«Кое-что теперь понятно», – думал я, бегло просматривая данные о взрыве в кратере Укерта, случившемся в пяти километрах от ресторана «BlinOk». «Марсианину пытались внушить то же, что и мне, но не смогли. У Рэя не было в памяти перевода текста о «Космогоне» и свидетельств Вавилова. Что же получается? Станция обрезки побегов вывела из строя бортовую систему управления клипера, сообщила об этом Верховному, после чего была уничтожена. Кем или чем? И уничтожена ли? Слишком много неясного. Пусть озарения Рэя – результат вмешательства переводчика в наши дела. Тогда следует задать вопрос самому переводчику, и даже не один. Зачем он это делает? На чьей он стороне?»
У меня было предположение, слишком фантастичное, чтобы я мог принять его за отправную точку, но имевшиеся у меня факты работали именно на эту гипотезу. Взять хотя бы текст под названием «Чистильщик».
– Нет! – сказал я себе. – Сначала «Космогон».
Есть тексты, которые не хочется перечитывать, «Чистильщик» из их числа. Должно быть, я излишне впечатлителен, даже переговоры диспетчеров «Moon Attraction» вызвали у меня омерзение. Так и казалось, будто не люди общались, а компоненты станции обрезки побегов обменивались информацией. Но всё это – даже реплики Декстера Моргенштерна, в коих и вовсе не было ничего человеческого, – невинная болтовня по сравнению с «Чистильщиком». Иногда мы инстинктивно пытаемся удержаться на грани понимания, потому что истина, ожидающая нас за гранью, ужасна. Что-то в этом роде случилось со мною, и я малодушно принялся за последнюю главу «Космогона».
И огородил Космогон-Огородник параллельность потравленную, чтобы Верховный гад, буде станет ему бесприютно и голодно, не заразил бы собою гряды здоровые. Городил со тщанием, всею тяжестью, дабы прочным было строение, и восстала ограда, вышла хорошею. Увидел её Космогон и всею душою светлою возрадовался, и подумал, что это хорошо, но сказать не успел, помешало в здоровых грядах шевеление.
– Что там деется?! – трубным гласом возопил он и отвратил взор от грядки потравленной, стал гряды здоровые осматривать.
А содеялось вот что на шариках. Развелись углеродцы большие и малые, кишмя кишели, на поверхности ползали, греясь в лучах корнесветовых, под водою плавали и дерзали летать над поверхностью. И было бы это хорошо, будь средь них думотерии, но их-то как раз и не было.
– Что за притча? – опечалился Космогон, призадумался, припоминая «Наставления».
«Разнообразие видов не должно быть чрезмерным. Грядку необходимо пропалывать, удаляя излишне крупнотелые виды. Помни: крупнотелость – враг истинного огородника. Слиятельность у крупнотелых обычно понижена, в особенности у кислонезависимых думотериев кремнийорганического цикла, в просторечии именуемых кремнёвыми задумцами. Наилучшей для оплодотворения следует считать думосферу, образованную особями на базе углеродного цикла – светломатерчатыми углеродцами, – руководствуясь этими соображениями и следует вести прополку. Терпение – лучший друг огородника, прополку следует проводить неспешно, бережно, выпалывая пустоумных вялодумцев и оставляя задумчивых. Бытует мнение, что гряды, предоставленные себе, самопропалываются…»
– Да, – сказал Космогон-Огородник. – Хорошее мнение. Пусть самопропалываются. Утомился я, гряду огораживая, самое время возлечь, рассеяться и потешить душу созерцанием.
Сказавши так, он хотел сделать по сказанному, но приметил, что место у ручья Орионова занято. Столпились у излучины разнообразные бестелесные сущности, гвалт учинили всечастотный, невменяемый. Какой отдых, когда такая суперпозиция?
– Кыш, темнотные выползки! – заорал Космогон, но это не подействовало.
– Цыц, нелепые! – крикнул он, приближаясь к скоплению, но и на это твари тёмноматерчатые не обратили внимания.
– Ах так?! – взъярился Космогон и охватил скопище тяжкими дланями.
Твари темнотные того даже не заметили, вопили друг на дружку пуще прежнего:
– Втяни пучности, развейся, ароматный!
– Затухни, спины выверну! Эй, носителя мне!
– Я буду жаловаться Верховному!
– Это почему же именно тебе носителя? Ты кто здесь такой?
– Соблюдайте очередь! Развею до потери связности! У кого совокупление первого класса оплачено?
– Я! У меня!.. Э! Говорю тебе, втяни пучности, странный! Не чуешь, что ли – первого класса носитель ожидается?!
– Внимание, начинается регистрация…
– Что ж такое?! – взвыл в отчаянии Космогон. – Кто ж содом такой учинил над грядами?
– С-содом, говориш-шь? – свистнул из огороженной параллельности знакомый голос. – С-слово хорош-шее. По с-слову твоему и дело ис-сполнится.
– УПС? – изумился Космогон и заглянул в изгаженную параллельность.
– Уа-ах! Будь здоров, с-селянин! – ответил гад.
Со словами его вынесло из пор коры каменной пламя, чёрный дым окутал шарик. Самого гада нигде видно не было. «Крепко я его втоптал, не разобрать, где тело его, где почва. А вялодумцев-то нет больше на шарике. Всех пожрал, исчадие мрака, темнотный выползок. Буди со мною сила светлая! Думотерии!»
Углеродцев не чаял увидеть в этой параллельности Космогон, ан расплодились они, и мало того что углеродцы разновидные, а ещё и думотерии.
– Рас-спорядители! – гаркнул подпочвенно Верховный гад. – С-спите, дармоеды? Язвить вашу внешность и внутренность! Где экскурс-санты? Первого класса носителей кто заказывал?
Снова загомонили притихшие бестелесники.
– Начинается регистрация мучителей первой категории!
– Я! У меня первая!
– Оглох, страдник? Звали мучителей!
– Я и то и другое заказывал!
– Уважаемый, не подскажете, давно ли отправилась группа любострастников?
– Страдники! Стройся в ряд, у кого первая категория!
– Я! У меня…
– Какие такие любострастники? Терзателей видел, вон они где собираются. Дуй туда, пока не поздно. Сейчас закроется регистрация.
Не мог Космогон спокойно слушать это непотребство, сунулся за ограду и воззвал:
– Гад ползучий, затоптанец, ты что учинил в моей вотчине?!
– Не меш-шай, деревенщина, принимать отдыхающих. Не срывай сезон. Моя это вотчина, твоими с-стараниями отгорожена, замус-сорена дивно. Распрекрасное местечко вышло, ш-шикарное. Не я, а ты учинил здес-сь курорт для бестелесников. Ад нас-стоящий, мечта страдника. Эй, там, рас-спорядители! Где группа первоклассников?
– Аха-р-р! – хором страшно заорали бестелесные твари, через ограду стали перескакивать и сворою кинулись к шарику.
«Что они делают? Кто позволил седлать думотериев?» – возмутился душою Космогон-Огородник и тут вспомнил о своём новом звании.
