Последнее понятие Исходный Комплекс не сумел рас шифровать. Собственно, почти все принятые им понятия требовали и дополнительных исследований. Но Комплекс прекрасно понимал всю важность сделанного открытия Он встретил клеточный конгломерат, более или менее сходный с ним самим, хотя и гораздо меньший по объему. Но возможности этого мозга были, наоборот, обширны и разнообразны. Поэтому следовало действовать с величайшей осторожностью. Пока сам выброс обосновался в мозгу спящего ребенка, разветвления изучали его непосредственное окружение. Исходный Комплекс скоро получил подтверждение своих предварительных предположений: Движущийся Источник действительно перемещался в пустом пространстве по определенной траектории. В ближайшем будущем он достигнет других питательных планет. Собственно, Движущийся Источник, где находилось клеточное существо, направлялся прямо к одной из тех планет, о существовании которых Комплекс догадывался. Таким образом, Комплекс должен был просто ждать конца этого путешествия. Поскольку выброс обосновался внутри Движущегося Источника, Комплекс мог позволить себе сэкономить некоторое количество энергии и уделить несколько больше внимания ответам Нового Существа.
Комплекс снова послал вопрос: “Что?” Но на этот раз он сопроводил его образами, которые были понятны ему самому: “Черное — твердое — металл — голод — скала… ночь — день — голод”. Время, протекшее между заданным вопросом и ответами существа, показалось ему очень долгим. Однако он понял, что сознание его собеседника обладает различными уровнями, которые, по-видимому, лишь с трудом сообщаются между собой. Как оказалось, один из них, в самой глубине, был особенно важен, особенно богат образами — воспоминаниями и понятиями. Другой передавал чрезвычайно интенсивные эмоции-воспоминания, которые Комплексу приходилось ослаблять, прежде чем начать исследование.
“Что?” — повторил он.
У него еще не сложилось общее представление о Существе. Он предчувствовал наличие множества ответвлений, в которые ему не удалось проникнуть. Были, кроме того, цвета и ощущения, в которых ему не удавалось разобраться. Но из всех полученных сведений как будто следовало, что Новое Существо растет очень медленно — с такой медлительностью, какую Комплекс едва мог вообразить. Оно обитало в Движущемся Источнике, и Источник отделял его от пустынной среды, которая означала для Существа “конец жизни”. Комплекс долго трудился над этой последней идеей. В конце концов ему удалось ассоциировать ее с его собственным понятием “конец энергии”. Если Новое Существо покинет Движущийся Источник, оно не сможет больше ни расти, ни думать. Его функции поглощения и мышления прекратятся. То же случилось бы и с Комплексом, если бы он не нашел питательных планет, сложенных из плотных скальных пород и металлов. Но теперь ему представлялось, что конец его существования наступит лишь где-то в отдаленном будущем, сопоставимом с вечностью. А потому он отнес идею “конец жизни-роста” к тому разряду абстрактных проблем, о которых размышлял иногда, раз или два в столетие.
Он возобновил медленный разговор с Новым Существом. Но теперь Комплекс знал, что это Существо для него — не препятствие. Оно, собственно, представляет собой конгломерат, столь же поддающийся поглощению, как и скалы. Он сможет подавить это Существо и питаться им, когда сочтет нужным.
— Расстояние девять миллионов километров, — сказал Вебер, выпрямляясь. — Собственно говоря, мы почти прибыли.
— Осталось несколько часов, — сказал Арнгейм. — Поэтому я вас и созвал.
И действительно, зал управления был полон. Гарно слушал капитана довольно рассеянно. Невольно он всматривался в мириады звезд, плывущих за куполом. Невольно он искал среди них “нечто”, которое было способно поглотить энергию световых батарей. “Нечто”, спасшее корабль, уже, казалось, целую вечность несущийся среди неисчислимых звезд.
Он обрадовался, когда Арнгейм объявил о начале процесса посадки, и умолк. Теперь все пойдет логичным и заранее предвиденным порядком. Для этого они и прожили тут двадцать лет. Вся операция репетировалась уже столько раз, что Гарно воспринимал ее, как старый фильм… “Оседлавшие свет”.
— Вот открытие, которое вас заинтересует.
Он, вздрогнув, обнаружил, что перед ним стоит Кустов. Главный инженер двигателей держал в правой руке смятый листок. Он протянул его Гарно, но психолог увидел только какие-то цифры и указание времени.
— Ну и что?
— Я вам сейчас переведу. Примерно полчаса назад меня позвал один из моих техников. Он обнаружил обрыв провода во вторичной цепи…
— В световых батареях?
— Нет. В системе управления главным посадочным шасси. Но важно не это, а характер повреждения. — Он протянул руку и взял у Гарно листок. — Я разобрался в его утверждениях и провел небольшое исследование. И обнаружил кое-что любопытное. Провод был перерезан у самой обшивки, а рядом я нашел что-то вроде… вроде студня.
— Вы взяли образец?
— Я позвонил в химическую лабораторию и попросил прислать Рицци со всем необходимым. Но когда я вернулся к обрыву, там больше ничего не было.
— Обрыв не восстановился?
— Нет. Но больше не было никаких следов этого студня.
Они медленно шли к выходу из зала управления. Позади них, собравшись вокруг Арнгейма, шумно спорили техники.
— Что-то уж очень много тайн, — сказал Гарно. — У вас есть какая-нибудь гипотеза?
— И даже много. Но я боюсь, как бы меня не увлекло мое воображение. Все-таки славянская кровь.
Элизабет вошла в комнату с ворохом цветов. Гарно не сразу понял, что это маргаритки.
— Господи! — выдохнул он. — Ты получила права на цирцейские шахты, раз можешь себе это позволить?
Она засмеялась и начала лепить из пластика вазу. Ее ловкие пальцы бегали по прозрачному материалу, и ваза уже появлялась, простая и красивая. Окончив работу, она опустила вазу в фиксирующую жидкость.
— Просто я встретила Люсиль, жену ботаника Принже.
Он кивнул, думая о следах студня, который где-то в корабле перерезал кабель.
— Теперь, — сказала Элизабет, поправляя цветы в вазе, — может выйти малыш.
Только тут он заметил, что дверь гипнория открыта. Свет внутри был ярким и голубым. Он шагнул к двери.
Реанимация завершалась. Лицо ребенка уже не было таким бледным. Губы стали ярко-красными и раздвинулись в сонной улыбке, открывая зубы.
Гарно подошел к ребенку, наклонился и коснулся пальцами гладкого лба, отодвигая прядь волос.
— Все будет хорошо, — сказал он. — Теперь все будет хорошо.
