Дети, пожав плечами, продолжили уплетать пирог.
«Лайка, значит. И как я мог жениться на девушке с таким именем?..». Дин задумчиво взглянул на окно, по которому били тяжёлые капли дождя, и попытался на мгновение осознать, как он здесь оказался. Его корабль падал в бездонную тьму, был взрыв… а потом он очнулся в мягкой кровати, окружённый внуками и семейным комфортом. Пират не знал, кого благодарить во всех этих чудесах, и первое время даже старался выяснить это, но все его попытки были тщетны — за окном была настолько ненастная погода, что выходить из дома сейчас было смерти подобно, не в прямом смысле этого слова, конечно же.
— Вот твой чай, — улыбнулась подошедшая с фарфоровым сервизом на подносе хозяйка.
— Спасибо, Лайка, — улыбнулся Дин, забирая одну из чашек и приступая к чаепитию.
Кто бы ни был тот таинственный благодетель, он явно старался остаться незамеченным. Иначе, почему же он до сих пор не объявился и не предъявил счёт? Не мог же он совершить такие преобразования жизни просто так, бескорыстно?
Или, всё-таки, мог?
Раздумья пирата прервал звонок в дверь.
— Кто бы это мог быть? — поспешила открывать Лайка. — Кто-нибудь ждёт гостей?
— Я, — нахмурился Дин, пытаясь на всякий «пожарный» нащупать у себя на поясе пистолет. Но оружия, как назло, под рукой не оказалось.
— Кто там? — приветливо спросила хозяйка.
— Открывайте, — грубым басом ответил нежданный гость. — Мне нужен Дин Дайс.
Лайка недоумённо взглянула на пирата, и, получив одобрительный кивок, открыла дверь. На пороге, с ног до головы промокший, возвышался над женщиной бывший командор федерации Александр Громов.
— Сашка! — изумился Дин. — Черти небесные, ты выжил?!
— Как и все мы, — бесцеремонно отталкивая хозяйку в сторону и проходя в дом, коротко бросил Александр. — Собирайся, мы уходим.
— Куда мы уходим?
— Да, куда это вы уходите?! — нахмурилась Лайка.
— Любимая, принеси нам ещё твоего пирога, хорошо?
«Любимая», хмыкнув, всё-таки ушла выполнять поручение. Александр, забрызгивая всё вокруг грязью, плюхнулся в кресло, напротив которого сидел Дин. Дети сразу же куда-то испарились, оставив старых товарищей в уединении.
— Выкладывай, чувак.
— Мы сваливаем, нечего выкладывать. Собирайся, я тебя подожду здесь.
— Нет-нет-нет, так не пойдёт! — протестуя, замахал руками пират. — Я не знаю, благодаря чему я оказался в этом доме, преисполненный воплощёнными в жизнь мечтами, но упускать удачу из своих рук не собираюсь! Даже если ты мне вдруг скажешь, что всё это — лишь иллюзия, на моё решение это не повлияет.
Бывший командор молчал, пронзительно глядя на собеседника.
— Это всё-таки иллюзия, да? — осторожно спросил Дин, после чего разъярённо стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Чёрт! Так и знал! Но… как я уже говорил, на моё решение это не повлияет!
— Собирайся, мы уходим.
— Никуда мы не уходим! Хотя, нет. Уходишь ты, ясно, чувак? Я остаюсь здесь и доживаю остаток жизни в комфо…
— Да нет здесь никакой жизни! — вспылил Александр. — Нет никаких её «остатков»! Есть только вечность страха и отчаяния. И вечность эта тебе, поверь, совсем не понравится. Особенно под конец…
— Конец вечности? Чувак, ты понимаешь, что за бред несёшь? Конец вечности, ха, это ж надо до такого додуматься…
— Я не шучу! Операция окончена, понимаешь? Всё! Баста! Отбой! Мы летим домой!
— И как же мы полетим домой? На крыльях любви? Корабли-то разбиты, дурень!
— Ты думаешь, что в мире, где всего за мгновение все твои потаённые желания становятся явью, нельзя найти способ смотаться в открытый космос? Я уверен, что способ есть. Только вот, как об этом способе узнать — уже большой вопрос.
— Вот иди и ищи ответ на этот свой вопрос. А я останусь здесь и…
— Я вам пирог принесла, — робко дала о себе знать вошедшая в гостиную Лайка.
— Прочь отсюда, — рявкнул Александр.
— Эй, полегче! Это всё-таки моя жена!
— Это не твоя жена, черти тебя дери! Это иллюзия!
— Откуда мне знать, что ты тоже не иллюзия, а? Докажи!
Бывший командор вытащил из кобуры пистолет и направил его в сторону женщины. Лайка вздрогнула, выронив из рук ещё горячий пирог, а Дин мгновенно напрягся, готовый в любой момент прыгнуть на незваного гостя и разорвать его голыми руками.
Атмосфера накалилась до предела.
— Чувак… если ты это сделаешь, то я…
Грянул выстрел. Лайка не успела даже зажмуриться — её с силой отбросило к стене, размазав по бежевым обоям ненастоящую алую кровь вперемешку с ненастоящими мозгами.
— Ублюдок! — завопил пират, желая разорвать Александра на мелкие ошмётки. Но что-то мешало ему это сделать — чувство неправоты или состояние шока, не важно. Факт в том, что Дин остался сидеть в кресле с распахнутыми от изумления глазами и отвисшей до самого пола челюстью.
— Предупреждаю: если в гостиную зайдут дети, то они последуют в Ад за своей бабушкой. Ясно?
— Что ты… как?! Зачем?..
— Собирайся, — вновь повторил Александр. — Мы уходим.
Спустя десять минут двое уже стояли под крыльцом, пытаясь всмотреться вдаль сквозь непроглядную пелену дождя. Пират не спешил уходить, ведь позади него, там, за дверью, плакали над бездыханным телом своей бабушки двое совсем ещё маленьких детишек. Пусть даже и ненастоящих, плевать, но ведь детей! И ни один пират во всей галактике не сможет свалить вину за убийство невинной женщины на свою бесчеловечность.
Не бывает настолько бесчеловечных людей.
Александр, видя, как терзает себя сомнениями Дин, вновь вооружился пистолетом и вернулся в дом. Пират заходить не стал, он лишь дважды вздрогнул при очередных звуках выстрелов, после которых плач иллюзорных детей смолк навечно.
— Какая же ты гнида, Саша, — буркнул Дин, натягивая на голову капюшон.
— Не больше, чем ты, дружище.
И они двинулись вперёд. По словам Александра, куда бы они не шли, они всё равно придут туда, куда нужно, и пират, недолго думая, согласился. А что ему ещё оставалось? Либо верить убийце, либо отомстить.
Месть — не вариант, совсем не вариант. А вот вера — в самый раз.
— Планета убивает страхом, говоришь? И какой же страх был у тебя?
— Сначала… — замялся бывший командор. — Я пережил события своего давнишнего позора, когда Блехер обманом занял моё место в нашей космической армаде. Признаюсь, я всегда боялся вспоминать тот эпизод своей жизни. Ещё бы — позор! Такого позора не пережил бы никто! А я вот пережил, и даже не пустил себе пулю в висок, о чём порою сильно жалею. Когда я снова участвовал в событиях того времени, мой мозг чуть не сгорел от сумасшествия, богом клянусь!
