— А это законно?
— Ну, думаю, в перечень имперских профессий она вряд ли входит. Но ведь их никто не принуждает. Разве профессиональные боксеры — не такая же профессия? Каждый зарабатывает на жизнь, как может. Уж лучше таким образом, чем сидеть на шее у старших братьев.
— Тем более что он всегда был про характеру волк-одиночка, — добавила няня Аня. — Сызмальства. В младшие партнеры никогда бы не пошел. Думаю, ему требовалось или все, или ничего.
Принялись за котлеты по-киевски. На гарнир предложили смесь золотистого и черного риса. Тоже было вкусно.
А когда обед завершился, решили на время расстаться. Дамы пожелали устроить себе послеобеденный сон. Осетр подумал, что рыжей няне послеобеденный сон вовсе ни к чему, и так жиром заплывает. Но хозяин, как известно, барин. Вернее, хозяйка — барыня… Видно, выйти замуж она давно уже отчаялась, а зачем еще блюсти фигуру, отказывая себе во всем?
Осетр проводил их до номера и отравился к себе, раздумывая, чем бы заняться. Не спать же! Надо бы поискать тренажерный зал, отпуск отпуском, а физическую форму требуется поддерживать на обычном уровне. Мы, как известно, «росомахи»…
Он завернул за угол, к лестнице, и нос к носу столкнулся с гладиатором Ванюшей.
— А я тебя поджидаю, паренек!
Инстинкты «росомахи» остаются инстинктами — ноги сами собой сделали шаг назад, а руки приготовились блокировать удар и, если потребуется, ответить.
— Стоп-стоп-стоп! — Гладиатор ухмыльнулся. — Охладись! Есть предложение.
— И какое же? — Осетр держал ухо востро.
— Я и в самом деле гладиатор. По вечерам тут проводятся гладиаторские схватки. Я себе сегодняшнего соперника еще не выбрал. Не хочешь со мной сразиться?
— Я же «росомаха»!
— Да что ты говоришь! — Парень снова ухмыльнулся. — Я слышал. Давай так… Я завизирую соответствующий документ, согласно которому к тебе, в случае… э-э… несчастного случая, не будет никаких претензий. Можешь спокойно ломать мне руки-ноги! Если сумеешь…
— Дело в том, что я не имею права принимать участие в зрелищных мероприятиях подобного толка!
Физиономия гладиатора сделалась серьезной.
— Да брось! Я договорюсь с импресарио. Кстати, победитель получает определенную сумму. Там еще тотализатор проводится, ставки принимаются.
— И как велика эта определенная сумма?
— Хватит, чтобы прожить неделю в таком пансионате. — Гладиатор прищурился. — Хотя ты-то, наверное, сынок богатеев. Удивляюсь, как в «росомахи» пошел. Младший в семье, что ли?
— Да, я — сынок богатеев, — эхом отозвался Осетр. — Младший в семье… Нет, я не могу!
Участие в таком поединке и в самом деле было чревато изрядными неприятностями. Для действительного «росомахи» — судом офицерской чести, для кадета — вылетом из школы.
«Мы, "росомахи", — говорил капитан Дьяконов, — живем за счет государства и используем данные нам возможности исключительно в государственных интересах!»
Осетр сделал еще шаг назад, намереваясь избавиться от приставучего гладиатора. Потребуется, так и по шее можно дать!..
— Подожди, — сказал тот. — Деньги деньгами, но… Помимо денег, можно договориться и о дополнительной премии, между нами… Давай, кто победит, тому она и достанется.
— Кто? — не понял Осетр.
— Кто-кто! — передразнил соперник. — Хрен в кожаном пальто!.. Татьяна Чернятинская, вот кто! Победишь ты — я отойду в сторону, обещаю. Ну а уж если я тебя обломаю, не взыщи! Тогда она моя!
— Тогда она твоя, — эхом повторил Осетр. Это были невозможные слова, отражающие невозможную ситуацию. Яна не будет принадлежать этому бородачу! Никогда и нигде! Нет такого места в Росской империи. Во всей Галактике такого места нет, вместе со всеми ее Магеллановыми Облаками.
