В городе он был не один. В подъездах кучковались неясные фигуры, глубоко нырявшие в тень. Впереди и позади чувствовалось присутствие прохожих — малочисленных, но все-таки позволявших рассчитывать на какую-то помощь в случае чего.
По пути возникло отчетливое ощущение пристальной и неотступной слежки. Кто же его преследует? Никого не видно за спиной. Ощущение вскоре исчезло, сменившись назойливым страхом.
Робин Гуд сказал правду. Примус-Сити совсем не тот, из которого Вен улетел год назад. Прежний город был оживленным и светлым; по окраинам, правда, грязным, но не до такой же степени. В нынешнем улицы не освещаются, наземный транспорт исчез полностью, в ночном небе всего пара флитеров. Через два километра пропала всякая надежда поймать такси. Придется идти к монорельсовой станции.
Торговый район города поражал еще больше. В магазинах темно, пусто, витрины разбиты, торговые залы разгромлены, выжжены… Свет горит в нескольких уцелевших закрытых витринах. Заглянув в одну, Стаффорд увидел мужчину, тихонько сидевшего возле дальней стены, держа на коленях широкодиапазонное лучевое ружье ближнего боя, которое мигом взметнулось к плечу. Вен отпрянул и двинулся своей дорогой.
На всей улице был открыт лишь один магазин. До отлета в этот вечерний час каждый работал, в каждом было полно покупателей. Теперь освещенные окна открытого продуктового магазина сияют на улице, словно маяк. Перед ними толпится народ. Одни с тележками, другие с сумками, остальные с пустыми руками.
Идя на свет, к людям, Стаффорд решил краем глаза взглянуть, что их там привлекает. Подойдя, заметил у входа охранников, а внутри еще больше. Приглядевшись поближе, увидел, что почти все покупатели тоже вооружены.
Не собираясь входить в магазин, легко протиснулся к витрине. Внимательно прищурившись, обнаружил один-единственный товар, выставленный на продажу, — муку, наваленную на полу в прозрачной цилиндрической упаковке. По прикидке кило пятьдесят в каждой. Людей запускали по одному, каждый взваливал мешок на плечо и выходил в заднюю дверь.
Сначала, конечно, расплачивались. Вооруженный мужчина слева у прилавка пересчитывал кипы денег, складывал бумажки, засовывал в стоявший перед ним мешок. Мешок наполовину полон, другой позади набит доверху, наготове ждет третий. Над мешками охранник с оружием. Еще один охранник обыскивал покупателей одного за другим, изымал в дверях оружие и возвращал на выходе. Охранники очень похожи на владельца магазина — скорей всего, отец с сыновьями.
Стаффорд какое-то время зачарованно наблюдал за процессией, рассматривая пустые сумки покупателей, пачки денег на прилавке, наполнявшийся второй мешок. Тут в магазин впустили сразу двоих мужчин. Оба были с пустыми руками. Первый покупатель вызвал за прилавком существенное волнение, предъявив горсть старых серебряных марок, исчезнувших из обращения лет пятьдесят назад. Хозяин их пристально разглядел, взвесил, принялся по одной вкладывать в анализатор. Видно удовлетворившись, кивнул двоим мужчинам. Оба подхватили по мешку и вышли через черный ход.
— Потрясающе, что нынче может сделать горстка серебра, — заметил кто-то за спиной у Стаффорда, прилипшего к витрине. Тот отступил на шаг, чтоб рассмотреть получше, и увидел мужчину в обносках, среднего телосложения, с сальными волосами, оценивающим взглядом окинувшего его летный костюм. Под пиджаком что-то выпячивалось — видно, оружие, — в левой руке он держал битком набитый портфель, откуда торчало несколько марок.
— Почем у вас мука? — полюбопытствовал долго отсутствовавший навигатор.
Мужчина пожал плечами, глядя в витрину:
— Около десяти тысяч марок, как я слышал.
У Стаффорда челюсть отвисла.
— Знаю, дороговато, зарплата за целый рабочий день, да только надо радоваться, что мука есть, когда профсоюзы наземного и воздушного транспорта снова бастуют.
— Снова бастуют?
— Хотя я их не виню, — добавил мужчина, глядя как бы сквозь собеседника, продолжая монотонную речь. — Мне тоже не хотелось бы получать понедельную плату. Работать в таком случае просто не стоит. — Ни с того ни с сего по щекам его потекли слезы, он заплакал. — Да в любом случае работать не стоит. Деньги обесцениваются быстрей, чем успеешь потратить… всем уже на все наплевать… все просто попусту тратят время… я с большим удовольствием работал в Управлении… любил дом… семью… теперь это не имеет никакого значения, потому что не знаю, надолго ли удастся сохранить собственный дом…
Смущенный столь откровенным проявлением полного отчаяния, Стаффорд отскочил от витрины и ринулся в переулок с единственной тревожной мыслью в голове. Салли! Где она? Сумела ли в одиночестве выжить в этом безумии? Не умерла ли с голоду? Остается единственная надежда, что как-нибудь добралась до родных или они до нее. Не надо было ее оставлять! Он пустился бегом. Поскорее бы попасть в квартиру…
Монорельсовая станция находилась на следующем перекрестке. Прежде всегда ее окружавшие круглые фонари были разбиты, точно так же, как и остальные встречавшиеся на пути, но наверху на платформе, где должна стоять билетная касса, виден свет. Направляясь к пневматическому подъемнику, Стаффорд прошел мимо пяти-шести праздных парней, оглядевших его без особого интереса. Ускорив шаг, уже собрался прыгнуть в желоб, как вдруг остановился на самом краю, вытянул руку, не чуя движения воздуха. Должна быть тяга. За спиной раскатился презрительный смех.
— Чуть-чуть не навернулся!
Бездельники точно знали, что подъемник не работает, однако предпочли обождать, посмотреть, как лопух рухнет в шахту. Стаффорд через две ступеньки помчался по лестнице, поднялся на платформу, попросил у кассира билет до своей станции на другом конце города.
— Пятнадцать сотен, — пробубнил голос из пуленепробиваемой будки.
— Марок? — охнул Стаффорд.
— Нет, булыжников, — насмешливо буркнул кассир.
Стаффорд повернулся и медленно зашагал вниз по лестнице. В кармане всего сорок марок. Придется пешком топать. Путь неблизкий, уже навалилась усталость — за год, проведенный в разведывательном корабле, несмотря на искусственное тяготение и основательную программу физических упражнений, потерял форму, выносливость… Впрочем, ничего больше не остается.
Только сначала надо миновать лодырей, выстроившихся внизу поперек лестницы.
— Красивый у тебя костюмчик, — заметил один, стоявший спереди. — Хотя я бы сказал, мне он больше пойдет, чем тебе. — Парень улыбнулся без всякого дружелюбия, скорчив гримасу.
Стаффорд ничего не сказал. Оглянувшись, увидел — на помощь звать некого.
