– Удачный день? – спросила Катерина у Майлза.
– Потрясающий, – заверил он ее и добавил, обратившись к Корделии: – Преподавательница геологии, которую ты посоветовала, отвела нас в отличное место. По этому ущелью вся компания часами носилась туда-сюда, откалывая камни. Хелен с Алексом сначала держались в стороне, но потом Зелиг и Симона в попытке разбить друг другу голову открыли нечто, что, по заверениям мисс Ханно, является новым ископаемым видом. Она сильно разволновалась. И тогда началось настоящее соревнование. Нам пришлось немного поторговаться, чтобы забрать у них «особый камушек», но мы ухитрились обменять его на несколько искрящихся пурпурных жеод, и кризис был разрешен. Однако для двухлеток они здорово торгуются. Уж не последуют ли они по стопам Марка с Карин?
– Травмы есть? – уточнила Катерина.
– Ничего серьезного. Царапины, несколько прищемленных пальцев и синяки. Мы пролили немного крови и пота, но, поскольку аптечка оказалась объектом столь же пристального интереса, то на удивление мало слез. Лиззи теперь не просто хочет быть палеонтологом, но и знает, как пишется это слово.
– Отлично! – обрадовалась Корделия. – Пора нам воспитать в семье собственных ученых.
– Вчера она хотела быть медтехником, – заметила Катерина.
– А на прошлой неделе – скачковым пилотом, – добавил Майлз. – Возможно, она у нас будет барраярской Женщиной Эпохи Возрождения.
– По мне, звучит больше похоже на женщину из АЭК, – капельку самодовольно поправила Корделия.
Катерина с беспокойством оглядела горы обломков, над которыми сейчас склонились сосредоточенные юные головы.
– Они что, хотят, чтобы мы все эти камни повезли на корабле домой?
– Наверняка, – вздохнул Майлз. – Может, их удастся уговорить оставить все здесь как экспонаты музея в бабушкином доме.
– Ну, спасибо, – пробормотала Корделия, на что ее сын ухмыльнулся.
– А в настоящий музей они не нужны? – уточнила Катерина.
– Мисс Ханно наложила руку на те три, с новыми видами, – заверил ее Майлз. – А остальные явно самые обычные.
– Три! За один день?
– Это же Сергияр, – пояснила ей Корделия. – Здесь буквально нельзя перевернуть камень, не обнаружив под ним чего-нибудь новое. Я разве не говорила, как люблю это место? – Не считая здешней политики, но ее люди привезли с собой.
Взрослая беседа была прервана: обеим новоприбывшим дети продемонстрировали свою лучшую добычу, получив в ответ похвалу своим исследовательским способностям. Через некоторое время Корделия с сожалением разбила компанию, поскольку наступало время ужина: местным пора было расходиться по домам, а Форкосиганов она отправила наверх умываться. Фриде она распорядилась принести Оливеру что-нибудь выпить на его вкус, и, оставив задачу приводить детей в порядок на их родителей, которые и позволили чадам так измазаться, сама умчалась обратно за рекордное время. На этот раз ей удалось получить свой приветственный поцелуй.
– Как съездили, ваше превосходительство? – поинтересовался Оливер.
– Должна сказать, тоже прекрасно. И утомительно. Я без жалости эксплуатировала Катерину, но она, похоже, просто наслаждалась целым днем общения с взрослыми людьми, так что, надеюсь, она не чувствует себя жертвой.
– И, э-э… у вас получилось поболтать по-женски, как вы надеялись?
Она скорчила гримасу.
– Я рассчитывала. Но просто времени не хватило. – Крошечная пауза. – Я думаю, что воспользуюсь возможностью поговорить на эту тему позже вечером. Про нас, я имею в виду. Ты не против?
Он затаил дыхание; на радостное одобрение это прозвучало как-то непохоже.
– Майлз – в твоем ведении. Скажу до скучного очевидную вещь – ты знаешь его лучше, чем когда-либо узнаю я. Так что поступай, как сочтешь должным.
– Ха. Временами его бывает на удивление трудно понять, даже мне.
– А что Катерина?
– Она… больше уважает чужие границы. – И к тому же на своем опыте знает, что значит быть вдовой на Барраяре, за исключением публичных траурных речей. – Здесь я проблемы не вижу.
– То есть даже ты не знаешь, как среагирует твой сын?
– Бетанское голосование я с ним начинать не собираюсь, милый.
И, поскольку Оливер смотрел по-прежнему настороженно, она добавила:
– А если он сочтет это неверностью Эйрелу, я моментально развею его заблуждения, рассказав всю историю. Ты же понимаешь.
Но он лишь замкнулся еще сильней.
– Я не… не готов к этому. Я… я никогда не хотел вставать между тобой и твоей семьей. Между вами с Эйрелом и вашей семьей.
– Которая в те дни состояла из одного только Майлза. – Ну, и Айвена, в каком-то смысле. И Грегора. Ну ладно, по этому пункту Оливер прав. Причем себя он явно считал в этой семье бедным приемышем.
– Ты понимаешь, что говоришь? Майлз, армия из одного человека?
Она не могла не рассмеяться:
– Верно! Что ж, тогда я сделаю все экспромтом.
– Только не вгоняй меня в краску.
Она провела по его щеке кончиками пальцев:
– Эй, а мне нравится, когда ты краснеешь.
– Я знаю, – он поймал ее пальцы и поцеловал. – И ради этого я с удовольствием задержу дыхание, пока весь не побагровею и ты не улыбнешься. Или не захихикаешь. И все же.
Он сейчас доверял ее решению и свою собственную тайну. Она понимающе кивнула.
– Позволь просто заметить, что полет на «Принц Серг» захватит еще и ночь. И хоть скачковая шлюпка вице-королевы просторнее, чем обычный курьер, но не будет ли нам удобнее иметь возможность переночевать вместе в одной каюте, как думаешь?
Ей наконец-то удалось вызвать у него улыбку.
– О, да. Это рационально.
Все же они чуть отстранились друг от друга, повинуясь проклятому, смехотворному рефлексу, когда услышали шаги подходящего Майлза. Тот с любопытством глянул на Оливера:
– А, вы еще здесь. Что-то случилось?
– Я пригласила Оливера поужинать с нами.
– Ты уверена? Я не думаю, что тебя хватит сегодня еще на какие-то дела.
– Сегодня вечером за столом я планирую запретить всем говорить о делах, – подчеркнула Корделия, выразительно подняв брови.
Майлз рассмеялся и развел руками:
– Понятно.
За ужином они поочередно обменивались рассказами о жизни в Колонии Хаос и о последних событиях в родовом Округе Форкосиганов, и беседа шла довольно живо. Корделия не совсем понимала, нетипично ли притих сейчас Оливер или ему просто не дают и слова вставить. Он потратил время, чтобы разговорить самых юных из присутствующих за столом, и, по правде говоря, это ему удалось с той же беспристрастной легкостью, какую он обычно проявлял на дипломатическом суарэ. И слушал он с тем же вниманием на всех уровнях, подметила Корделия.
