поддерживаю…» — уже какое-то время я понемногу пятился к выходу из трюма — однако от того, чтобы рвануть туда со всех ног, меня все же удерживала мысль о судьбе Дик и Уняйи.
«Им мы сейчас ничем не поможем — как и они нам, — убежденно заявила между тем шестисолнечница. — Со своими страхами каждому предстоит разбираться самому! Ну же, капитан?! — уже нетерпеливо дернула меня она. — Валим, к ордену!»
— Дик! — тем не менее истошно позвал я, затравленно озираясь. — Уняйя!
Ни юнга, ни бомбардир не отозвались, а вот чудовище, заинтересовавшееся было соседним с уничтоженным контейнером, стремительно повернуло на мой голос тяжелую треугольную голову, шумно втянуло воздух широкими круглыми ноздрями — и двинулось прямиком ко мне.
«Да чтоб вас, капитан! — взвилась беспомощная Аран. — Бегите же, глупец!»
На этот раз я ее послушался — и в три прыжка вылетел вон из трюма.
Монстру на то, чтобы преодолеть расстояние до выхода, хватило и единственного скачка. В дверях он, правда, немного замешкался, благодушно вернув мне утраченную фору, а затем, на повороте перед трапом, и вовсе забуксовал, позволив выиграть у себя целый лестничный пролет и подарив робкую надежду… Но на самом трапе благополучно отыграл все потери и настиг меня уже на второй палубе, где сходу едва не насадил на выставленный вперед рог — словно дичь на вертел.
«Вправо!» — вовремя рявкнула мне шестисолнечница.
Я метнулся к переборке, тем самым уйдя от рокового удара, но промахнувшееся чудовище широко махнуло хвостом, который и обвил мне обе ноги.
— Шаккр! — не знаю, я это выкрикнул — вслух — или Аран — мысленно: чешуя монстра вся сочилась ржавыми каплями, нестерпимо обжигавшими даже через брюки и ботинки.
Правую ногу мне каким-то чудом почти сразу удалось высвободить, но в левую мою щиколотку преследователь вцепился уже накрепко, и все эти дерганья привели лишь к моему падению плашмя, лицом вниз. Где-то сверху просвистела лапа чудища, как видно, не ждавшего, что я предпочту вспахать палубу носом, и вновь промазавшего. Однако хвост монстра по-прежнему надежно фиксировал меня на месте, и все, чего я сумел добиться последним отчаянным рывком — кое-как повернуться и в деталях рассмотреть несущиеся на меня сверху серые с алыми прожилками когти, числом четыре и каждый — с мою ладонь размером.
Тут-то я и имел счастье сполна насладиться энергичной ментальной короткометражкой «Как один невезучий капитан от Чуда-юда бегал, да так и не убежал». Титров у нее в конце, правда, не имелось, зато емкое слово «конец» легко считывалось и ненаписанное…
Но нет, это все же был еще не он. Палуба вдруг куда-то из-под меня ушла, лапа монстра грузно ударила по ней — но туда, где было уже пусто. Я же обнаружил, что скольжу вдоль коридора, в котором каким-то образом словно изменился вектор силы тяжести, превратив отсек в почти вертикальную шахту — теперь гравитация почему-то влекла меня назад, в сторону трапа.
Составить мне компанию на этом нежданном аттракционе чудовище не пожелало — благо, его завидные размеры позволяли, раскорячившись во все стороны, упереться рогами, когтями и шипами хвоста в стены новоявленного «колодца». Чешуйчатая петля, стискивавшая мою ногу, при этом разошлась, и ничем более не удерживаемый, я кубарем покатился вниз.
Ничего хорошего мне обретенная свобода, впрочем, не сулила: после такого разгона встреча лбом или затылком со ступеньками трапа по убойности мало уступала бы таковой с рогами монстра, но все мои потуги свой полет хоть как-то затормозить оказались тщетны. Однако тут сбрендившая гравитация внезапно снова выкинула кульбит: от стремительно приближавшегося трапа «низ» вдруг сместился к бывшему потолку коридора. Падение с высоты пары дулов — тоже, конечно, удовольствие так себе, но все же не смертельно, тем более — на достаточно упругую обшивку…
Вот только монстр теперь тоже обрел под собой твердую опору и конечно же не преминул воспользоваться этим, чтобы снова ринуться на меня.
На все лады костеря про себя столь невовремя соскочившего с темы «укротителя» Шулея, его глючные морские звезды и до кучи — систему Кин, всех их породившую, я почти рефлекторно дернулся подняться, но обожженные после близкого знакомства с хвостом чудища ноги держать меня категорически отказались. Все, на что меня хватило — это, перебирая руками, поползти к трапу, из близкого и опасного снова сделавшемуся почти недостижимым…
Каким-то образом мне даже почти удалось выбраться из коридора — монстр добрался до меня уже возле ступеней. Правда, из-за причуд силы тяжести (интересно, а это тоже всего лишь глюк? Хотя нет, вот ни ордена не интересно!), в общем, из-за фокусов гравитации и вверх, и вниз межпалубный трап сейчас уходил отсюда под отрицательным углом — подняться по такому для меня даже со здоровыми ногами, вероятно, стало бы той еще задачей, ну а спуск свелся бы к банальному нырку в пустоту проема…
Последнее, однако, давало какой-никакой шанс если не на спасение, то хотя бы на крошечную отсрочку неизбежного, но все же вниз я прыгнул не сам — меня бесцеремонно скинуло туда подоспевшее-таки чудовище, попутно вспоров мне рогом бедро. Новой боли я, впрочем, уже почти не ощутил.
Что ж, оставалось лишь надеяться, что остальным членам экипажа в их видениях повезло больше, чем нам с бортмехаником.
«Прощайте, Аран!» — успел коротко бросить я ей в неодолимо навалившейся темноте — понимая, что никакого ответа уже не получу.
Однако нежданно тот все же последовал — как мне показалось, задержавшись лишь на миг. Но пришел он вовсе не от делившей со мной голову шестисолнечницы — извне, да еще и мурлыкающим голосом фелиды:
— М-ня, капитан, очнитесь! Все кончилось, м-ня!
Чего только не почудится при встрече с кинской морской звездой!
А что для меня все кончилось — так будто я этого и так не понимаю…
— Я будто бы вдруг оказалась на Гохаре! — возбужденно рассказывала нам Дик. — При этом, кажется, понимала, что нахожусь здесь, на борту, но как-то это одно другому совершенно не мешало! А там, в Королевстве, моего деда, типа, свергли, а меня схватили и заточили в тюремный подвал! Каменный мешок без окон и дверей, только узкий люк в потолке, высоко — не допрыгнуть и не вскарабкаться: стены гладкие! И темно, как у фелиды под хв… Ой, прости, Уняйя, это просто такая дурацкая поговорка! —
