Президент крепко сжал кулаки, глаза его пылали фанатичным блеском. Зоров непроизвольно поежился. С одной стороны, реакция правителя однозначно указывала, что он не знает истинного назначения “ошейников”, и это, конечно, было хорошо… Но у медали, как водится, имелась и обратная сторона, и Зоров ужаснулся в глубине души, явно не предвидя такое развитие идеи древнего режиссера…
– Гм… – произнес Президент после долгой паузы. – Я даже, наверное, помиловал бы вас за эту идею… но уж очень вы меня достали… Ладно, так что там было дальше?
– Одному из наших сторонников, оставшемуся на воле, удалось подкупить инженера, ведавшего генератором этого излучателя, и он в условное время отключил его. Так нам удалось бежать.
– Вот-вот, доверять никому нельзя, ни в одном из миров, – сделал глубокомысленный вывод из услышанного Президент.
– Убежать-то мы убежали, но обручи остались. А сконструированы они таким образом, что любая попытка снять его насильственно – распилив, скажем, – приводит к взрыву. Нужен специальный, особый ключ.
Зоров незаметно перевел дух и искоса посмотрел на Рангара. Тот стоял с каменным выражением – ни один мускул не дрогнул на его лице, пока Зоров нес эту чушь. Видимо, Рангар понял, что брат что-то задумал, и это “что-то” дает им шанс… возможно, единственный.
– Гм… – сказал Президент. – Звучит правдоподобно. Особенно учитывая, как грохнул при кремировании тела твоего, пришелец Рангар, лжесына. (При этих словах Рангар сильно вздрогнул). Едва ли не четверть крематория разнес… Но я все-таки не понимаю…
– Сейчас я закончу, и все станет ясно, – не очень вежливо перебил Президента Зоров и продолжил: – После побега мы, естественно, вынуждены были скрываться. И тут нам стали известны имена предателей, и мы поклялись отомстить. Вероятно, ваш изощренный в подобного рода коварстве ум уже сообразил, что преследуем мы именно этих негодяев. Тем более что они похитили сына моего брата… очевидно, на крайний случай. А может, уже перед побегом в черных замыслах предателей фигурировала возможность создания точной копии Олвара… но с полным подчинением этим негодяям.
– Не знаю, кто из вас – большие негодяи, – проворчал Президент. – Скорее всего вы стоите друг друга.
– Тем не менее вы помогли им, а не нам, – сказал Зоров, вновь пытаясь изобразить почтительность. А вдруг, подумал он, после такого моего рассказа дрогнет сердце Президента. О, как он ошибся!
– Они подарили оружие, которое действует! – взъярился Президент. – А вы, мало того, что низко обманули меня, так еще и покалечили!
– Но и вылечили! Тем более я предупреж…
– Заткнись! И слушай! Когда вы попадали, схлопотав по резиновой пуле в затылок, славный мальчик пнул эту вашу Ладу ногой и простыми словами высказал все, что он о ней думает. После чего та немедленно хлопнулась в обморок – баба, чего с нее взять! Мальчик свою задачу выполнил полностью, и я его умертвил. Зря только Черный воин не предупредил об обруче… теперь крематорий долго восстанавливать придется… Ну, это мои проблемы.
– И что Лада? – впервые вклинился в разговор Рангар. Зоров даже дернулся – настолько надсадно, хрипло прозвучал голос брата.
Президент хмыкнул.
– Провалялась несколько суток в отключке… горячка с ней приключилась, что ли. Пришлось тоже воспользоваться этим вашим чудо-лекарем. Единственная, разрази вас небеса, полезная вещица досталась! Дал бы сразу – глядишь, и отпустил бы…
– Так в чем же дело? Диагност-аптечка у вас, будем считать это нашим подарком…
– Запомни, иномирянин: кем-кем, но дураком я не был никогда. И у тебя еще язык поворачивается произнести это высокое слово – подарок?! Ну, ничего. Это все вам зачтется.
– Так все-таки, что с Ладой? – упорно гнул свое Рангар, не обращая внимания на перипетии разговора брата с Президентом.
Президент перевел взгляд на Рангара и ухмыльнулся уж и вовсе гнусно.
– А ничего. Пришла в себя твоя краля. Да только лежит все время и в одну точку смотрит. Не ест, не пьет, бормочет что-то под нос непонятное. На вопросы не отвечает, на оклики не реагирует. Может, умом тронулась. А может, придуривается.
Рангар поник головой. Воцарилась тишина.
– И что же вы удумали сотворить с нами, господин Президент? – хмуро спросил Зоров, стараясь, однако, не давать воли кипевшей в нем ненависти. Пока оставался хоть призрачный шанс отделаться, что называется, малой кровью, он обязан был держать себя “в рамках”. Он даже злился на себя за импульсивную вспышку в начале их беседы. О, как он был наивен!..
– А вот что, милые-родимые пришельцы, вот что… – задушевно проворковал Президент. – Судя по всему, вы отменные бойцы. Поэтому я дам вам по вашему же мечу, и вы будете драться не на жизнь, а на смерть. А чтоб все было без дураков, ставлю дополнительное условие… твоей жены, пришелец Рангар, касаемое… Если вы не по-настоящему будете драться, то все трое погибнете в мучениях поистине нечеловеческих. И очень, очень долгих. Уж тут я мастер, можете не сомневаться. Ну а уж мой палач Практу… не дай Бог вам с ним свидеться! Опять же ежели вы друг дружку быстренько попротыкаете мечами, чтобы, значит, мук избежать, Ладе вашей втройне достанется, за каждого, так сказать, чашу мук испить придется. И не останется в мире проклятий, которые не извергнут ее уста на вас за долгие дни и часы мук воистину неописуемых… ведь я объясню ей, за кого она принимает их. Ну а что нас ждет в случае честного поединка и честной победы одного из нас, спросите вы. Отвечу. Если мои эксперты по боевым искусствам оценят поединок как честный и бескомпромиссный, ваша женщина тоже умрет – но мгновенно и безболезненно. Смерть павшего в бою также не назовешь мученической. Так что при таком раскладе двоим из трех, можно сказать, повезет. Но вот с победителем мой верный Практу позабавится всласть! На первый взгляд – парадокс: победитель обретает наихудшую участь. Но, судя по тому, что я узнал о вашем кодексе чести, победитель с радостью пожертвует собой и добровольно подвергнется мукам, чтобы от таковых избавить товарищей по оружию. Или я не прав?
Улыбка змеей скользнула по губам Президента, и было в ней яду больше, чем в любой из змей, реально существующих или существовавших в великом космосе.
Зоров посмотрел на Рангара. В глазах того плескалось безумие. Зоров напрягся изо всех сил, переливая свою энергию в брата, чтобы остановить гибельный распад сознания. И медленно, очень медленно глаза Рангара просветлели… вначале в них билась лишь боль, но затем мысль, крайним напряжением всех душевных сил внушаемая ему Зоровым, промелькнула в них… и Рангар стал прежним. Бойцом неустрашимым и для любого врага смертельно опасным. В каком бы безнадежном положении ни находился сам.
