— Знаешь, — сказал ему однажды Боб, перехватывая команду над оставшимися четырьмя истребителями Хана-Цыпа, — эта игра уже не доставляет мне прежнего удовольствия.
В один прекрасный день, когда Эндер муштровал командиров на очередной тренировке, комната вдруг потемнела и он очнулся на полу. Лицо было в крови: он ударился о подлокотник и панель управления.
Его перенесли на кровать, и три дня он сильно болел. Во снах ему виделись лица, но даже в бреду он осознавал, что лица эти не настоящие. То мерещилось, что он видит Валентину или Питера, а порой это были его друзья из Боевой школы, иногда — жукеры-вивисекторы. Однажды он, будто наяву, увидел, что над ним склонился полковник Графф, — он шептал ему всякие добрые слова, словно заботливый отец. Но когда Эндер проснулся, рядом был только враг, Мэйзер Рэкхем.
— Я не сплю, — сказал Эндер.
— Вижу, — ответил Мэйзер. — Долго же ты провалялся. Кстати, у тебя сегодня бой.
Эндер встал, и сражался, и победил. Второго сражения в тот день не было, и ему разрешили лечь пораньше. Когда он раздевался, его руки тряслись.
Ночью ему почудились чьи-то осторожные прикосновения. Бережные, нежные. Он словно бы слышал голоса:
— Да уж, в излишней доброте тебя никак не упрекнешь.
— А меня об этом никто и не просил.
— Сколько еще он выдержит? Он разваливается на кусочки.
— Достаточно. Скоро уже конец.
— Неужели?
— Еще несколько дней, и он сможет отдохнуть.
— Но как он продержится эти несколько дней? В таком-то состоянии?
— Все будет хорошо. Сегодня он сражался лучше, чем когда-либо.
Призрачные голоса, похоже, принадлежали полковнику Граффу и Мэйзеру Рэкхему. Но сон есть сон, могут померещиться самые дикие вещи. Эндер окончательно уверился, что спит, когда услышал:
— Это просто жутко. У меня все внутри переворачивается, когда я смотрю на него.
А второй голос ответил:
— Знаю. Я тоже люблю его.
А потом ему пригрезились Валентина и Алай, которые хоронили его. Затем он стал холмом, высох изнутри, и жукеры построили в нем свою деревушку, как раньше это случилось с Великаном.
Сны. Самые настоящие сны. Только во сне его любили и жалели.
Он проснулся и вновь сражался и победил. И опять сон, и опять видения. Пробуждение, победа, сон… Границы между явью и сном стерлись. Не то чтобы он беспокоился по этому поводу.
А потом наступил его последний день в Командной школе, хотя Эндер об этом даже не подозревал. Когда он проснулся, Мэйзера Рэкхема не было в комнате. Он принял душ, оделся, сел на койку и стал ждать, когда Мэйзер вернется и откроет дверь. Но Мэйзер не появлялся. Эндер подошел к двери и толкнул ее ладонью. Дверь отворилась.
Неужели этим утром Мэйзер случайно выпустил его на свободу? Никто не заставлял его есть, заниматься или спать. Свобода… Но вот в чем беда: он не знал, как ею распорядиться. Может, найти командиров эскадрилий, наконец-то встретиться с ними лицом к лицу — но где они живут? А вдруг километрах в двадцати? Поэтому, поблуждав немного по туннелям, Эндер отправился завтракать в столовую. Рядом сидело несколько солдат, отпускавших сальные шутки, половины из которых Эндер просто не понял. Потом он отправился к симулятору — немного потренироваться. Просто не знал, чем еще себя занять.
Мэйзер ждал его. Эндер медленно вошел в комнату. Понурый и усталый, он слегка шаркал при ходьбе.
— Эндер, ты нормально себя чувствуешь? — нахмурился Мэйзер.
В комнате было много посторонних. Эндер не знал, кто они такие, но даже не дал себе труда поинтересоваться. Стоит ли? Все равно не скажут… Он сел в кресло, пробежал рукой по панели, подхватил обруч с наушниками…
— Эндер Виггин, — сказал Мэйзер, — пожалуйста, обернись. Сегодняшняя игра требует некоторых объяснений.
Эндер повернулся. Оглядел людей, столпившихся сзади. Многих он видел впервые. Некоторые были в штатском. Эндер заметил Андерсона и удивился: а он-то что здесь делает? Кто же тогда руководит Боевой школой? Взгляд выхватил Граффа, и Эндер сразу вспомнил озерцо в лесу под Гринсборо. И захотел домой. «Увези меня домой! — мысленно попросил он Граффа. — Во сне ты говорил, что любишь меня. Увези, пожалуйста!»
Но Графф только кивнул ему, и это было не обещание, а приветствие. Андерсон так и вовсе прикидывался, будто они незнакомы.
