Лорд Этли на секунду вспомнил давнюю попойку в Оксфорде: юный студент Роберт вступает в товарищество Адама. Было много пива, виски, девочек и марихуаны. Это было очень давно, в прошлой жизни. Но и это воспоминание его покинуло.
Потом пришел его дворецкий Саймон. Огромная, молчаливая тень, ходившая за ним долгие годы. Двадцать четыре года назад дворецкий попросил его о разговоре...
Товарищество Адама...
Не обманули! Стоило принести клятву – и жизнь понеслась в гору, будто на хорошем ракетном ускорителе. Казалось бы. Игры нескольких десятков молодых шалопаев и нескольких старых пердунов – преподавателей. Ночь в гробу на кладбище, кровь из вены в каменной чаше и донельзя глупая клятва, а такой эффект!
Двадцать два года – золотой оксфордский диплом. Двадцать пять – доктор юридических наук по специальности "международное право". Назначение в юротдел правительства директории.
Двадцать семь – доктор международной экономики. Двадцать восемь – продажа фамильного имения на Кларе и покупка акций "Авроры". Двадцать девять – партнерство в фирме. Тридцать – член правления фирмы. Тридцать два – практика в правительстве ОН на Фиджи. Тридцать три – первый срок в Европарламенте. Тогда же – Роберт Этли самый молодой президент концерна "Аврора". Тридцать пять – самый молодой спикер европарламента или, как изволят выражаться господа немцы, вице-президент Евростага. И так далее.
И разговор со своим дворецким, чья фигура казалось вечной и незыблемой. Как собственная тень. И такой же неотступной.
– Вынужден просить вас о разговоре, сэр Роберт, – низкий поклон.
– Саймон, друг мой, мне сейчас недосуг...
– Вынужден настаивать, сэр Роберт, – слуга достает сферу молчания.
Тогда он рассказал ему кое-что о реальной политике и реальной власти. Напомнил ему о его успехах, давней, прочно забытой клятве. А также некоторых грешках, которые, если что, могли навсегда похоронить карьеру, честь и даже жизнь. Предложение, от которого нельзя отказаться.
С тех пор на людях они по-прежнему слуга и господин. На деле сэр Роберт теперь – брат Лебедь, а его дворецкий – непостижимо могущественный Бегущий за Солнцем. И власть. Колоссальная, звенящая, непостижимая. Опасная и увлекательная игра. Фишки на ломберном столике.
И вот: столик падает, фишки водопадом низринуты на пол, а сам брат Лебедь оказывается в черном мешке пси-паралича.
Тошнота.
Обморочный сон.
Когда "Альтаир" закачался, подхваченный неведомой силой, буквально через несколько секунд в потолке образовалась дыра с огненной каймой. Еще бы! Штурмовой резак рассчитан на броню звездолетов. Обшивка представительского флуггера для него – промокашка.
В дыру просыпался ливень стопорных пуль. Хитрая дрянь – метательный снаряд из кинетического "бета-геля" в тонкой полимерной оболочке. Оболочка разлетается, а мишень получает страшной силы нокаутирующий удар, которому позавидует боксер-тяжеловес. Бета-гель, по сути, еще и клей: без химического растворителя – не оторвать.
Секунда – и все телохранители обездвижены. Дыра разрождается черными фигурами. Еще секунда – пассажирская перегородка взломана. Импульс пси-парализатора.
Вот такая история.
Нарастает перегрузка, и его сознание тонет в липком киселе, наполненном всеми вещами, лишенном всех вещей. Это может быть только Х-матрица.
Лорд Этли почувствовал себя вернувшимся в тело. Х-прыжок завершен.
Шеи касается игла. Мгновенная резкая боль, рассеивающая дурман.
Он сидит в кресле... медицинском? Да, это оно и есть. Лазарет. Типичный лазарет. Такой бывает... в тюрьмах. При гауптвахтах крупных звездолетов. Тюрьма отпадает, учитывая недавний нырок в подпространство. Значит, звездолет.
Тесный кубрик в обрамлении серых переборок – голая сталь. Не то два, не то четыре кресла-койки. Минимум необходимого медоборудования. Тусклый рассеянный свет – световые панели в режиме ночь. Как-то так.
Пейзаж, непритязательный, давящий пейзаж дополняют три фигуры: двое мужчин, одна женщина. Больше ничего сказать нельзя. У всех на лицах мимикрирующий грим в режиме "маска-ноль". Рот, нос, два глаза, абсолютно ровные и гладкие, без отличий и примет. Голоса, надо полагать, изменены гортанными нановставками, которые дополняют обычно каждый комплект грима.
И тут угадал.
– Вы очнулись, лорд Этли? – электрический голос без модуляций.
Он хочет сказать "да", но тут его, наконец, выворачивает. Блевотина тугой струей бьет по палубе, брызги марают комбинезон говорившего и женщину, стоящую рядом с ним. Женщина отпрыгивает и принимается отряхивать капли руками в перчатках.
Лорд, перегнувшись с кресла, насколько позволяли ремни, успевает разглядеть фигуру Саймона в соседнем кресле.
– Пардон, мадам, – произносит он, отдышавшись.
Проклятая тошнота, наконец, ушла.
– Ничего, ничего, – первый даже не шелохнулся.
Принимает извинения за даму, каков хам. Третий рысью бросается к медицинскому комбайну в изголовье. Все ясно – врач.
– Что с моим слугой?
– Все в порядке. Не беспокойтесь. Он спит.
– Хорошо, – сэр Роберт откидывается на подголовник.
– Собственно, вашего слугу мы подвергли сканированию памяти...
– На тетратамине?! "Мозголом"?!
– Что вы, лорд Этли, мы не садисты и не звери. Простое гипносканирование. Так вот, ничего криминального не обнаружено, вашему слуге ничего не угрожает. Наших лиц он не видел, его высадят на первой цивилизованной планете, принадлежащей ОН.
"Гипносканирование! Ха! – усмехается про себя лорд Этли. – Знали бы вы, какие специалисты выставляли блокировку на его мозгах! Впрочем, тетратаминовый сканер – это такой аргумент... Опять-таки, впрочем, под мозголомом Саймон просто бы умер. Сработали бы те же самые защитные блоки. Значит, пока все в порядке."
– Тогда почему вы не просканировали меня?
– Вы о нас плохого думаете, – отвечает женщина. Такой же голос среднего рода. Монотонное электрическое жужжание. – А вдруг вы умрете? Ваша смерть нам совсем не нужна. Совсем.
– Тогда что вам нужно? И кто вы? И зачем весь этот цирк с захватом, да еще на орбите Земли?
– Вы, простите, желаете, чтобы я представился? – первый выполняет неуклюжий шутовской книксен.
– О, нет, я не настолько глуп. Достаточно, чтобы вы сказали, кого представляете. Ну, раз уж вы в курсе, кто я такой и кого я представляю. Это будет достаточно вежливо.
– Пожалуйте, лорд. Мы представляем Братство.
"Братство?! Что за черт?!" – годами выпестованное самообладание не пускает удивление наружу. Сэр Роберт внешне абсолютно спокоен, хотя ему хочется заорать: "Тогда какого дьявола вы творите?!"
