А когда он ожил, вокруг опять не было ни пропавшего агента Муромца, ни лесной избушки. Но и странной багровой планеты не было. Над головой царил деревянный потолок, выкрашенный белилами. Похоже, был день. Искусственный свет вроде бы другой, не такой яркий…
Осетр закрыл глаза, снова открыл их и понял, что веки действуют. Потом он повернул влево-вправо голову, чуть-чуть, самую малость и обнаружил, что мышцы шеи тоже работоспособны. Дальше пошло быстрее — обнаружились руки и ноги. И тогда проверить, шевелится ли тело, оказалось проще некуда. Тело шевелилось.
Вот и прекрасно!
Осетр сел на койке и пощупал правой рукой затылок.
Чем это его так отоварили? Каблук, наверное, сволочь, подкрался сзади, морда бандитская. Шишки, правда, нет…
И тут же, вместе с именем Каблук, всплыло все остальное, добавилось к агенту Муромцу, избушке и лесу. Матвей Спицын-Чинганчгук, кабатчик Макарыч и дочка его Маруська, а за ними вышли из небытия пьяные рожи клиентов «Дристалища», и майор Мурашко, и господин Бабушкин, и погибший врач Герасимов… И Дед, и ВKB, и Его Величество Владислав Второй…
И Осетр вспомнил наконец, кто он такой. И понял, что находится в лазарете, где уже был однажды, беседуя с медсестрой, которую тоже убили.
Откуда-то послышался женский голосок. Мягкий и добрый. Знакомый. Кажется, Маруськин…
— Маруся! — Осетр попытался встать, но тут же пошатнулся и снова сел на койку: ноги хоть и имелись, но держать не хотели. По крайней мере, пока…
За дверью кто-то протопал, и на горизонте объявилась девушка, но это оказалась вовсе не Маруська.
— Ой, больной, зачем вы встали? Вам нельзя! Ни в коем случае!
— Почему это?
— Врач запретил.
— Как это врач? Его же убили..
— Ой! — Девушка смутилась. — Да, их тут убили обоих. Но когда вас привезли, врача вызвали из соседнего города. Администрация даже глайдер выделила. И меня временно сюда перевели. Я вообще-то в Етоеве работаю…
— Откуда меня привезли? — перебил Осетр.
— Из лесу. Вас же всех из лесу привозят. Правда, не всегда. Некоторые порой так там и остаются.
— Нас? — Осетр поднял правую руку и поскреб затылок. Рука слушалась хорошо. — Кого нас?
— Заключенных. Правда, обычно они окончательно с ума сходят, и тогда просто приводят приговор в исполнение. Но изредка бывает, что и выкарабкиваются. Правда, насколько мне известно, амнезии еще ни у кого не бывало.
— Я не заключенный, — сказал Осетр и снова попытался встать. На этот раз успешно. — Я вольный торговец, и мне надо идти.
— Никуда вы не пойдете! — Девушка цепко взяла его за плечи и усадила на койку. — Теперь понятно, почему и врача вызвали, и меня сюда перевели. За вами, наверное, стоят большие деньги. Или большие люди.
«А вот тут ты, голубушка, ошибаешься. Не стоят за мной ни большие деньги, ни большие люди, потому что я слишком маленький человек для этого. Но думай так и дальше. Для моей же пользы думай…»
— Сегодня вы никуда не пойдете, — повторила сестра. — Завтра опять прилетит врач, осмотрит вас. Тогда, возможно, и отпустит. Если посчитает здоровым.
«Ага, — подумал Осетр. — А за это время мне снова дадут по голове. И теперь уже так, чтобы больше не встал. Нет, надо срочно посылать донесение руководству. Черт с ней, с этой треклятой "суворовской купелью". Живы будем не помрем, пройдем "купель" и со второго раза».
— Как вас зовут, сестричка?
— Алина.
Он взял ее за руку и погладил теплые пальцы:
— Алиночка! Мне действительно надо выйти отсюда. Позарез надо! Сегодня надо! Меня, может, убьют до завтра.
— Но вы же еще очень слабы! — Сестра мягко высвободила руку, отодвинулась. — Подождите секунду!
Она двинулась к двери. Он попытался последовать за нею, его снова шатнуло, и он опять сел на койку. Потом прилег, но тут его замутило, и пришлось снова сесть, чтобы не запачкать белье и себя.
Пока он боролся с наваливающейся слабостью, Алина вернулась. Она принесла серую пилюлю на блюдечке и стакан воды.
— Вот, примите-ка это. Вам сразу станет лучше.
«Мне сразу станет лучше», — подумал Осетр.
Эти слова звучали в его мозгу музыкой. Свадебным маршем Мендельсона…
Ему станет лучше, и он возьмет да и удерет отсюда. Запросто. Не сможет же она его силой удержать!.. «Росомаху»! Гвардейца!
Он взял с блюдца пилюлю, проглотил и запил водой.
— Вот и хорошо! А теперь прилягте! Ему же станет лучше…
У него поплыла голова, и подогнулись ноги.
— Прилягте, прилягте, прошу вас! — Сестра уложила его на койку. Без усилий — он почти упал.
Тошноты не было.
«Снотворное, — подумал он. — Вот же су…»
Додумать оскорбление он не успел. Уже спал.
Когда он пришел в себя, вокруг по-прежнему был белый день.
— Ага, — сказал чей-то голос. — Он, кажется, проснулся.
Голос был мужской, незнакомый.
— Показатели все в норме, доктор, — отозвался женский, знакомый.
Медсестра. Алина. Алиночка, сучка синеглазая…
Осетр открыл глаза. Алиночка и незнакомый мужчина лет сорока стояли рядом.
— Вот и прекрасно, молодой человек. — Мужчина потрепал Осетра по укрытому простыней плечу. — Давайте-ка попробуем встать. Сможете?
Осетр с укором глянул на Алину и попытался подняться. Получилось не в пример лучше, чем вчера. Если это было вчера…
— А не надо на меня так смотреть! Вы бы сразу сбежать решились. А убежали бы недалеко. И я бы вас потом сюда тащила. На своих хрупких плечах.
В общем-то, она была права.
— Так, молодой человек, пройдитесь-ка по палате… а теперь сделайте десять приседаний… попрыгайте…
Осетр выполнял все, что ему говорили. Выполнялось легко.
— Ну вот и прекрасно! — Доктор поймал его руку, нащупал пульс, подержал запястье, глядя на браслет.
Вот интересно, уже сотни лет существует такая штука, как пульсометр, а они все по старинке. До чего же консервативные люди, эти врачи!
— Что ж, полагаю, все в порядке, вас можно отпускать.
Осетр радостно подсмыкнул трусы.
— Алиночка, выдайте ему одежду.
Алиночка просияла во все тридцать два зуба.
— С удовольствием!
Осетра отвели в комнату с надписью «Кастелянская» и выдали брюки, куртку и — что его весьма удивило — наличные деньги. Похоже, господа бандиты за его счет не поживились. Вот уж странно так странно, чем же это деньги вольного торговца им не приглянулись? Или решили, что банкноты меченые?
Когда он оделся, медсестра сказала:
— Ну вот видите! А вы боялись, что вас убьют!
