В отличие от меня, Ари разглядывала не фигуру с лицом, а одежду и антураж. Поэтому обратила мое внимание на главное: для общения с нами Романов одел не парадный мундир со всеми наградами, а свободную белую рубашку с широким отложным воротником, черный жилет, который даже не застегнул, и черные штаны. Да и сидел не на троне, а в простеньком деревянном кресле, причем рядом с окном, прикрытом красивой кружевной занавеской:
- Дэн, если верить досье, которое регулярно пополняется сотрудниками моего посольства в Новомосковске, то так Александр не одевался ни разу: он предпочитает разговаривать с позиции силы, то есть, давить даже картинами на заднем плане!
- Что ж, тогда давай послушаем, что он нам скажет в таком нестандартном режиме… - предложил я и включил воспроизведение.
- Доброго времени суток, Дэниел Ромм, Четвертый, «Конкистадор» и Альери Четвертая, Миллика Ти’Шарли…
- Обратился именно так, как представила нас я… - отметила Ари.
- Не буду играть в политику и прятать смысл в многоэтажных словесных конструкциях, тем более что прямота по душе и мне. Поэтому сразу перейду к тому, что хотел бы озвучить. Итак, в течение двух-трех недель я уступлю трон наследнику, а сам уйду на покой. Решение, во многом, вынужденное, зато предоставляет возможности, которых император лишен по определению. Одна из них – свобода передвижения: я смогу покидать Белогорье, ибо даже моя гибель уже никак не скажется на Империи. Вторая – время, которое я смогу посвятить не государству, а себе и своей семье…
- Знакомые проблемы! – грустно усмехнулась королева.
- Возможности порождают желания, коих в моем возрасте немного. А желания заставляют искать способы их воплощения в жизнь…
Тут Александр сжал правый кулак, тронутый артритом, посмотрел на деформированные костяшки и забарабанил пальцами по бедру:
- По уверениям моих врачей, я протяну еще лет восемь, может, десять. Лиза – порядка двадцати. Однако и мои десять, и ее двадцать будут уже за порогом старости, ибо мне девяносто три, а ей пятьдесят семь. Конечно же, такая жизнь мне не по душе, и хотелось бы увидеть молодой и красивой хотя бы жену. В теории в этом нет ничего невозможного – достаточно явиться в любую из ваших клиник и оплатить соответствующую услугу. Однако на практике для меня это абсолютно неприемлемо: я не смогу смотреть в глаза ни вам, Дэниел Ромм, ни вашим подданным, Альери Миллика Ти’Шарли, ибо в недавнем прошлом потерял перед вами лицо. Соответственно, обращусь за помощью только после того как заслужу доверие и уважение…
- Хорошо излагает, однако! – буркнул я, поставив воспроизведение на паузу. – И принимает всю вину на себя, хотя не факт, что имел хоть какое-то представление о действиях сотрудников ГРУ!
- Если эта речь – не результат работы его аналитиков, то звучит действительно неплохо… - согласилась королева и тут же добавила: - Хотя Слово Александра уже давно является понятием нарицательным.
- Угу… - кивнул я и снова прикипел к картинке:
- Хотелось бы отметить, что никаких причин торопиться с процедурами ни у меня, ни у моей жены нет: мы здоровы настолько, насколько могут быть здоровы люди в нашем возрасте, и находимся под постоянным наблюдением врачей. Тем не менее, не хочется и тянуть – я всю жизнь предпочитал не ждать, а действовать…
Тут император сделал небольшую паузу, собрался с мыслями и продолжил:
- Мелочиться я не люблю. Но из «крупных» точек приложения вижу только одну: возможность добавить прочности тому союзу, который вы заключили. В частности, превратить континент «Конкистадоров» на Эррате в аналог Манхеттена на Нью-Вашингтоне. То есть, продавить предоставление ему статуса экстерриториальности и, если вы сочтете это необходимым, держать рядом с границей Империи Росс и Республики Эррат три-четыре ударных флота для оказания оперативной помощи вашей общей ЧВК. Естественно, только по вашей просьбе…
- Ого! – ошарашено воскликнул я, представив, какие возможности откроет Клану такой статус. А Ари промолчала, так как не отрывала взгляд от императора.
