— Мне может понадобиться твоя помощь.
— Сколько?
— Еще две тысячи.
— Можешь на меня рассчитывать, детектив.
Часть IV
ЭРЦЕР–12
ГЛАВА 42
«ЗЕЛЕНЫЙ ПОПУГАЙ»
Первоначальное образование Минд Холман получил в плобитаунском институте психологии и даже практиковал несколько лет, «ковыряясь в мозгах» у неуравновешенных граждан. Однако ежедневное общение с истеричными домохозяйками и со съехавшими с катушек брокерами превратилось в рутину. Вскоре он начал забывать лица и путать имена пациентов. Его другом стала бутылка. А как не пить, когда каждый день сидишь рядом с придурками и с умным видом киваешь в такт бреду атрофированного обывательского сознания…
— Моя жизнь превратилась в кошмар, доктор. — Пациентка, лежа на кушетке, нервно заломила руки.
«Сара Поподу — домохозяйка тридцати двух лет, замужем за замдиректора бухгалтерской фирмы. Детей нет», — Холман прочитал запись в блокноте, чтобы вспомнить, кто перед ним.
— Успокоитесь, Сара, — подавляя зевоту, посоветовал Холман. — Расскажите подробнее, отчего ваша жизнь превратилась в кошмар.
Холман сидел в кресле в изголовье кушетки, закинув ногу на ногу, и стоически боролся с дремотой. День обещал быть ужасным — на это имелись две причины первая — он устал от однообразия своей работы, и вторая — он поздно лег, так как вернулся домой только под утро, когда закрылся его любимый бар.
— Я не знаю, что мне делать. Мир рушится.
— Отчего рушится мир?
«В ящике письменного стола осталась недопитая бутылка шампанского «Гальбоньери». Даже если пробка не закрыта, за сутки все–то не испарилось».
— Я стою перед главнейшим выбором своей жизни.
— Угу… продолжайте.
— Вот так всегда.
— В каком смысле? — Правая нога затекла. Холман облокотился о подлокотник кресла и поменял позу.
«Если я сейчас встану и достану бутылку шампанского, будет нетактично по отношению к пациентке. Все–таки она платит мне немалые деньги, чтобы я раз в неделю выслушивал ее бред. До окончания сеанса остается сорок пять минут — можно и потерпеть».
— Я не могу решиться, как мне поступить.
— Ага. Не знаете как поступить.
— Да, доктор. Это нервирует меня. Я не могу спать.
— М… не можете спать. — Холман раскрыл блокнот и заскрипел карандашом.
— У вас когда–нибудь было такое: вы не находите себе места, вас все раздражает… Раньше я смотрела в восемь тридцать по первому каналу сериал «Городская любовь» с Анитой Рубиш и Клодом Сопоуном — что за душка! — по телевизору. В прошлой серии, между прочим, они так и не поцеловались.
— М… так и не поцеловались.
— Я ждала этого момента восемь месяцев. Ведь вторая сестра Аниты — та, что приемная, — строила козни, чтобы отбить Клода на протяжении всего сезона. Помните, как эта мерзавка подкинула Аните пистолет, из которого убили архитектора в пятьдесят шестой серии.
— Так, пистолет в пятьдесят шестой серии… — Холман закончил рисовать. Бутылка шампанского получилась как настоящая. Не хватало еще одной детали — бокала.
— Продолжайте. — Холман вновь заскрипел карандашом.
— Анита и Клод созданы друг для друга, но им никак не удается признаться в любви. Им постоянно мешают. Каждую серию в самый ответственный момент кто–то приходит. На прошлой неделе случилось форменное безобразие. Когда Клод готов был поцеловать Аниту, приехала его троюродная тетушка. И откуда она только взялась? Это возмутительно. Клод уже держал Аниту за руку. Ах, как это было мило. Они смотрели друг другу в глаза. Берег моря. Дикий пляж. Их руки соединяются… и тут эта тетка с чемоданами!
— Расскажите о ваших отношениях с мужем.
Зачем Холман задал этот вопрос? Ведь проще было бы, как всегда, произнести нечто невнятное, пробубнить «угу» или с глубокомысленным видом промолчать. Но Холман спросил Сару о муже потому, что хоть он и стал циником, психологом был по призванию.
— А зачем вы меня об этом спрашиваете? — Сара скосила глаза на Холмана.
— Возможно, ваша депрессия связана с сексуальной неудовлетворенностью.
— Вы так считаете? — задумчиво поинтересовалась Сара.
— Это одна из самых распространенных причин. Попытаемся это выяснить.
— И как вы собираетесь это выяснять, доктор? — Сара поправила блузку. Бугорки ее плоской груди кукишами откровенно выперли из–под тонкой материи.
Холман закрыл блокнот. Возникло нехорошее предчувствие.
— Вернемся к началу, Сара.
— Да, доктор. — Голос пациентки стал грудным. Томный взгляд пронзил Холмана насквозь.
— Вначале вы сказали, что стоите перед главнейшим выбором своей жизни. — Холман поерзал в кресле. Ситуация явно выходила из–под контроля. — Что это за выбор?
Сара приподнялась на локте.
— Посмотрите, доктор, — сказала она, обнажая плечо, покрытое бледно–рыжими веснушками. — Мне нужна новая блузка. Я уже выбрала, что мне надо, но никак не могу решить, где покупать. В Доме мод есть любые цвета. Зато в пассаже блузки стоят дешевле. Но там нет розового цвета, а я хочу розовый. Жизнь рушится, доктор. Что вы посоветуете? — Женщина положила руку психоаналитику на колено.
— Я не могу советовать. — Рука на колене жгла, словно раскаленное железо. — Я могу только помочь разобраться. — Во рту пересохло. — Решение вы должны принять самостоятельно.
— Вы хотите, чтобы я проявила инициативу, доктор? — Несомненно, Сара подразумевала под инициативой совсем иное, чем выбор блузки.
Холман понял, что не выдержит до окончания сеанса. Отбросив врачебную этику, он встал и пошел к письменному столу.
— Умение самостоятельно принимать решения — основной показатель зрелости личности, — заявил Холман. Он открыл ящик и извлек бутылку.
— О! Доктор! — Сара принялась сбрасывать с себя одежду.
— Что?! Что вы… — Холман слишком поздно понял, что бутылка шампанского в его руке будет истолкована превратно.
Возможно, если бы Холман изменил врачебным принципам и удовлетворил желание пациентки, то комиссия по этике никогда бы не узнала о недоразумении, случившемся в кабинете психоанализа. Но Холман оказался порядочным человеком, и это сыграло с ним злую шутку.
Оскорбленная отказом, Сара Поподу заявила о сексуальных домогательствах со стороны врача. Это было серьезное обвинение. Скандал повлек аннулирование лицензии и лишение врачебной практики на Плобое. Холман остался без работы и средств к существованию. С клеймом извращенца его теперь не брали даже на должность младшего медперсонала.
Лишенный возможности заниматься психоанализом, Холман сидел в плобитаунском баре и пропивал деньги, отложенные им на покупку загородного дома. Знакомый бармен тряс шейкер, готовя «Зеленый попугай» — любимый коктейль Холмана.
