Мы сидели в гостиной. Алекс и Кассель играли в шахматы. Кассель, предвидевший каждый ход Алекса, пытался уравнять силы, завязав глаза, но это не помогало – Алекс все время проигрывал вчистую. Мы с Селоттой и Цирцеей, вновь присоединившейся к нам, говорили о том, что будет дальше. Когда Селотта обнаружила, что за дверью стоят гости, я встала вместе с ней. Увидев их на пороге, я сперва решила, что они собираются нас прогнать или сделать еще что похуже.
Селотта посмотрела на меня, и в ее ромбовидных глазах промелькнула грусть, смешанная с радостью.
– Все в порядке, дамы, – сказала она. – Это друзья.
Их было шестеро или семеро. Войдя, они остановились, глядя друг на друга и на Селотту, а затем, после короткого обмена мыслями, как один повернулись к нам. Один из «немых», с голосовым модулем на воротнике, вышел вперед.
– Цирцея, Чейз и Алекс, – сказал он, – мы сознаем, каково вам сейчас. Мы слышали клевету, которую изливают на вас. Знайте: мы прекрасно понимаем, что вы вовсе не жестокие идиоты. – Он замолчал, оглянулся на остальных и коснулся пальцем губ. – Наверное, мне следовало выразиться иначе.
Один за другим они протягивали руки и дотрагивались до нас. По человеческим стандартам это мало что значило – простое прикосновение пальцами к руке или плечу. Но подобный жест был несвойствен ашиурам. «Немой» продолжил свою речь:
– И еще знайте: если потребуется, мы будем вместе с вами.
На всей планете можно было найти от силы два десятка человек. Алекс сказал, что видел двоих – молодую пару, – когда в первый раз посетил музей. Они с радостью завели с ним разговор, который продолжался несколько минут.
Еще трое в разное время выходили на связь по омикрону. Все они пытались защищать действия Конфедерации, заявляя, что осторожность ее властей должна быть понятна каждому. Они выражали недовольство нескончаемой враждой между двумя видами, но не сомневались, что мирное будущее уже на горизонте. Сами они, естественно, считали отдельных ашиуров безупречно вежливыми и, как выразился один, «хорошими людьми». Нужно было лишь подождать.
Всего лишь подождать.
А цунами гамма-лучей по-прежнему мчалось к Салуду Дальнему со скоростью света.
Джамбри тоже дал интервью по омикрону. Опасный момент наступил, когда его попросили прокомментировать решение Уайтсайда об отправке к Салуду Дальнему ничтожной горстки военных кораблей.
– Я понимаю, почему он так поступил, – сказал Джамбри, не видевший никакого смысла критиковать главу Конфедерации. – Вряд ли речь идет о недоверии ашиурскому руководству. Это всего лишь предосторожность. Я бы предпочел, чтобы он отправил больше кораблей, но, думаю, стоит признать, что направление выбрано верное.
Меня всегда интересовало, как работают фрактальные взаимодействия у «немых». Куда труднее убедить кого-то в откровенной чуши, если ты, по сути, сидишь на нудистском пляже.
– В точку, Чейз, – улыбнулся Алекс.
Я не сообразила, что высказала свои мысли вслух: на мгновение мне показалось, будто Алекс каким-то образом ухитрился их прочитать.
– Ты про нудистский пляж? – спросила я.
– Нет, не нудистский. Тебя ведь сняли с плота, когда там плавали эти… вакабубу.
– Вупару, – поправила я.
– Суть в том, что тебе пришли на помощь.
– Конечно. А ты чего ожидал, Алекс?
Алекс посмотрел на Касселя:
– Когда вы выступаете по омикрону, ваши мысли улавливаются приемником и передаются по сети?
– Да, – ответил Кассель.
– Как насчет Джамбри? Система улавливает и его мысли? Или ему требуется некий перевод?
– Интервьюер читает мысли Джамбри. В сеть передается скорее то, что думает интервьюер, а не мысли Джамбри как таковые.
– Почему?
Кассель поколебался.
– Дело в том, что… – Он замялся. – Дело в том, что система попросту не работает с человеческими мозгами.
– Мы настолько тупые? – предположил Алекс.
– Я бы так не сказал.
– Человеческий мозг работает на другом энергетическом уровне, – вмешалась Селотта. – Подробностей я не знаю: никогда не разбиралась во фракталах. Но все именно так.
– Скажи, – спросил Алекс, – вы читаете мысли людей настолько же легко, как мысли друг друга?
– Нет. – Она неловко пошевелилась в кресле. – Нет. С людьми сложнее.
– Как насчет невербального общения? Вы можете его интерпретировать?
Глаза ее заблестели.
– Ты про изменение своего тона, когда ты спросил, не считаем ли мы вас ограниченными?
– Так я и думал. – Он снова повернулся к Касселю. – Почему никто не хочет взять интервью у нас?
