никому неизвестным будущим сенатором Герцоу и оказалась во власти мерзавцев. А спустя год от нее избавились, как от расходного материала. И вот здесь вышел первый просчет синдиката и Герцоу: твоя мать успела составить завещание тайком ото всех. Месторождение элисия она оставила своей новорожденной дочери. А чтобы у ее муженька-мерзавца не возникло даже тени мысли избавиться от девочки, прописала несколько условий. Догадываешься каких?
Меня хватило только на то, чтобы слабо покачать головой. Услышанное потрясло настолько, что я сейчас чувствовала себя буквально больной.
Диллон вздохнул, жалобно покосился на меня, но все же снизошел до объяснений:
— До совершеннолетия ребенка месторождение оставалось под управлением доверенных юристов из Альянса. Затем, после совершеннолетия, когда девочка получит право управления предприятием, еще в течение двадцати лет его нельзя будет продать, подарить или передать в другие руки каким-либо иным способом. В случае преждевременной смерти ребенка акции и, соответственно, управление предприятием надлежит разделить между гражданами Альянса таким образом, чтобы на одни руки не приходилось более двух процентов акций. Таким образом, единственным доступным и более-менее простым способом добраться до наследницы у синдиката остается ее замужество. Понимаешь?
Я не понимала. От всего услышанного голова шла кругом, его смысл не хотел укладываться в голове. Четко я знала лишь одно:
— Отец хотел выдать меня замуж, чтобы синдикат получил возможность добраться до ценного металла?
Диллон кивнул:
— По некоторым законам, которые уже давно не используют, но тем не менее до сих пор не тратившим актуальность, супруга может передать управление своим наследством супругу, если не может или не хочет заниматься этим сама. — Я скривилась. Но поспешно захлопнула рот, чтобы не ляпнуть ничего лишнего, когда заглянула в лицо Фейтерре. А Диллон выдержал томительную и тягучую паузу перед тем, как окончательно добить меня: — Есть еще один, более удобный для синдиката путь развития событий: супруга в силу каких-либо печальных событий может быть объявлена недееспособной. И тогда она продолжает жить дальше. Где-нибудь в комнатке за решеткой и с мягкими стенами. Весь мир ее считает безумной. А супруг распоряжается ее имуществом как ему заблагорассудится. Потому что любая проверка докажет, что женщина безумна и может действовать не только себе, но и целой планете во вред.
Только теперь передо мной открылась вся глубина пропасти, в которую я угодила. До совершеннолетия еще целый месяц, а значит, мне назначат опекуна. И еще не факт, что любимый папочка, чтоб ему вечно скитаться по ледяным просторам космоса в одиночестве, не оставил завещания, в котором прописано, за кого мне выходить замуж, читай, кому отдать прибыльное предприятие.
— Милена, — вдруг тихо позвал меня Диллон эхом моих собственных мыслей, — ты понимаешь, в какой ты опасности? То, что случилось сегодня, это только начало. Первый звоночек. За тобой сейчас откроют такую охоту, что ты не будешь знать покоя ни ночью, ни днем. И кстати, вряд ли продержишься дольше пары суток. У синдиката много возможностей, в этом, думаю, ты уже убедилась еще год назад.
— Что теперь будет? — Смотреть в лицо парню сил не было, я опустила глаза в стол и нервно скручивала в тугой валик салфетку, которую и сама не заметила, когда взяла со стола. — Как долго будет длиться разбирательство с назначением опекуна? Может, мне повезет?..
Диллон покачал головой:
— Я бы на твоем месте на это даже не надеялся. Синдикат не упустит такую возможность. Все провернут быстро и тихо.
— Тогда что делать? — Я ощутила, что слезы уже совсем близко, почти передавили горло, не давая дышать. — Выходить замуж? Но ведь я несовершеннолетняя по законам моего народа и не имею права! Да и кто на мне женится? Кому я нужна? Только прихлебателям синдиката! И то, не я, а мое наследство, будь оно трижды проклято!
Слезы все-таки брызнули из глаз. Потекли по щекам горячими прозрачными ручейками. Подступающая истерика заставила некрасиво всхлипнуть и шмыгнуть носом. Но даже это не помешало мне заметить, как нахмурился Диллон, как нервно прикусил губу:
— Вообще-то, согласно документам у тебя есть жених. Так что ты спокойно можешь выйти замуж, даже не имея опекуна. Никто и не пискнет. Потому что брачный договор подписал твой отец. А третьей стороной выступила одна юридическая фирма-посредник, известная своей честностью и неподкупностью. Даже синдикат не сможет оспорить договор, составленный юристами этой фирмы.2fb914
От нового шока слезы высохли сами собой. Вспомнилось собственное предположение, что после Монтриалли папаша продал меня еще кому-то, и я подозрительно прищурилась, ощутив, как холодеет от нехорошего подозрения сердце:
— Ты так уверенно обо всем этом говоришь… Может, и имя жениха знаешь? Откуда тебе все это известно?
Диллону хватило ума смутиться:
— Оттуда. Твой жених — это я. Твой отец сам предложил тебя и твое наследство в обмен на свою шкуру, когда стала известна его причастность к делишкам Монтриалли и синдиката. Я раскопал это, когда искал виноватых в смерти моих родных.
На мгновение я позволила себе отвлечься от собственных проблем:
— И как, нашел?
Диллон кивнул:
— Твой бывший жених. Это Монтриалли заказал взрыв в лаборатории.
— И что с ним теперь будет?
— Волнуешься? — едкое. — Не стоит. Он получит свое так или иначе.
— А со мной что будет?
Плечи Диллона внезапно поднялись и опустились от раздраженного вздоха:
— Поженимся. Другого выхода нет. Иначе эту историю с гонкой за владением перспективным месторождением не остановить.
У меня внутри все буквально заледенело. Не сказать, что Диллон был мне неприятен. Было время, меня к нему влекло, и сильно. Если бы не поганый характер парня, скорее всего, это влечение со временем переросло бы в любовь. Вызывало отвращение то, как все было обставлено. «Нет другого выхода» — мерзкая фраза. Но хуже всего то, что умом я понимала, Диллон прав. Вот только жертвовать собой ради того, чтобы прекратить передел власти не хотелось. До боли, до тошноты, до полного неприятия…
— Милена, — рука Диллона вдруг накрыла мою ладонь, в которой я продолжала комкать несчастную салфетку, уже почти превратившуюся моими стараниями в бумажную труху, — даю слово: если у нас ничего не получится, то после того, как с претензиями синдиката будет покончено, я тебя отпущу. Но давай хотя бы попробуем, хорошо?
Слезы сами собой снова поползли по щекам. И я возненавидела себя за эту слабость, невольно перенося сильные эмоции на склонившегося ко мне парня:
— А не боишься на мне жениться? Вдруг синдикат и тебя устранит, чтобы добраться до меня и до месторождения? — поинтересовалась со злостью. — Уверен, что справишься в таком случае?
Я почти ожидала взрыва праведного
