— Конечно, — сказал я.
И очень остро почувствовал, что и Остиум, и Рэнд, и Арка, и луна Остиума по имени «Юнг» совсем не в безопасности. И к этому печальному факту я, к сожалению, причастен, поскольку когда-то утащил за собой молодого гения Ги Дюваля. И утащил совсем не в ту сторону.
Ван Чонг оказался не так уж похож на древнего корейца. Да, конечно, что-то есть в форме глаз, оттенке кожи и черных с проседью волосах, но и европейской крови явно предостаточно.
Встреча была назначена в маленькой университетской аудитории человек на десять с небольшой интерактивной доской и широким окном с видом на Сад Гостеприимства и Арку. Только теперь мы были от Арки слева, а не справа, как в гостинице. Время послеобеденное, и солнечный квадрат окна висит на стене под доской, а на пол ложатся длинные тени от оконной рамы.
Я совсем не удивился, увидев за партой Адама. Нас было пятеро: Чонг, Марго, Адам, я и Эйлиас. Ну, да! Последний, конечно, не физик, но Бюро должно быть в курсе. Чонг стоял лицом к нам и спиной к доске, точнее, полусидел, опираясь на первую парту. Марго заняла учительский столик, а мы трое играли роль прилежных студентов.
Я рассказал, как нашел лабораторию, описал обстановку: лампы, столы, приборы, ящики, сейф с пробирками. И Чонг, и Марго слушали очень внимательно.
— Скорее всего, эту штуку можно запалить лазарником или импульсным деструктором, — предположил я. — Когда Ги считал, что пробирки могут быть у меня, он боялся стрелять.
— Чем угодно, — вставил Адам. — Импульсником, лазарником, гамма-лазерным деструктором, иглой Тракля — любым современным оружием. Разве что огнестрел не подойдет, температура маленькая, как я понял. Но им сейчас никто и не пользуется.
— Сколько вещества понадобилось для астероида ДР-12755, который вы взорвали? Адам, не знаете? — спросил Чонг.
— Ги говорил, что около грамма.
— Мда, — протянула Марго. — Полтора на два километра. Глюоны?
— Ги называет эту штуку «деглюон», — сказал Адам.
— Да? — среагировал Чонг. — Марго, не помнишь, Ги изучал квантовую хромодинамику?
— Еще бы! — сказала она. — Но ею, кто только не интересуется. Очень красивая теория.
— Вы еще не поняли, что это? — спросил я.
— Ну-у, предположения есть, — протянул Чонг. — Но надо воспроизвести взрыв. В системах планет РЦС тоже миллионы одиноких и некому ненужных космических булыжников, за которые некому заступиться.
На этом популярная часть беседы кончилась, и обсуждение утекло в такие дебри, что я понимал только предлоги. Как ни странно, Адаму периодически удавалось вставлять что-то осмысленное, судя по бурной реакции ученого сообщества в лице Чонга и Марго.
Когда мы выходили из университетского корпуса, солнце уже окрасилось оранжевым и спустилось к Арке, а небо приобрело коралловый оттенок.
У выхода нас ждал отражавший солнце дымчатый гравиплан с гербом РЦС на боку и щитом с весами над ним. Какая-то спецслужба… Бюро… Зачем?
— Нам сюда, — сказал Эйлиас.
Глава 24
Чонг и Марго загрузились в гравиплан с гербом без всяких возражений.
— Зачем? — спросил я. — Тут идти пятнадцать минут. Хороший вечер, прогуляемся.
— С сегодняшнего дня прогулки отменяются, Анри.
— Что это за эмблема со щитом?
— Центральное Бюро Равновесия.
— Я арестован?
— О Боже, Анри! У тебя нездоровая реакция. Ты не арестован, ты под защитой. Пока вы вели ученые беседы, Система Психологического Мониторинга космопорта обнаружила странного гостя с Махди. Его задержали. Бюро с ним сейчас работает.
Я перестал упираться и залез в машину. Адам поднялся за мной.
— Что такое Система Психологического Мониторинга? — спросил я уже, когда гравиплан оторвался от земли.
— Датчики СМП анализируют сигналы с модов всех прилетающих на Остиум и, если обнаруживают аномальный эмоциональный фон, бьют тревогу.