— Прошу тебя, Эндер, выслушай меня внимательно. Сегодня твой последний экзамен в Командной школе. Наблюдатели должны оценить твою подготовку. Если они мешают тебе, мы можем показывать им сражение в другой комнате.
— Они могут остаться.
«Последний экзамен. После него я, наверное, смогу отдохнуть».
— Чтобы испытание было честным, не повторяло пройденного и содержало нечто оригинальное, в игру введен новый элемент. Сражение развернется вокруг планеты. Это подстегнет врага и заставит тебя импровизировать. Прошу тебя особо серьезно отнестись к сегодняшней игре.
Эндер подозвал Мэйзера поближе и спросил:
— Я первый, кто зашел так далеко?
— Победишь — будешь первым. Это все, что я могу сказать.
— Зато я могу слушать сколько угодно.
— А вот дерзить будешь завтра. Сколько угодно. А сейчас, пожалуйста, займись делом. Давай не будем портить картину. Как ты думаешь разобраться с планетой?
— Нужно послать кого-то на ее обратную сторону, чтобы действовать не вслепую.
— Правильно.
— И сила тяжести будет влиять на двигатели: легче лететь вниз, чем вверх.
— Именно.
— Сработает ли Добрый Доктор против целой планеты?
Мэйзер нахмурился:
— Даже жукеры во время своих нашествий не трогали гражданское население. Не знаю, разумно ли будет использовать стратегию, которая может повлечь за собой, скажем так, ответную реакцию?
— Единственное новшество — это планета?
— Ты помнишь хоть один бой, в котором я бы использовал против тебя только один новый трюк? Будь уверен, Эндер, я тебя сегодня не пожалею. Мы не можем подсунуть флоту второсортный товар. Я выложусь по полной, Эндер, и поддаваться тебе я не намерен. Держи в голове все, что знаешь о себе и жукерах. Может, чего и достигнешь.
Мэйзер вышел.
— Эй, вы здесь? — окликнул Эндер в микрофон.
— Все до единого, — отозвался Боб. — Несколько припозднились сегодня, а?
Значит, им не сказали. Эндер пару секунд тешил себя идеей намекнуть ребятам, насколько важен для него этот бой, но потом решил не забивать им голову лишней информацией:
— Извините, парни. Я тупо проспал.
Они рассмеялись. Не поверили ему.
Эндер заставил их повторить парочку маневров посложнее, чтобы разогреться перед сражением. Заодно сам обрел ясность мышления и сосредоточился на командовании — правда, на это ушло больше времени, чем обычно. Так, наконец-то все нормально — реакция хорошая, руки не дрожат, голова работает. «Или мне кажется, что работает?»
Корабли исчезли. Куб потемнел. Эндер терпеливо ждал, когда появится диспозиция. «Интересно, что будет после того, как я сдам экзамен? Другая школа? Еще год или два изматывающих тренировок, год в полной изоляции, в роли марионетки, не способной распоряжаться собственной жизнью?..» Он с трудом припомнил свой возраст. Одиннадцать. Сколько же лет прошло с тех пор, как ему исполнилось одиннадцать? Или дней? Да, одиннадцать ему исполнилось уже в Командной школе, но когда именно это случилось? Он не помнил. Наверное, просто не заметил, пропустил. Да и никто не заметил, кроме, пожалуй, Валентины.
Он ждал начала игры. Вот бы проиграть эту партию, провести ее плохо и бездарно, чтобы его отстранили от подготовки. И отправили домой, как Бонзо. «Бонзо уехал в Картахену. А меня пускай отправят в Гринсборо. Победа означает, что все будет продолжаться. А поражение — это путь домой».
«Нет, так нельзя, — возразил он сам себе. — Я нужен им, и, если проиграю, мне некуда будет возвращаться».
Но он не верил в это. Точнее, разумом он осознавал свою важность, свою необходимость, но где-то глубоко-глубоко жило сомнение в том, что он кому-то нужен. Эта гонка, устроенная Мэйзером, — еще один трюк. Еще один способ помешать ему отдохнуть. Вот бы ничего не делать… долго-долго…
Посреди экрана возник вражеский строй, и усталость Эндера сменилась отчаянием.
Соотношение сил — сто к одному. Куб буквально светился зеленым, столько было вражеских кораблей. Они держались группами, но не стояли на месте, а постоянно двигались, меняли позицию, носились туда-сюда через весь экран. Эндер не мог найти ни одной щелки для атаки: только что свободный путь тут же оказывался закрытым, а рядом появлялся другой; строй, казавшийся уязвимым, вдруг менялся, и к нему уже невозможно было приблизиться. Планета висела в нижнем углу экрана, и, судя по всему, за ней, вне пределов видимости, затаилось еще столько же кораблей противника.
