Гринлоу была мрачна и задумчива.
— Я хочу осмотреть этот сомнительный груз. Возможно, он нарушает достаточно правил, чтобы заслуживать ареста сам по себе, независимо от спора вокруг корабля, на котором он прибыл.
Судья откашлялся.
— Юридически это сложнее, канцлер. Гораздо сложнее. Грузы, пусть даже и сомнительные, если они не выгружены для перемещения на другое судно, обычно пропускают без каких бы то ни было правовых замечаний. Они подпадают под территориальную юрисдикцию государства, в котором зарегистрировано транспортное средство, если только они не представляют неизбежной опасности для общества. Если там действительно тысяча зародышей… какую угрозу могут они представлять?
Вот реквизировать их и правда чертовски опасно, подумал Майлз. Это наверняка привлечет к Пространству Квадди внимание цетагандийцев. И исторический, и личный опыт подсказывал ему, что такое внимание не всегда приятно.
— Я тоже хочу в этом убедиться, — промолвил Венн. — И лично отдать приказ охране, и еще решить, где лучше расставить снайперов.
— И я должен пойти с вами, чтобы открыть грузовой отсек, — заметил Майлз.
Гринлоу поправила:
— Нет, нам нужны только ваши коды от него.
Майлз вежливо ей улыбнулся.
Она стиснула зубы. И спустя мгновение прорычала:
— Хорошо. Идемте, Венн. И вы тоже, судья. И, — она коротко вздохнула, — вы, лорд Аудитор Форкосиган.
В биозащитную пленку Гупту заворачивали те же двое квадди, которые возились с ним ранее — логичный выбор, хотя сами они были от него не в восторге. Затем они натянули чехлы и перчатки на самих себя и вывели арестанта, не позволив прикоснуться к чему-либо еще. Гуппи сносил все это без возражений. Он выглядел крайне измученным.
Николь с Гарнет Пятой отправились домой к Николь, где обе женщины квадди намеревались поддерживать друг друга, ожидая вестей про Бела.
— Позвоните мне , — вполголоса попросила Майлза Николь, направляясь к выходу. Майлз кивнул, про себя молясь, чтобы этот звонок не оказался одним из тех тяжелых звонков.
Его краткий разговор по комму с адмиралом Форпатрилом был довольно тяжелым. К тому времени, когда Майлз закончил посвящать его в последние подробности, Форпатрил сделался почти таким же белым, как его седая шевелюра. Он пообещал срочно прислать несколько добровольцев из числа медиков.
В процессию, отправившуюся на “Идрис”, в конце концов вошли Венн, Гринлоу, судья, патрульные-квадди, Майлз и Ройс. В погрузочном доке было так же сумрачно и тихо, как… вчера? Неужели это было только вчера? Один из двух охранников-квадди смущенно наблюдал за своим товарищем, который, выбравшись из гравикресла, сидел на полу. Похоже, он играл в какую-то игру, бросая на пол крохотные блестящие металлические “ежики” и маленький резиновый мячик: по всей видимости, игра заключалась в том, чтобы ударить мячик об пол, поймать его снова, а между скачками успеть схватить маленькие колючие шарики. Чтобы было интереснее, охранник в каждый заход менял руку. При виде посетителей он торопливо спрятал игру в карман и забрался обратно в свое гравикресло.
Венн сделал вид, что не заметил всего этого, и просто спросил, случилось ли за время их дежурства что-нибудь примечательное. Выяснилось, что в их смену никто не пытался без разрешения пройти на корабль — более того, Венн и остальная следственная комиссия были первыми людьми, которых скучающие охранники видели с тех пор, как сменили предыдущих дежурных. Венн остался с патрульными, чтобы договориться с ними о засаде на ба, если оно вдруг появится, а Майлз провел Ройса, Гринлоу и судью на борт корабля.
Сверкающие ряды стеллажей с репликаторами в арендованном Дюбауэром трюме со вчерашнего дня внешне ничуть не изменились. Губы Гринлоу озабоченно сжались, когда она провела свое гравикресло по всему трюму и бегло осмотрела его. Затем она остановилась и вгляделась в проход между рядами. Майлзу казалось, что он почти видит, как она умножает в уме. После этого она с Лютвином зависли рядом с Майлзом, и тот включил несколько пультов репликаторов, чтобы продемонстрировать квадди их содержимое.
Все было почти как вчера, только… некоторые индикаторы светились янтарным вместо зеленого. При более тщательном осмотре выяснилось, что индикаторы эти показывают уровень стресса, включая количество адреналина в крови. Может, ба было право насчет того, что зародыши подходят к какому-то биологическому пределу в своих емкостях? Неужели это первый признак опасного перерастания? Прямо на глазах у Майлза некоторые из показателей с янтарного переключились на более обнадеживающий зеленый. Он вызвал на монитор картинку видеонаблюдения за каждым зародышем в отдельности для обозрения Гринлоу и судьи. В четвертом репликаторе, который он включил, амниотическую жидкость замутняла алая кровь. У Майлза перехватило дыхание. “Как?..”
Вот это было явно не нормально. Кровь могла взяться только лишь из самого плода. Майлз перепроверил уровень стрессоров — у этого была уйма янтарного — а затем привстал на цыпочки, чтобы разглядеть картинку поближе. Похоже, кровь сочилась из маленького неровного надреза на спине младенца-хаута. “Это все из-за слабого красного освещения, — попытался успокоить себя Майлз. — На самом деле все не так ужасно, как кажется”.
Он подскочил, когда голос Гринлоу раздался над самым его ухом.
— С ним что-нибудь не так?
— Похоже, он пострадал от какого-то механического повреждения. В запечатанном репликаторе такое… не должно быть возможно. — Он подумал об Эйреле Александре и Элен Наталье, и его желудок завязался узлом. — Если у вас есть эксперты по репликаторному размножению, было бы неплохо вызвать их сюда, чтобы они осмотрели этих младенцев. — Сомнительно, что в этом деле от военных медиков с “Принца Ксава” будет много проку.
В дверях трюма показался Венн, и Гринлоу вкратце повторила для него ориентировку Майлза. Венн оглядел стеллажи репликаторов, и на лице его отразилась крайняя тревога.
— Значит, тот жабеныш не врал. Все это очень странно.
Комм-браслет Венна запищал, и он, извинившись, отплыл в сторонку, чтобы поговорить вполголоса с подчиненным. По крайней мере, разговор этот начинался как негромкий, пока Венн не завопил:
— Что ?! Когда ?
Майлз оставил изучение травмированного хаут-младенца и тихонько подобрался ближе к Венну.
— Примерно в два ночи, сэр, — отозвался из комм-браслета испуганный голос.
— Вам никто не давал на то разрешения!
— Почему же, шеф, все было как положено. Разрешение дал инспектор Торн. А раз это бы тот же самый пассажир, которого он проводил на борт вчера — тот, которому надо было позаботиться о живом грузе, — нам даже в голову не пришло, что здесь что-то не так.
