— Нет, что вы, — улыбнулся учёный — мне очень интересно.
— Тогда просто представьте себе, скажем, растение. Не в составе какой-то экосистемы, а абстрактно. Вот оно растёт на планете, где условия в целом пригодны для него. Корни растения всё глубже будут уходить в грунт, чтобы получать как можно больше минералов, а ветви всё больше расходиться в стороны, чтобы получать больше солнечного света. Сознательно это происходит? Нет. Таковы условия. Ветви и корни должны расти, чтобы организм продолжал функционировать. Сможете вы спросить дерево, почему оно это делает? Нет. Но оно будет это делать всегда. Если условия будут меняться незначительно и долгое время, потомки этого организма смогут приспособиться. Учитывая относительную замкнутость в рамках планеты, можно сказать, что молекулярно, это будет то же самое дерево, только в другом воплощении. У миуки подобный аспект более яркий, но и система их гораздо более обособленная и замкнутая. Организм просто уходит в колонию и перерождается.
Ливин расхаживал по комнате, то и дело бросая взгляд за стекло. Крафтер слушал его внимательно, тоже изучая своего двойника.
— Живым организмам в том виде, в котором мы их знаем, не свойственна контролируемая эволюция, что косвенно указывает на искусственность миуки. Условия нашего воздействия на них менялись быстрее, чем это обычно происходит в природе, и они к ним приспосабливались. Мы атаковали их, они атаковали нас. Мы вторгались на их территорию — они пытались нас выдворить. Мы были просто уплотнением в грунте, мешающим корням, или вредными осадками, портящими листву деревьев, а дерево просто приспосабливалось. Им свойственен некоторый автоматизм, и то, что они каждый раз ведут себя по-новому — тоже его свидетельство. Даже оказавшись под землёй взаперти, они продолжают эволюционировать, изобретать новые черты, которые должны помочь им. И то, что вы видите здесь, не более, чем один из этих признаков. Считать, что у него есть сознание? — он пожал плечами, — в каком-то смысле да. Но то, что оно разумнее дерева ещё ничего не значит. Вы ведь не сочтёте наш искусственный интеллект разумной формой жизни.
— Мы нет, но предположим, что один из наших роботов попал в менее развитое общество. Там он может стать поистине богом, не то что более развитой формой, — возразил Крафтер.
— Только до поры, я считаю, что этот пример не совсем корректен. Несмотря на все мои слова, я не отрицаю, что его появление, несомненно, нонсенс, сенсация, и заслуживает внимания.
— Я примерно представляю, что должно быть. Вы должны сообщить в совет.
— О, дорогой мой Крафтер, — усмехнулся советник, — вы сильно упрощаете. Я не просто должен сообщить. Я должен создать комиссию. Вы правы в том, что это событие выходит за пределы науки — тут речь о возможности контакта, несмотря на то, что и мы, и остальные понимают весь абсурд ситуации. Мы в любом случае должны попытаться — так скажет любой здравомыслящий учёный. Вы и сами так считаете.
— Для меня попытка — это дать ему ещё несколько дней на то, чтобы начать хотя бы нас понимать, — ответил Крафтер, — но я понимаю, что в комиссии будут те, кому потребуется время только для того, чтобы уяснить для себя, что есть такое миуки по сути.
— Да. И мы ведь располагаем этим временем.
— Да, — пожал плечами Крафтер, — у нас много свободных банок, лабораторного пространства он не требует, и, судя по всему, никуда не спешит. Так что мы можем подождать.
Крафтер охладел. В его словах появилась искусственность, как будто бы он стал говорить только то, что хочет слышать советник, вот только для чего? Чтобы ему не мешали в дальнейшем самому открыть сознание миуки? Ему и так никто не собирался мешать.
— А если бы я дал вам полную свободу действий, то что бы вы сделали?
— Мои меры исходят из того, что я не имею полномочий на контакт. Тогда я зафиксировал бы всю телеметрию, сделал бы подробные замеры, а потом закрепил бы на стенде и вскрыл, — Крафтер пожал плечами и помотал головой. Он рассказывал стандартный алгоритм работы с миуки, — его форма в моих глазах не даёт ему никаких преимуществ перед остальными. Она, без сомнения, интересна и заслуживает внимания, но преимуществ не даёт. Внутри ведь он всё тот же, значит и без этого мог бы с нами заговорить, если бы хотел.
— Понимаю, — немного нахмурив брови и посмотрев на двойника, сказал Ливин.
— И потом, — продолжил учёный, — я почему-то уверен, что если это существо умрёт, у нас в скором времени появится ещё одно, копирующее кого-то другого. А может быть, тоже вас.
— Это, кстати, стало бы показателем.
— Бесспорно, — кивнул Крафтер, — но также вполне могло бы ничего и не значить.
— Ладно. Давайте начнём возвращаться. Мне ещё нужно составить сообщение, да и вообще этот день обещает быть нелёгким.
— Война не кончилась. Просто изменилась, — улыбнулся Крафтер, деактивируя консоль.
— И хуже всего то, что стандартными методами её уже не поведёшь.
Они вышли из лаборатории, прошли по коридору и вошли в лифт.
— А доктор Хайес будет входить в комиссию?
— Да, — подтвердил Ливин, — я пошлю ему приглашение. Думаю, он не откажется.
— Интересно было бы знать его мнение по этому вопросу.
— Мне тоже. Только будьте готовы, оно может быть не очень доброжелательным.
— Зато честным.
— Тут уж господин Хайес всегда верен самому себе.
— И можно ещё один, не совсем корректный вопрос?
— У нас не бывает некорректных вопросов, если они касаются дела. Задавайте, — уверенно ответил Ливин.
— Сколько времени пройдёт до того, как сюда явится комиссия?
— Два дня. Я немедленно составлю обращение, ещё день займёт формирование комиссии и её сбор. А что? Вы боитесь, что существо к тому моменту истощит свой запас биомассы?
— Нет. Мы подпитываем его. К тому же он ничего не делает, если мы не воздействуем на него. Он просто стоит. Какие уж тут затраты энергии.
Тем временем лифт пересёк уровень земли. Здесь и Ливину, и Крафтеру ощущалось гораздо спокойнее. Неуловимо спокойнее. И они по-прежнему чувствовали себя хозяевами положения. То, что многих вещей они не могут объяснить и обосновать логически, ничуть не смущало их, ведь ответы непременно найдутся.
Глава семнадцатая Собственные силы
Лапа крана, держащая в руках массивный аккумулятор, начала медленное движение вниз, сопровождаемое несколькими парами глаз. Робот проекта четыре лежал на специальной раме спиной вверх и напоминал пациента хирургического кабинета, которому делают сложную операцию по пересадке. В этом положении он выглядел беспомощной куклой, и плевать, что ростом он был немногим меньше пятнадцати метров, а по своей функциональности опережал все машины, существующие в это время. Сегодня, когда большая часть программы испытаний была уже позади, Гигантума оснащали собственной силовой установкой. Руководство противилось этому решению, но Перк и Чемберс настояли. Это было вполне оправданно, потому что конструкция предусматривала автономность, которая в числе прочих характеристик должна была быть испытана перед закрытием проекта. Ещё некоторое время ушло на ожидание самого элемента питания, и вот после выходных он, наконец, был предоставлен.
