Хорзу удивило, что женщина, которую он дважды обогнал на ступенях, опять прошла мимо него и уселась на диванчике в самой передней части террасы. Он никогда бы не подумал, что она настолько богата, чтобы позволить себе такое место.
Без всякого шума или какого-либо другого сигнала появились игроки кануна разрушения. Они поднялись на арену в сопровождении одного ишлорсинами. Хорза взглянул на свой терминал. До разрушения орбитали оставалось ровно семь стандартных часов. Участников соревнования приветствовали аплодисментами, криками и, во всяком случае рядом с Хорзой, воплями, хотя поля пара приглушали все звуки. Выходя из тени рампы на свет, некоторые участники благодарили толпу, другие же совершенно её игнорировали.
Некоторых игроков Хорза знал, о других слышал — Госсел, Тенджейт Дой-Суут, Уилгри и Нипорлакс. Госсел из Отряда Ближнего Боя Госсела — вероятно, самого удачливого отряда наёмников вообще. Хорза услышал приближение его корабля километров за одиннадцать, когда продавал паром. Покупательница тогда застыла, и глаза её остекленели. Конечно, она решила, что шум извещает о появлении Культуры, но Хорза не стал спрашивать, чего она боится: преждевременного разрушения орбитали или что её возьмут за шиворот, потому что купила «горячую» машину.
Госсел был самым обыкновенным на вид мужчиной, достаточно коренастым, что выдавало его происхождение с планеты с высоким тяготением, но не казался, как большинство таких людей, наделённым какой-то пружинистой силой. Просто одетый, голова чисто выбрита. По-видимому, только игра-катастрофа, где было запрещено подобное снаряжение, заставила его снять обычный скафандр.
Тенджейт Дой-Суут был высоким, очень тёмным и так же просто одетым. Суут был чемпионом среди игроков. Двадцать лет назад он пришёл с одной из только что вступивших в контакт с Культурой планет, а там он был чемпионом в азартных и шулерских играх. Ещё на родной планете он удалил своё лицо и имплантировал маску из нержавеющей стали. Только глаза казались живыми: невыразительные мягкие драгоценные камни, вставленные в металлическую скульптуру. Маска была матовой, чтобы противники не могли видеть в ней отражение его карт.
Уилгри взойти на помост помогали несколько рабов, и казалось, будто этого голубого гиганта с Озлея в зеркальной робе вкатили вверх маленькие человечки, хотя кайма его робы время от времени приподнималась и показывала, что под ней передвигались и несли вперёд большое тело все четыре его толстые ноги. В одной из двух рук он держал большое зеркало, в другой хлыст, на конце которого гибким кошмаром в чистую белизну вцепился ослеплённый роготур. Четыре лапы зверя были инкрустированы драгоценными металлами, пасть стянута намордником из платины, а глаза заменены изумрудами. Большая голова поворачивалась из стороны в сторону; зверь ощупывал пространство вокруг себя ультразвуком. На террасе, почти прямо напротив Хорзы тридцать две наложницы Уилгри отбросили в стороны покрывавшие их шлейфы, упали на колени и локти и начали молиться своему господину. Он коротко махнул им зеркалом. Буквально каждый оптический усилитель и каждая микрокамера, контрабандой пронесённые в аудиторию, были направлены на эту коллекцию из тридцати двух женских существ, которая якобы была самым изысканным однополым гаремом в Галактике.
Нипорлакс создавал нечто вроде контраста остальным. Молодой мужчина с шаркающей походкой и худой, пышно разодетой фигурой, сверкавшей в свете арены. Он сжимал матерчатую игрушку. Он мог быть вторым игроком в Галактике, но всегда раздаривал свои выигрыши, и любая средней руки ночлежка ещё подумала бы, пустить ли его. Больной, полуслепой, страдающий моче — и газонедержанием, и к тому же альбинос. В особо напряжённые моменты игры его голова теряла всякий контроль, но руки держали голокарты так, как будто эти пластмассовые листки были зажаты в скале. Ему тоже помогали подниматься по рампе; молодая девушка, что подвела его к стулу, расчесала волосы, поцеловала в щеку, а потом встала в свободной зоне позади него.
Уилгри поднял толстую синюю руку и швырнул несколько сотых кредита в толпу за ограждением. Люди начали жадно хватать монеты. Уилгри всегда подмешивал к мелочи несколько монет покрупнее. Несколько лет назад во время игры на луне, приближавшейся к чёрной дыре, вместе с мелочью он швырнул миллиард, и этим небрежным движением руки обеднил себя, возможно, лишь на десятую долю процента. Дряхлый бродяга по астероидам, отклонённый в качестве «жизни», потому что был с одной рукой, купил себе собственную планету.
Остальные игроки представляли довольно пёструю компанию, но Хорза никого из них не знал. Троих или четверых приветствовали криками «ура», а одного фейерверком; вероятно, они были хорошо известны. Остальные были либо неизвестны, либо нелюбимы.
Крайклин поднялся на рампу последним.
Хорза с улыбкой откинулся на диванчике. У предводителя Отряда Вольных Наёмников было новое лицо и крашеные волосы — вероятно, он решил изменить внешность, — но, вне всякого сомнения, это был он. Он был одет в светлый, из одного куска ткани костюм, аккуратно выбрит, а волосы выкрашены в каштановый цвет. Возможно, кто-то другой с «ВЧВ» и не узнал бы его, но Хорза слишком внимательно изучал этого человека, так как должен был знать, как он держится, как ходит, как работают мышцы его лица. Поэтому Крайклин был заметён для Оборотня, как обломок скалы в россыпи мелкого галечника.
Когда все игроки расселись, внесли их «жизни» и разместили непосредственно позади каждого игрока.
Все «жизни» были людьми. Они уже выглядели полумёртвыми, хотя телесно были совершенно невредимы. На всех по очереди наложили ремни и надели шлемы; лёгкие и чёрные, они закрывали лица до самых глаз. Большинство обвисли вперёд, едва на них застегнули ремни, некоторые остались сидеть прямо, но никто не поднял глаз и не огляделся. Все постоянные игроки привели с собой полное дозволенное число «жизней». Некоторые специально выводились для этой цели, других завербовали агенты. Менее богатые игроки, не такие известные, вроде Крайклина, наняли отбросы тюрем и сумасшедших домов, да ещё несколько купленных депрессивных, которые завещали свою часть возможного выигрыша кому-нибудь другому. Часто можно было уговорить стать «жизнями» членов секты Отчаявшихся; или задаром, или за пожертвования на их дело. Но Хорза не обнаружил ни одной приметной причёски-башни, какие они носили, и ни одного символа кровавого глаза.
Крайклину удалось найти только три «жизни», казалось, что долго он в игре не продержится.
Беловолосая женщина в передней части террасы встала, потянулась и побрела с выражением скуки на лице между креслами и сиденьями вверх по террасе. Она была как раз на уровне кресла Хорзы, когда терраса позади неё разразилась шумом и суматохой. Женщина остановилась и обернулась. Хорза тоже повернулся. Даже через поле пара было слышно мужское рычание. Кажется, дело дошло до драки. Двое охранников пытались помешать двум посетителям кататься по полу. Толпа на террасе обступила их. Её внимание делилось между приготовлениями к игре-катастрофе и дракой на террасе. Наконец драчунов поставили на ноги, но прочно держался на них только один — молодой ещё мужчина, показавшийся Хорзе знакомым, хотя и был сейчас в светлом парике, свалившемся с головы.