— У меня тоже анализировали?
— Ну, разумеется, Анри. И у тебя все в норме.
— А, если бы не было в норме?
— Ну, карточку бы сняли. В случае проблем пригласили бы в Психологическую Службу. В случае совсем серьезных проблем — в Бюро. И поставили перед выбором: психокоррекция или депортация.
— А что с ним не так?
— Аномально низкий эмоциональный фон. Это хуже, чем аномально высокий. Аномально высокий — это потенциальный преступник, но бытовой потенциальный преступник: везет какую-нибудь гадость, решил кого-нибудь убить, просто задумал что-то опасное. Аномально низкий — признак махдийского шпиона. Еще бывает ложный эмоциональный фон, когда моды заэкранированы, а кольцо пытается обмануть систему. Этих сложнее отловить. Методы у нас есть, но мы можем потерять время. Так что решили подстраховаться. Извини, что лишили вас прогулки, но это могла быть смертельно опасная прогулка.
— Ничего, я понял. Он точно по мою душу?
— Выясняем. Но ты пока на балкон в номере не выходи, хорошо? И вы, Адам, тоже.
— Ладно, — кивнул я.
Адам вздохнул.
Сначала мы развезли по гостиницам Адама и Чонга, и только потом вернулись домой.
— Анри, тебе надо пройти через Арку, — сказал Эйлиас возле двери моего номера. — На внутренних планетах безопасно.
— Я подумаю, — сказал я.
Меня разбудило утреннее Солнце. Десять местных часов. Хотя час здесь процентов на двадцать длиннее, чем на Кратосе, и в сутках тридцать часов.
Камень на моем кольце на тумбочке возле кровати уже призывно сиял. Послание было от Эйлиаса.
«По твою душу, — писал Кэри. — Профессиональный махдийский убийца, нанятый твоим другом Ги. Гостиницу охраняют наши люди, но на улицу лучше не выходи. Он, видимо, не последний».
«Его депортируют?» — спросил я.
«Нет. Только коррекция. Причем серьезная и недобровольная. Во-первых, он слишком опасен. Во-вторых, мы не можем предоставить ему выбор, потому что у него нет свободы выбора. Это то, что они хотели сделать с тобой. Он запрограммирован на цель. Зеркальные нейроны выжжены, то есть он вообще не способен к сочувствию, инстинкт самосохранения минимален. Для него неважно останется ли он в живых после выполнения задания. Так что будем лечить. Точнее восстанавливать личность практически с нуля. А потом, как решит».
«Эйлиас, мне нужно оружие».
«Не факт, что оно тебе нужно. Бюро защитит тебя лучше, а от оружия может быть беда».
«Я умею пользоваться».
«Я в курсе».
«У вас на него нужно какое-то разрешение?»
«Нужно не быть в черном списке Психологической Службы, в остальном — свободно».
«Я там есть?»
«Почти наверняка нет. Но можешь проверить на их сайте».
И он скинул мне ссылку.
В списках меня не было.
«Нет тебя там, — подтвердил Эйлиас. — Но из дома лучше не выходи. По Сети ты тоже не закажешь — сейчас все посылки досматривает Бюро. Так что, если тебе так спокойнее, давай я тебе дам. Лазарник? Импульсный деструктор? ГЛД?»
«Лазарник».
«Рентгеновский устроит?»
«Конечно».
Разерный пистолет прибыл после полудня. Мне его принес человек из охраны от Бюро. Белая картонная коробка, похожая на футляр для дуэльных пистолетов и только что не перевязанная ленточкой.
Я открыл.
В коробке была записка от Эйлиаса: «Мы все проверили: ядов и лишней радиоактивности нет. Работает нормально. Безопасен. Но будь осторожен. Он гибридный, может работать в видимом диапазоне и давать обычный лазерный луч, одновременно с рентгеновским».
Под запиской меня ждало серебристое чудо. Удлиненное дуло, совершенные обводы, удобная рукоять и ничего лишнего. Разве что по дулу зачем-то изящный растительный узор. Ну, ладно. На Тессе тоже любят такие штуки.
Из всего оружия я испытываю явную слабость только к иглам Тракля и самурайским мечам, но лазарник Эйлиаса меня покорил. Я понял, что я его как-нибудь зажму.
