Вниз по коридору, через два лестничных пролета, начинались семейные сады, которые находились в центральном отсеке корабля. Этот отсек был таким огромным, что с одного его конца едва был виден другой. Лампы над растениями были настроены на полуденный свет, и было приятно ощущать его тепло на плечах, когда она шла между рядами кабачков, помидоров, латука и брокколи. У каждой семьи на «Эмпирее» был свой участочек, где они выращивали набор семейных овощей. Из-за того, что никак нельзя было заранее сказать, какие растения смогут расти на Новой Земле, все выращивали разные сорта. Уэверли выбрала себе симпатичные желтые помидоры, которые давали нежные терпкие плоды. На вкус они были не так хороши, как настоящие красные томаты, но были очень красивыми. Она присела на колени перед самым большим растением возле главной дорожки. Один помидор, толстый и золотой, уже почти поспел, и она потрогала его гладкую кожицу. Ей очень хотелось сорвать его сейчас к обеду, но она решила оставить его еще на день, чтобы он окончательно дозрел. Вместо этого она выдернула пару сорняков.
— Ты определенно выросла.
Вздрогнув, Уэверли посмотрела вверх и увидела главного пилота корабля Мейсона Ардвейла, прислонившегося к ограждавшей участок изгороди. Он был почти того же возраста, что и Капитан Джонс, его лучший друг. Уэверли всегда его недолюбливала, а в последние два года, когда он начал смотреть на нее новым сальным взглядом, он нравился ей еще меньше.
— Я не заметила, что вы здесь, — тревожно сказала она.
Он отвел от глаз прядку прямых светлых волос.
— Зато я тебя заметил.
Она пожала плечами и вернулась к прополке сорняков, но, когда она подняла голову, он все еще был тут.
— В последние дни все нервничают. Люди думают, что я могу им что-то рассказать, потому что я главный пилот. — Он выпятил грудь, произнося это, и Уэверли подумала, что он, наверное, пытается произвести на нее впечатление. — Я начинаю уставать от вопросов, ответы на которые мне запрещено давать.
Он посмотрел на нее, словно побуждая задать вопрос, но она не хотела играть в его игры. Вместо этого она сказала:
— Разве можно винить их в любопытстве? После того как мы пробыли здесь в одиночестве сорок два года, у нас вдруг объявились соседи.
— Не волнуйся слишком сильно насчет этого, — сказал Мейсон с кривой ухмылкой. — Если что-то случится, я тебя защищу.
— Я не волнуюсь, — ответила она, игнорируя его намек. — Мне просто кажется, что всем было бы спокойнее, если бы Капитан объяснил, что они здесь делают.
— Ты здесь не для того, чтобы волноваться о таких вещах.
— Да? — с вызовом сказала она.
— Ты здесь для другого, — медленно произнес он.
Уэверли присела на корточки и смерила его холодным взглядом. Когда его улыбка исчезла, она спросила:
— И что это должно означать?
— Ты должна понимать, что взрослый мужчина не может не обращать на тебя внимание. Если только он не слепой.
Уэверли подняла свою садовую лопатку.
— Вас не касается, что я понимаю, а что нет.
— Разве? — С веселой улыбкой он наклонился над разделяющей их изгородью.
Уэверли вскочила на ноги и швырнула в него лопаткой, всего на пару дюймов промахнувшись мимо его лица.
— Оставайтесь там, где стоите.
Он резко пригнулся, увернувшись от лопатки, а затем кинул на нее сердитый взгляд.
— Ты чуть не выбила мне глаз!
— На этом корабле все знают, какой вы мерзавец, Мейсон Ардвейл. Все девушки над вами смеются.
— Пап? — К ним по дорожке спустился сын Мейсона, Сет, несущий охапку соломы. — Что происходит?
— Отправляйся на участок! — рявкнул Мейсон. — Я приду через пару секунд.
— Я могу подождать. — Сет бросил охапку соломы и уселся на нее, мрачно уставившись на отца.
«Он что, пытается меня защитить?» — удивилась Уэверли.
— Нехорошо кидаться вещами в людей, — сказал Мейсон Уэверли. — Молодая леди не должна так себя вести.
— Вы правы. Я молодая, Мейсон, — ответила Уэверли. Она подняла грабли, подбросила их в воздух и, поймав, зажала в кулаке. — Я не для вас.
Лицо Мейсона омрачилось, но тут из задней части комнаты донесся чей-то смех, и он повернулся в его сторону. Миссис Тернбулл с мужем копали репу и находились в пределах слышимости. Мейсон отвернулся от Уэверли, двигаясь вкрадчиво и медленно, поднял мешок с перегноем и пошел дальше по ребристой дорожке. Сет остался на месте.
— Он не такой, каким кажется, — сказал Сет, не в силах посмотреть ей в глаза. Он поднял лопатку, которую швырнула Уэверли, и передал ее ей.
— Спасибо, что был поблизости.
Сет смущенно кивнул.
Сет был не очень популярен на корабле, но Уэверли всегда к нему тянуло. Тот же несчастный случай, что отнял у нее отца, унес и его маму. Сет был на несколько месяцев младше ее, но его кости уже были по-взрослому широкими, голос — глубоким, а взгляд блестящих синих глаз — пронзительным. Уэверли всегда замечала его глаза, с тех самых пор, как они сидели рядом в четвертом классе.
Однажды, когда они были еще детьми, Сет даже поцеловал ее в игровой комнате. Они вместе составляли пазл, и она смотрела на то, как он напряженно дышит и быстрыми движениями языка облизывает губы. Она как раз положила на место последний кусочек и улыбнулась ему:
— У нас получилось!
Он помолчал и затем мученическим голосом выдавил:
— Я люблю тебя.
Уэверли открыла рот от изумления. Она натянула подол юбки на исцарапанные коленки, а его щеки тем временем наливались яркой краской.
— Что ты имеешь в виду?
Внезапно он наклонился и поцеловал ее, очень нежно. Но запомнился ей не сам поцелуй; запомнила она то, как медлили его губы, как его дыхание ласкало ее щеку. Один вздох, другой. Потом он наконец выбежал из комнаты. Она смотрела, как он убегает, повторяя про себя: «Останься». Но она не сказала этого вслух.
На следующий день, когда Сет занял свое место за партой рядом с ней, он с надеждой посмотрел на нее. Она отвернулась. Она чувствовала слишком много всего сразу и не знала, что делать с этим. И на той же неделе, когда Киран Алден пригласил ее на котильон в честь праздника сбора урожая, она приняла приглашение. Танцуя с Кираном, она делала вид, что не видит Сета, который стоял у чаши с пуншем, засунув руки в карманы и уставившись в пол.
Теперь она задумалась, как бы все было, если бы она выбрала не Кирана. Повинуясь импульсу, она сказала:
