— Ты сделала все, что могла, дорогая, — произнесла хаут Надина с добротой. Но добавила строже: — Однако тебе не следовало пытаться справиться с этим в одиночку.
— Таков был мой долг.
— В следующий раз сделай чуть меньше ударения на «мой», и чуть больше на «долг».
Майлз постарался не поежиться от мысли о применимости этой мягкой поправки в более общем смысле.
На время воцарилось угрюмое молчание.
— Нам, возможно, придется подумать об изменении генома, чтобы сделать хаут-лордов более контролируемыми, — заметила консорт Ро Кита.
— Для возобновления экспансии нам требуется прямо противоположное, — возразила темнокожая консорт. — Большая агрессивность.
— Гем-эксперимента, отфильтровывающего вверх предпочтительные комбинации генов из генеральной совокупности, для этого, безусловно, будет достаточно, — заметила хаут Пел.
— Наша Госпожа, со всей своей мудростью, стремилась к меньшему единообразию, а не большему, — признала Райан.
— Мне кажется, мы давно уже совершаем ошибку, столь всецело предоставляя хаут-мужчин самим себе, — непреклонно произнесла консорт Ро Кита.
Темнокожая спросила в ответ:
— Но как иначе мы сможем вести селекцию среди них, если нет ранжирующей их свободной конкуренции?
Райан подняла руку, сдерживая дискуссию:
— Время для этих серьезных дебатов… скоро придет. Но не теперь. Эти события и меня убедили в том, что дальнейшие усовершенствования должны предшествовать дальнейшей экспансии. Но это, — вздохнула она, — задача новой Императрицы. Сейчас мы должны решить, какое положение дел она унаследует. Кто одобряет отзыв генных банков?
Решение было принято. Некоторые решились не сразу, но каким-то непостижимым образом анонимное согласие было достигнуто через не что иное, как через обмен недоступными для понимания взглядами. Майлз облегченно вздохнул.
Райан устало опустила плечи:
— Тогда я приказываю всем вам: верните их в Звездные Ясли.
— Под видом чего? — деловым тоном спросила хаут Пел.
На мгновение Райан уставилась в пространство, и ответила:
— Как коллекции человеческого генетического материала с ваших разных сатрапий, собранные по повелению Небесной Госпожи перед ее смертью, и полученные нами под опеку экспериментального архива Звездных Яслей.
— Это отлично подойдет с этого конца, — кивнула хаут Пел. — А с другого?
— Скажите своим губернаторам… Что мы обнаружили серьезную ошибку в копии, которая должна быть исправлена перед тем, как геном может быть передан им.
— Отлично.
Совещание распалось: женщины включали свои гравикресла, хотя пока что не свои приватные пузыри, и по двое-трое покидали комнату с шепотом оживленного обсуждения. Райан и хаут Пел ждали, пока комната опустеет; и Майлз был вынужден ждать вместе с ними.
— Вы все еще хотите, чтобы я попытался вернуть вам Ключ? — спросил Майлз у Райан. — Барраяр останется уязвимым, пока мы не пришпилим сатрап-губернатора солидным доказательством — сведениями, которые не смогут обмануть умного человека. И мне особенно не нравится та некоторая поддержка в вашей собственной службе безопасности, которой он, похоже, обладает.
— Не знаю, — ответила Райан. — На возвращение генных банков потребуется не меньше суток. Я… пошлю кого-нибудь за вами, как мы сделали сегодня.
— Тогда у нас останется всего два дня. Не много для резерва. Лучше мне начать раньше, чем позже.
— С этим ничего не поделаешь. — Она прикоснулась к своим волосам; нервный жест, несмотря на его грацию.
Наблюдая за ней, он заглянул в свое сердце. Безумная страсть, ударной волной накатившая на него при первой встрече, конечно, отступала, чтобы ей на смену пришло… Что? Если бы она утолила его жажду хоть одной каплей привязанности, он тут же принадлежал бы ей душой и телом. По-своему он был рад, что она не пыталась что-либо изобразить, наводя уныние, и обращалась с ним как со слугой-ба, верность и повиновение которого подразумевались. Возможно, его предложение маскироваться под ба, было предложено ему подсознанием не просто из практичных соображений. Не пыталось ли оно о чем-то ему сказать?
— Хаут Пел вернет вас на место вашего исчезновения, — сказала Райан.
Он поклонился:
— Согласно моему опыту, миледи, мы никогда не сможем вернуться точно туда же, откуда начали, как бы ни старались.
Она ничего не сказала на это, только проводила его странным взглядом, когда он выплывал из комнаты вновь на гравикресле хаута Пел.
Пел провезла его по Небесному Саду той же дорогой в обратном направлении. Майлз гадал, ощущает ли она себя так же неуютно от их тесного соседства, как и он. Чтобы справится с этим, он решил поболтать:
— Всю эту растительную и животную жизнь в саду тоже создали хаут-леди? Состязаясь, как гемы на выставке биоэстетики? Должен признаться, поющие лягушки меня особенно потрясли.
— О нет, — ответила хаут Пел. — Низшие формы жизни — целиком работа гемов. Для них это высшая награда, когда их искусство принимается в Императорский сад. Хауты работают только с человеческим материалом.
Майлз не припомнил, видел ли он каких-нибудь монстров поблизости.
— Где?
— Как правило, мы испытываем идеи на слугах-ба. Это предотвращает случайную утечку каких-либо генов половым путем.
— О…
— Для нас наивысшей наградой является, когда созданный нами благоприятный генетический комплекс включается в сам хаут-геном.
Похоже на некое золотое правило, вывернутое наизнанку: никогда не используй на себе то, что предварительно не проверил на других. Майлз скорее нервно улыбнулся и больше не возвращался к этой теме. У бокового входа в Небесный Сада слуга-ба, за рулем автомобиля, ожидало пузырь хаута Пел, и их отвезли назад в пентхауз леди д'Хар более привычным путем.
Пел, выждав момент, когда их никто не мог видеть, высадила его из пузыря в другом укромном уголке, и снова уплыла прочь. Он представил себе, как она по возвращении докладывает Райан: «Да, миледи, я отпустила барраярца на волю, как и велели. Надеюсь, он сможет найти там себе пищу и самку…» Он присел на скамейку, с которой открывался вид на Небесный Сад, и созерцал эту перспективу до тех пор, пока Айвен и посол Форобьев не нашли его.
Вид у них был перепуганный и рассерженный, соответственно.
— Ты опоздал, — заявил Айвен. — Где, черт возьми, ты был?
— Я почти вызывал полковника Форриди с охраной, — строго добавил посол Форобьев.
— Это было бы… напрасно, — вздохнул Майлз. — Теперь мы можем идти.