– У них есть Джамбри, – ответил Кассель. – Узнав о прибытии делегации, они, естественно, решили общаться главным образом с послом.
Джамбри продолжал говорить. Селотта убавила звук, но я все равно кое-что слышала.
– Уверен, – сказал он, – мы сумеем найти общий язык и преодолеть трудности. Просто надо чаще вступать в диалог.
– «Диалог» – неподходящее слово, – буркнула я. – Нам нужен разговор.
Алекс несколько мгновений смотрел куда-то вдаль.
– Кассель, – наконец спросил он, – можно организовать интервью с нами?
– Конечно. Ты сейчас подумал о Чейз на пляже?
– Да.
– Что ж, – заметил Кассель, – может, и сработает.
– Обо мне на пляже? Вы, вообще, о чем?
Алекс посмотрел на меня, и мне показалось, будто он хочет отправить меня на Болото IV, откуда нужно забрать древнюю систему охлаждения.
– Чейз, – сказал он, – ты готова дать интервью?
– Я? Ни за что в жизни, дорогуша. Я готова сражаться с морскими чудовищами, подниматься в верхние слои атмосферы на такси, даже общаться с призраками в лесу. Но интервью – никогда.
– Потребуется только одно: говорить то, что думаешь.
– Алекс, зачем?
– Поверь мне.
– Что, если ты выступишь сам? Ты же постоянно этим занимаешься.
– В том-то и проблема. Пожалуй, я уже слегка пресытился. Там, на плоту, была именно ты. Никто другой не сможет этого сделать. К тому же ты намного симпатичнее, чем я.
Селотта сжала мое плечо.
– Чейз, – сказала она, – он знает, что говорит.
Кассель куда-то позвонил. Как и многое другое на этой планете, беседа прошла в полной тишине: он минуту-другую смотрел на коммуникатор, никак не реагируя, а затем закрыл устройство.
– Мы обо всем договорились, – сказал он. – Как раз есть подходящий интервьюер.
– Кто?
Кассель немного помолчал, затем ответил:
– Он просит звать его Ордалем. Кстати, это местный эквивалент Уолтера Анкаво.
Считается, что ашиуры способны воспринимать лишь осознанные мысли, но я в этом сомневаюсь. Уолтер Анкаво был, вероятно, самым знаменитым журналистом на Окраине, но я не вспоминала о нем уже много месяцев.
Алекс заявил, что тоже не думал об Анкаво. Так или иначе, Ордаль должен был появиться завтра.
– Запись сделают утром, а передача состоится завтра вечером, – сообщил Кассель.
– По-моему, это неудачная мысль, – заметила я.
– Чейз, все будет хорошо. Нужно убедить общественность, что мы не дикари. Кто сделает это лучше тебя?
– Согласен, – сказал Кассель.
– Господи, – пробормотала я. – Когда все пойдет прахом, помните, что идея была не моя.
– Ничего не пойдет прахом.
Я вскарабкалась на стул, жалея, что ноги не достают до пола.
– Мы поедем в студию?
– Нет. Все пройдет здесь. Они считают, что так тебе будет удобнее.
– Это ты им внушил?
– Возможно. – Кассель наклонил голову, словно заверяя меня, что беспокоиться не о чем. – Все будет хорошо.
– Что я должна им говорить? Какой вообще в этом смысл?
– Тебе нужно лишь беседовать с Ордалем, – ободряюще улыбнулся Алекс. – Как заметил один из соседей Селотты, дела шли бы намного лучше, если бы мы узнали друг друга ближе. А такой возможности у нас фактически не было. Вот что нам нужно. Мы хотим показать публике лучшее из того, что у нас есть.
– И ты бросаешь меня на растерзание? Господи, Алекс…
– Просто расслабься. Оставайся собой, следуй своим инстинктам. Все будет хорошо.
– Ну да.
– Все будет хорошо, – повторила Селотта. – Если даже у тебя промелькнет мысль, что «немые» – невероятно сексуальные существа, – она бросила взгляд на Касселя: тот откинулся на спинку кресла, беззвучно смеясь, – оправдываться незачем. Все поймут. И помни, что язык – всего лишь код. Ордаль и его аудитория не смогут прочесть слова, которые формируются у тебя в голове. Только образы, чувства, эмоции, которые могут у тебя возникнуть.
Голубой с золотом скиммер завис над виллой.
– Делают фотографии, – пояснил Кассель.
Чуть позже они приземлились и внесли в дом аппаратуру. Группа из трех ашиуров во главе с женщиной начала двигать мебель и устанавливать записывающее оборудование. Селотте и Касселю объяснили, что после начала записи все, кроме участников передачи, должны будут покинуть дом. Закончив, они снова забрались в скиммер, пообещав вскоре вернуться, и исчезли в утреннем небе.
