— Ты говорил, что теперь это стало неважно, бесчувственная сволочь! Ты хоть знаешь, что произошло с моей матерью?! Она умерла! Умерла! Она менялась на глазах, на её лице появлялись всё новые морщины, а тело всё больше иссыхало. Она даже кричать не могла — её губы слиплись от жёлтого гноя! И, даже достигнув столетнего порога, её тело не перестало жить. Она всё умирала и умирала, испытывая адскую боль. В один момент у неё лопнули глаза, выпали все волосы и зубы, кожа начала пластами слезать на окровавленный и залитый гноем снег, но мама всё ещё была жива! Ублюдки!.. Чёрт, да она билась в конвульсиях, когда от её тела оставался лишь скелет, внутренние органы, прогнившие насквозь, и иссушённые мышцы!
— Опусти пистолет, — вновь повторила Седна. — Твоё оружие не причинит мне никакого вреда. Я просто встану и вырву тебе глаза.
— Молчать!
— Лейла, — вздохнул Ник. — Мы здесь, под прицелом, и готовы выслушать, зачем ты нас искала.
— Чтобы защитить, идиот! Шаркетты как-то обмолвились, что пустят вас в расход после того, как вы исполните некую миссию…
— Шаркетты, — сплюнул пилот. — Клянусь всем святым, что только существует в нашей галактике, что каждому из них я лично перегрызу глотку. Они везде! И странно то, что эти акулоголовые сами не прилетели на Шедоу…
— Молчать! — в очередной раз закричала Лейла.
— И что ты собираешься делать, девочка? — прищурилась Седна. — Убьёшь нас? А как улетишь?
— Милая, не надо, — прошептал Ник.
— Нет, надо. Так, детка! Если ты сейчас же не уберёшь ствол, то я…
И федералка выстрелила. Пуля со звоном встретилась со лбом девушки-робота, не причинив ей ни малейшего вреда, только лишь разозлив Седну. Пилот схватил свою спутницу за руку, не дав ей сделать следующий шаг, а Лейла, разревевшись, упала на колени и отбросила пистолет прочь.
— Пусти меня! Я вырву ей глаза!
— Тише, тише, хватит! — повысил голос Ник. — Никто ни в кого больше не стреляет, а кто-то даже раскаивается в содеянном. Верно?
— Верно, — шмыгнув носом, тихонько ответила Лейла.
И вновь воцарилось молчание. Пилот наконец смог беспрепятственно пройтись меж лежащих на земле тел и отыскать потерянное оружие. Найденные после минуты поисков лук и колчан отправились за спину, револьверы были перезаряжены и Ник, учитывая складывающиеся обстоятельства, решил не выпускать их из рук. Карабин был отдан уже поднявшейся и крепко стоявшей на ногах Седне, и девушка, кивком поблагодарив своего капитана, молча подошла ко всё ещё рыдающей Лейле:
— Значит так, детка… ещё одна такая истерика — и, клянусь, вырву…
— Может, хватит? — осматривая обездвиженные тела, встрял в женскую беседу пилот. — Ты уже сколько раз обещала изничтожить её органы зрения, что пора бы уже либо решаться это сделать, либо прекратить угрозы.
— ..Вырву глаза, — не обращая внимания на пилота, закончила фразу Седна. — Ты меня поняла?
— Милая, блин, она смерть матери пережила. Давай сделаем на это скидку?..
— Не надо меня жалеть, — шмыгнула носом федералка. — Я сама виновата. И прошу прощения за свою глупость. Я столько всего натворила, что мне хотелось сделать хоть что-то хорошее. А вышло из этого вот что…
— Отставить самобичевание! — нахмурился Ник, толкая ногой тело сержанта. — Просто перестань совершать глупости, и вы выберетесь отсюда живыми.
Седна, уже открыв рот, чтобы вновь пригрозить федералке, недоумённо повернула голову в сторону пилота и осторожно спросила:
— Что значит «вы»?
— Ну, то и значит, — пожал плечами Ник. — Ты, Лейла… Александр и Дин, если мы их разыщем. И этих… наёмников тоже прихватите, и десантируйте на любой колонизированной планете. Хм… а скрытень-то ещё живой…
— А ты? Только не говори, что ты собираешься остаться на Шедоу! Я не дам тебе совершить какую-нибудь геройскую нелепость, ясно? Не для того такой путь пройден, чтобы эпически провалить его здесь, на этой чёртовой планете!
— Путь будет провален только тогда, когда последний из нас будет уничтожен, не успев передать сведения о Шедоу в массы. Так что, милая, жизнь одного человека ничего не стоит в сравнении с сотнями миллиардов других.
— Нет, стоит! Для меня! И вообще, что это ты задумал? Зачем тебе здесь оставаться?!
Ник тяжело вздохнул. Ему бы очень не хотелось говорить об этом, но совесть, вдруг проснувшаяся в нём, не давала возможности умолчать. Он присел рядом со своей спутницей, и, глупо улыбнувшись, ответил:
— Оно уже во мне. И искоренить это из себя я не смогу. Либо — смерть, против чего мой разум отчаянно протестует, либо — уединение на Шедоу.
— Нет! — воскликнула Седна. — Тебе просто кажется! Здесь всё — иллюзия! Невозможно унести с собой или в себе какую-то иллюзию!..
— Здешние иллюзии — лишь результат работы неведомой расы Шедоу. И ты сама прекрасно это знаешь, хоть и не хочешь это признавать.
Пилот встал и отправился к трупу епископа Эдварда. Ему тяжко было прощаться пусть даже и с малознакомым, но всё же другом. Причём каким другом! Чтобы проповедовать и при этом мастерски владеть оружием и навыками пилотирования космических кораблей, нужно быть нереально многогранной и творческой личностью. Именно таким Ник и запомнил святого отца, прежде чем молча с ним проститься и вернуться к своей спутнице.
— Ладно, не будем забегать вперёд. Для начала мы должны отыскать…
— Капитан! — послышался громкий крик. — Капита-а-ан!
Ник поднял голову и вгляделся вдаль, туда, где бежал по зелёному лугу просто светящийся от счастья бывший командор федерации Александр Громов. Следом за ним смешно перебирал протезами Дин, чертыхаясь и проклиная на ходу весь белый свет.
— Саша! — удивлённо воскликнул пилот. — Дин!
— Вот же живучие ублюдки, — усмехнулась Седна, разглядев внезапное пополнение. — Эй, вы всё веселье пропускаете!
— У нас своё веселье! — махнул рукой Александр. Не добежав до команды нескольких метров, он остановился, как вкопанный, и счастливое выражение его лица сменилось вначале на удивлённое, а следом и на озлобленное. Бывший командор увидел сидящую на траве и рыдающую Лейлу Стоун. — Ты…
— О, чёрт, — начиная пятиться, протянула федералка. — Ох, какая нехорошая встреча…
— Вы знакомы? — изумилась Седна.
— Совсем чуть-чуть, — выхватывая из кобуры пистолет, съязвил Александр. В мгновение ока ствол оказался направленным на отползающую федералку, заметно дрожащую от отчаяния.
— Нет, — встав на линию огня, твёрдо произнёс Ник. — Отныне мы объявляем смерти бойкот.
— Но она повинна во всех моих бедах!
— Это всего лишь моя работа! — парировала Лейла. — Бывшая, впрочем. И я приношу извинения!