— Согласен! — Слово вылетело прежде, чем он решился.
И он решился.
Глаза бородатого соперника вспыхнули торжеством. Тот уже был уверен, что одержал победу.
«Рано радуешься, дорогой мой! — подумал Осетр. — Ты не знаешь, что такое "росомаха"! Ты, наверное, думаешь, что эти парни набивают себе цену, распускают слухи про свои умения, чтобы на девушек впечатление произвести! Как же ты будешь разочарован!»
— Оружие какое?
— Любое. Кроме огнестрельного.
— У меня с собой никакого нет.
— У импресарио найдется. Какое хочешь…
— Надо посмотреть, что там у него. Тогда и определимся окончательно.
— Хорошо, — Гладиатор расправил плечи, и сквозь футболку со словами «Ave, Caesar, morituri te salutant» проступили рельефные мышцы.
Осетр с трудом подавил в себе желание сделать то же самое. Картина получилась бы смешной. Во всяком случае, для гладиатора, с его мышцами, — точно…
— Бьемся до первой крови?
— До первой крови. Хотя, если есть желание…
— Нет, — Осетр мотнул головой. — Только до первой крови, и никак иначе.
— Как скажешь. Я вызываю, ты решаешь… Ужин здесь в восемь. Бои начинаются в шесть. Так что ужинать будешь не там, где обедал. За другим столом!
— Да? Не кажи «гоп», пока не перепрыгнул!
— Ишь как окрысился! — Гладиатор усмехнулся. — Ладно, ладно… Не долго осталось.
Осетр глянул на браслет — было без малого три.
— В половине шестого будь на самом нижнем этаже, — продолжал соперник, — там, где выход на пляж. Я буду тебя ждать.
На том и договорились. Гладиатор ушел заниматься своими неведомыми делами. А Осетр пошел искать тренажерный зал.
Когда сознание вернулось, рядом не оказалось ни господина Костромина, ни избушки. И храппового леса вокруг тоже не было. Осетр обнаружил себя на странной планете, на которой не было ничего, кроме гор, оранжевого песка и багрового неба, похожего на залитую кровью простыню.
А еще была тревога, переполнявшая душу смертным страхом.
Осетр некоторое время стоял, озираясь, но от этого не появились ни лес, ни избушка, ни Костромин-Муромец. Зато багровое небо вдруг полыхнуло алыми молниями, заволновалось, забурлило, в нем возникали десятки водоворотов. Точнее, небоворотов… Небовороты закручивались в воронки, неслись вниз, тянулись к Осетру, окутывая его багровым мраком, в котором не было ничего, кроме все той же беспросветной тревоги.
А когда мрак ушел, открылась обитаемая Вселенная. Осетр видел сотни планет одновременно, и на всех на них не было мира. Полыхали величественные здания, похожие на причудливые деревья. Они разлетались в пыль, рушились обломками на землю, медленно и неотвратимо — будто лепестки умирающих цветов облетали, будто осенние листья. Вот только листья через полгода распустятся, а для этих зданий весны уже не будет. Никогда!.. А потом с неба на землю начали падать странные каплеобразные создания, и среди них распускались не менее странные живые цветы. Если такой цветок касался каплеобразного создания, оно взрывалось и продолжало мчаться к земле пылающей кометой. Но цветов по сравнению с каплеобразными было мало, и львиная доля атакующих достигала поверхности, и тут у них вспарывались бока, распахийаясь наружу подобно десантным люкам, и на волю устремлялась толпа существ, в которых даже женщина признала бы солдат. Вооруженные неведомыми предметами, они неслись по улицам человеческих городов, сея смерть и разрушение, шестилапые, похожие на пауков с крокодильими головами, стремительные, как молния, и неуязвимые, как ураганный ветер, и там, где они вершили свою поступь, не оставалось ничего, кроме засыпанных пылью обломков и залитых кровью останков, ничего, кроме смерти… Осетр не выдержал такой картины и тоже умер…
