, чем остальные из нас. Но я не мог сказать ему ничего, кроме того, что услышал от Уордена Диоса. И мне еще нужно подготовиться к сессии. Вы даже не представляете, сколько приготовлений требует чрезвычайное заседание. Конечно, я знаю, как его устраивать. Это факт. Однако мы никогда не имели такой критической ситуации. По крайней мере, с тех пор, как я стал президентом. И после того, как капитан Вертигус осуществил первый контакт с амнионами. Это плохо закончится, Максим. Помяните мое слово. Мы в серьезной проблеме.
Он по кругу вернулся к начальной точке.
— У меня действительно нет времени на разговоры с вами.
Максим уделил беспокойству Эбрима ровно столько внимания, сколько тот, по его мнению, заслуживал — то есть никакого. Он осмотрелся по сторонам. Если на острове и имелось нечто большее, чем роскошный кабинет президента, то, безусловно, это был штат Лена: помощники, консультанты, секретари, курьеры, имиджмейкеры и, как подозревал Максим, психиатры. Выражая показное сочувствие, Игенсард подхватил президента под руку и скромно отвел его в угловую комнату — подальше от раскалившихся интеркомов и напряженной суеты подчиненных.
— Я знаю, это тяжело для вас, мистер президент, — согласился он. — Ваша ответственность очень велика. Именно поэтому я и пришел повидаться с вами. Если вы уделите мне десять минут, я постараюсь упростить ваше положение.
С точки зрения Максима, Эбрим Лен был глуп до мозга костей. Однако по стилю и поведению он относился к интеллигентным людям.
— Упростить? — ответил Лен, когда они вошли в уединенную комнату. — Вы, наверное, шутите, Максим? Исходя из опыта, я знаю, что, когда особый советник использует слово «упростить», он просто хочет сделать мою жизнь невыносимо жалкой.
Хотя Игенсард не очень-то желал выслушивать сарказм Эбрима Лена, он выдавил из себя тонкую улыбку.
— Так может показаться только вначале, — признался он. — Но если вы выслушаете меня, то оцените мою помощь.
— Прекрасно.
Президент устроился на низкой софе и вытянул ноги. Зубы, выступавшие над слабым подбородком, придавали ему сходство с кроликом.
— Я вас слушаю. Говорите. По крайней мере, я какое-то время отдохну от звонков.
Максим тоже присел на софу. Из тактических соображений он старался держаться ниже своего собеседника. Временами ему приходилось сжиматься до минимально возможных размеров. Игенсард давно уже понял, что в общении с людьми он получал большие преимущества, когда его считали незначительным и неопасным человеком. Он тут же взял быка за рога — то есть приступил к осуществлению намеченной задачи.
— Мистер президент, минуту назад вы выразили озабоченность, что «это добром не кончится». Вы правильно заметили, что мы находимся в «серьезной проблеме». Но ситуация имеет тенденцию к ухудшению. И я хотел бы помешать усилению кризиса — естественно, в контексте моих обязанностей, как особого советника.
— Ваши заявления похвальны, — сентиментально отметил Лен.
Вероятно, он знал, что такие бессмысленные замечания раздражали Игенсарда. Однако особый советник не пожелал заострять на них внимания. Вместо этого он стал педантичным, используя точность, как форму возмездия.
— Я получил полный текст заявления уважаемого Диоса о том, что амнионы совершили акт вторжения.
Офис президента разослал документ советникам. Те, в свою очередь, распространили его среди своих помощников и консультантов. Так, Сен Абдулла поделился текстом с Максимом, а Сигард Карсин направила документ Клитусу Фейну.
— Новость действительно тревожная. Однако в заявлении упущены подробности, которые я считаю критически важными. Причем эти детали — или, точнее, их отсутствие — пугают меня еще больше. Директор Диос заявляет, что амнионский сторожевик класса «Бегемот» совершил вторжение в человеческий космос. Нарушение пространства произошло не вблизи границ — что можно было бы понять, — а за много световых лет от запретного пространства. И это уже не поддается разумному объяснению. Сторожевик объявился в системе Массива-5, где вступил в бой с крейсером полиции «Каратель».
Лен замахал руками.
