И кто мог им мыться? Кто? Конечно, никто, кроме Мидрахи, сорокалетней женщины, что убирала нашу комнату — бесцветного существа откровенно демского вида с затравленным взглядом жертвенного животного.
Но только Мидрахи им не мылась. Она его просто воровала. Сливала в пузырек и уносила домой.
За руку хватать я ее не стал. Но бдительность моя повысилась. И тогда я обнаружил, что Мидрахи обладает множеством странных повадок. Например, она тщательно собирает в бумажный кулек оставшиеся после меня бычки (Коля-то не курил), прежде чем опорожнить пепельницу в мусорный контейнер.
Она по-детски радуется, когда мы не доедаем чего-нибудь за завтраком.
Когда я однажды оставил ей свои малиновый пудинг целиком она благодарила меня так горячо, словно это был слиток золота 999-й пробы.
А уж когда я подарил ей свои ни разу не пользованные джинсы цвета электрик, чей фасон был в пух и прах раскритикован Колей как «морально устаревший» и «эстетически омерзительный», она была на седьмом небе…
После наблюдений за Мидрахи я стал относиться к изобилию, явленному нам в «Чахре», как-то более критично.
Сразу обнаружилось, например, что это только мы с Колей воспринимаем «Чахру» как роскошь, обыкновенную роскошь.
А вот Риши и особенно Исса относятся к «Чахре» как к сказке, волшебной стране, где исполняются заветные желания.
Хотя, если вдуматься, какие там в «Чахре» заветные желания исполняли (кроме, конечно, нашей с Колей академической мульки отоспаться)? Только и всего, что чистота, пляж, бесплатный пансион и милые пейзажи.
Кстати о заветных желаниях. Я вот, например, давно мечтаю покататься на чистокровном жеребце-верховике, желательно вороной масти. Проехаться так вот, по лугам, со стеком в руке, на вышколенной лошадке. Поскакать играючи через канавы, пронестись лесными тропинками, или хотя бы просто покрасоваться, побродить по холмам с криками «э-ге-гей!» или «твою мать!». И чтоб сбруя была красивая, новая. А конь — резвый, не спотыкливый, пусть не артачится и во всем мне, Александру Пушкину, будет послушен.
Вот что у меня в душе «заветного». И кто нам давал вороных жеребцов?
Нет, жеребцов в «Чахре» не было. Не было и подводного плавания (которым я тоже не возражал бы заняться на досуге). Не было даже элементарного стриптиза, которым пичкали нас, сексуально встревоженных кадетов самой северной на Земле военной академии, в поселке Медвежий.
В свете всего этого, наверное, уже стало очевидно: до сказки в моем понимании оздоровительному центру «Чахра» было как от Земли до Омеги Лисички.
Но Исса и Риши думали совсем по-другому. Это очень отчетливо ощущалось, хотя обе девушки старательно придерживали свои то и дело отвисающие челюсти. Случалось, правда, что они попадали впросак.
* * *
Мы сидели в ресторане класса «люкс» со странным названием «Мировая гора».
Ресторан этот был бесплатным и располагался на территории «Чахры». Естественно, на всех бесплатной икры и бесплатных копченых фазанов не напасешься. А потому поход в ресторан осуществлялся по специальной карточке, которую, как выяснилось, давали далеко не всем, а только таким героям, как мы с Колей. (По крайней мере у Иссы и Риши никаких карточек не было.)
Наши карточки обещали каждому из нас по два посещения. Но мы, как джентльмены, предпочли пойти туда единожды, но с нашими дорогими дамами.
И не пожалели. Официанты были хоть и демами, но улучшенной, «показательной» модели. Все как один — красавцы и красавицы. Девушки — с упругими попками. Парни — со стальными бицепсами и квадратными подбородками. (Правда, от мысли, что у них, в Конкордии, таких же, с точностью до последней завитушки ДНК, кралечек, как эта — с осиной талией и в синем передничке, — миллион штук ровно, становилось немного не по себе.)
А уж блюд в меню «Мировой горы» было раз в десять больше, чем в нашей столовой, где и самих меню-то имелось ровно два — «Стол Четного Дня» и «Стол Нечетного Дня». А поскольку все числа месяца, к сожалению, делятся только на четные и нечетные…
В общем, воспользовавшись пультом просмотра, мы с Колей сразу же развернули голографическую картинку местных яств. Увы, к загадочным экзотическим картинкам никаких описаний не прилагалось. Мы, естественно, тут же полезли к девочкам за советами. «Что такое бурмес-видук?» «Что кладут в салат «Три искушения»? «А суп «Сердитое сердце» едят горячим или холодным?» И тут мы, о ужас, выяснили, что девушки не в курсе. Исса и Риши краснели и бледнели, стеснялись и мычали. Но было ясно: что такое бурмес-видук ни одна из них не знает.
Что же это такое? Заведение заявлено как ресторан народной кухни. А девушки, самые что ни на есть представительницы народа, не знают даже, какие у этого народа блюда?
Получается, они ничего подобного никогда не ели? Или что они иностранные шпионки, да вдобавок еще и шпионки-недоучки?
Не успел я как следует обдумать обе этих гипотезы, как возле моего правого плеча материализовался детина-официант с лицом культуриста, в душе которого нежданно проснулось трепетное религиозное чувство.
— Встаньте на путь солнца, братья и сестры! — возвышенно провозвестил официант.
— Аналогично, — ответил Коля.
— Что это у вас? — спросил я.
Дружелюбно улыбаясь, официант держал в руках хромированный поднос. На нем стояла черная, в дымчатых разводах пыли, бутыль, запечатанная, как в древности, сургучом.
— Гамза урожая 2595 года. С южного берега реки Локози, что на планете Михр, — отрапортовал официант. — Наш ресторан приветствует героев Объединенных Наций, несгибаемых борцов с нечистыми джипсами! Эта гамза — подарок коллектива «Мировой горы» несгибаемым борцам с нечистыми джипсами!
Мы с Самохвальским криво улыбнулись. С одной стороны, нам было приятно, что к нам вот так, со всей душой. Героями кличут. Угощают.
С другой стороны, откуда вот этот конкретный дем с интеллектуальным развитием десятилетнего ребенка знает, что мы «несгибаемые борцы с джипсами»? Ведь операция-то была секретная!
Конечно, сами собой в голову лезли мысли об «информационном равенстве» — демагогическом слогане Конкордии, согласно которому «каждый член общества имеет право знать все о других членах общества».
Хорошее правило, наверное. В теории.
Но на практике некоторые члены общества Конкордии, судя по всему, знали о своих согражданах гораздо больше, чем им полагалось. По крайней мере смысл демонстрации официантом своей информированности сводился примерно к такой декларации: «Вы тут, ребята-кадеты, расслабляйтесь пока, оттягивайтесь душевно. Но имейте в виду: мы все-все-все про вас знаем и каждый ваш шаг отслеживаем. А этот болтливый биоробот специально нами проинформирован. Чтобы вы не зазнавались. И имели в виду».
