Вскоре после знакомства с «семьей» они отправились на Прометей, внутренний спутник-пастух кольца F. Попеременное действие гравитационных полей Прометея и Пандоры, внешнего спутника-пастуха кольца F, разделило кольцо F на полосы из миллиардов ледяных осколков, потоки которых сложно сплетаются и совсем не похожи на ровные поверхности остальных колец. В результате приливные силы вздымали на этом кольце две большие волны. А там, где есть волны, есть и серферы.
Прометей оказался спутником-картофелиной длиной 120 километров. Его самый большой кратер на ближайшей к кольцу F оконечности, был накрыт куполом, и здесь, у самого края купола, располагалась станция.
Под куполом им встретилась группа серферов; они описали местную волну, которой очень гордились. Прометей достигает апоапсиды, то есть самой дальней от Сатурна точки, каждые 14,7 часа и всякий раз при этом почти касается медленно вращающейся ледяной стены, которая представляет собой внутреннюю строну кольца F. Прометей движется по орбите быстрее кусков льда, поэтому, проходя мимо колец, из-за гравитационного эффекта под названием «Кеплеровы ножницы» тянет за собой шлейф из ледяных осколков. Дугообразный шлейф из кусков льда всегда появляется на постоянном расстоянии от Прометея, и это так же предсказуемо, как появление волны за кормой лодки. Волна для каждой апоапсиды появляется на 3,2 градуса дальше предыдущей, так что можно рассчитать, когда поймать эту волну и когда сойти с нее.
— Одна волна? Раз в пятнадцать часов? — спросила Свон.
Этого достаточно, заверили ее местные, широко улыбаясь. Большего не требуется. Один заезд длится несколько часов.
— Часов? — переспросила Свон.
Опять улыбки. Свон повернулась к Вараму и, как обычно, не смогла разгадать непроницаемое выражение его лица.
— Ты тоже пойдешь? — спросила она.
— Да.
— А раньше делал это?
— Нет.
Она рассмеялась.
— Хорошо. Давай попробуем.
Для математического моделирования кольца можно считать жидкостью, с любого расстояния они кажутся жидкими, в бороздах плотных концентрических волн. Приблизившись, можно увидеть, что кольцо F, как и другие кольца, состоит из кусков льда и ледяной пыли; все это располагается лентами, которые местами утончаются или утолщаются и все движутся почти с одной скоростью. Тяготение: здесь его действие заметно в чистом виде, без вмешательства ветра, солнечной радиации или чего-нибудь еще — только праща вращающегося Сатурна да несколько малых конкурирующих притяжений, и все это создает своеобразный шаблон.
Прометей для серферов — лучшее место для входа в волну; те, кто отправился со Свон и Варамом, сообщили, что до и после каждого из них пойдут опытные ветераны, они поведут их и помогут, если понадобится. Их засыпали советами, как поймать волну, но Свон согласно кивала и тотчас забывала совет: серфинг везде серфинг. Надо на определенной скорости поймать промежуток между волнами — и вперед.
Все оделись и направились к шлюзу. Белая зубчатая стена кольца F поднималась совсем рядом: более компактные скопления обломков казались полосатыми и перекрученными, но в целом поверхность кольца выглядела исключительно ровной — и не шире десяти метров с севера на юг по отношению к Сатурну. Десять метров — это не высота волны, а ее ширина, значит, каждый может легко соскочить с полосы, и его тут же заметят и подберут, если что-то будет неладно. Волны, на которых ездила раньше Свон, в большинстве своем были совсем не такие, но она не тревожилась.
Они все ближе подходили к ледяной стене, и наконец Свон начала различать отдельные куски льда — величиной от песчинки до скафандра; среди них иногда попадались целые ледовые конструкции. Однажды она увидела временную агломерацию размером с небольшой дом, но та на глазах распалась. Вот белый завиток отделился от стены и поплыл выше, к Сатурну, огромный шар которого сейчас никому не интересен.
Направляясь к волне, Свон проверила двигатели, нажимая кнопки кончиками пальцев, как кларнетист, и намеренно продвигаясь вперед небольшими рывками. Двигатели у скафандров везде одинаковые; Свон сосредоточилась на приближающейся волне — та вздымалась над ней, как волна Хиросигэ; высотой десять километров, быстро росла. Свон следовало повернуть и разгоняясь двигаться в том же направлении, но медленнее, чтобы оставаться перед волной. Это самое трудное…
Потом она оказалась в белой среде, и на нее стали налетать куски. Она чуть наддала, чтобы голова оставалась надо льдом, словно хотела вынырнуть из пены в соленой воде, но это были куски, не вода, эти куски уносили ее и били — ничего подобного в воде не случалось. Но вот ее скорость сравнялась со скоростью волны, голова поднялась над поверхностью, и Свон смогла осмотреться: очень похоже на бодисерфинг; Свон засмеялась и закричала — она летела на десятикилометровой ледяной волне. Она радостно кричала и не могла остановиться. И все остальные серферы тоже хрипло вопили.
На самом деле волна была лишь отдельным срезом шириной с комнату и чуть толще самой Свон — двумерная волна, так сказать, поэтому казалось, будто с нее легко спрыгнуть, отлететь на двигателях под малым углом. И невозможно было нырнуть по-дельфиньи в белый прибой. Может, кто-то из серферов это и делал, но Свон понимала, что не справится. К тому же ей хотелось смотреть!
Она чувствовала, как волна поднимает ее и толкает вперед. Ее не только подталкивали куски льда — ее тянуло тяготение. От льда оставалось ощущение легких ударов камешками, и все это вместе тащило ее вперед. Возможно, кто-то и умел держаться на этой массе, стоя на доске для серфинга, Свон даже видела, что кто-то так и стоит, управляя доской, как лодкой. Но большинство, как и она, погружались всем телом — возможно, потому, что перемещения обеспечивали только двигатели. Свон всегда предпочитала погружение в воду скольжению на досках. Быть объектом полета, бросаться в пространство, где дышишь, и, оставаясь неподвижной, лететь вперед на бешеной скорости…
Волна подхватила ее и бросила — на редкость стремительно. Куски льда были в основном размером с мячи от теннисного до баскетбольного, и, высунувшись так, что в волне оставались только ноги, можно было хвататься за крупные куски и передвигаться с их помощью. Волна продолжала подниматься, но Свон плыла словно лодка в прибое — нельзя упереться в дно, если волна начнет рушиться на тебя. Эта волна постепенно теряла силу и растворялась, даже не обрушившись. Не слишком хорошо… но самое время развлечься.
Улучив момент, Свон прыгнула на крупный кусок льда и, перескакивая со льдины на льдину, добралась туда, куда хотела, — на границу белого ледяного потока и темного пустого пространства, куда устремлялся этот поток; там она танцевала на белых кусках, скользила по осыпи, как будто бежала вниз по склону горы, внезапно сделавшейся жидкой. Свон смеялась, привыкнув к новой среде. На общей частоте по-прежнему слышались крики и смех. Фигура рядом с ней, возможно, Варам; прыгает с поразительным проворством, как танцующие бегемоты в «Фантазии». Свон рассмеялась. Она чувствовала, как ее тянет к Прометею; должно быть, нечто подобное чувствует пеликан, когда поднимается с волны в воздух. Гравитационная волна бросает ее во Вселенную. Вопли других серферов, как волчий вой.