- Вполне возможно, я вижу далеко не все, и у вашего союза есть некие потребности, в реализации которых могла бы поучаствовать Империя. С удовольствием рассмотрю любые предложения, ибо хочу, чтобы в обозримом будущем в Королевстве Тэххер слово «росич» имело такой же вес, как и «Конкистадор». На этом, пожалуй, все. Прямой контакт для связи со мной прилагается. С уважением, Александр Двенадцатый, Романов…
Эту письмо королева просмотрела три раза подряд, иногда останавливая его в самых неожиданных местах. В процессе постоянно «плыла» взглядом, вероятнее всего, сверяя каждый нюанс поведения императора с записями, имеющимися в досье. После третьего встала, прошлась по кабинету и замерла у окна, прижавшись лбом к стеклу и выпав из реальности.
А я залюбовался этой удивительной женщиной, сравнивая ее с остальными девочками. И в какой-то момент вдруг захотел понять, кто и какое место занимает в моей душе. Выводы получились неоднозначными, если не сказать, странными. Лани ворвалась в мою жизнь, как ураган, по пути «подобрала» Музу и на пару с ней жила мною и нашей семьей больше полугода. Личностью она была незаурядной, заслужила и любовь, и уважение, но ощущалась совсем юной девушкой и, несмотря на озвученный мною статус, кем-то вроде младшей жены, что ли? Рати я уважал не меньше, но воспринимал скорее неотъемлемой частью Богини, чем моей супругой. Нет, свою долю чувств я выделял и ей, причем с радостью – она была цельной, несгибаемой и надежной, как старый верный клинок, который за долгую жизнь врос в руку и в принципе не мог подвести. Но в моей душе эта девушка словно пряталась в тени любимой подруги.
Если рассматривать их вместе, то картинка получалась еще интереснее: они никогда не строили из себя больных, усталых и обиженных, не пытались мною манипулировать или загонять в чувство вины – делали для меня все, что могли. А еще любили истово и самозабвенно. Да, присутствовала разница в менталитете, и учить их приходилось очень многому. Но мне это нравилось, даже с учетом того, что некоторые грани «новых знаний» Рати воспринимала намного тяжелее, чем Лани. В общем, выставить их из дому или оттолкнуть мне бы и в голову не пришло, ведь они отдали мне без остатка не только их, тэххерские, Мечты, но и тела, сердца и души. Причем не как наши, эрратские «красотки» – на неделю-полторы или пока оплачиваешь их капризы – а раз и навсегда.
Олли я тоже принял, а не выбрал сам. Вернее, сначала зауважал и вытащил из клетки, в которую она сама себя загнала, затем служил опорой, с которой она изучала жизнь заново, и, невольно влюбив ее в себя, не смог оттолкнуть. Может быть, поэтому видел в ней сначала вернейшего соратника со второй ипостасью, которая открывалась только мне, а уже потом – любимую женщину. Но все равно, берег, холил, лелеял и дарил столько тепла, любви и ласки, сколько мог.
А к Альери я «шел» сам. Сам захотел ее дружбы, сам делал шаги навстречу, сам укорачивал расстояние между нами, пропускал через свою душу ее прошлое и открывал ей себя. Чувства, которые я испытывал к этой женщине, начинались с тэххерского слова «преклонение»: я преклонялся перед ее самоотверженностью, чувством долга, силой воли и еще сотней крупных и мелких черт характера, которые успел оценить. И жаждал подставить плечо под груз, который она на себя взвалила. А еще я ее любил в разы сильнее, чем трех других своих женщин, вместе взятых. Но как-то по-тэххерски – спокойно и ровно, как часть себя, волею судьбы оказавшуюся в другом теле. Именно это спокойствие давало силы смириться с тем, что нам с Ари придется рвать души безумным расстоянием между планетами, довольствоваться редкими встречами и вместо жизни в счастливом браке делить одно Сердце на двоих.
«Подрастет Тайреша – заберу Ари к себе. И назначу старшей женой!» - в какой-то момент мысленно хохотнул я. А через пару мгновений почувствовал, что это не шутка, а решение. Причем окончательное и бесповоротное.
