Среди паломников приблизительно десять тысяч членов секты «Кухница Господа» со своими пророками и проповедниками. Американская община приверженцев этого культа появилась и разрослась на плодородной почве нашей религиозной жизни, щедро удобренной недвусмысленным и бескомпромиссным заявлением президента. Я разговаривал с членами секты и удостоверился, что они разделяют убеждения президента. Большинство их — ортодоксальные христиане, которые рассматривают происходящее как Апокалипсис, предсказанный Библией. Но многие из тех, кто стекается сюда, придерживаются иных религиозных воззрений, распространённых по всему миру. Все они заявляют, что останутся в пустыне до последнего мига. Как сказал мне представитель одной из сект, события развернутся здесь. Забудьте об Австралии. Светопредставление начнётся прямо в Долине Смерти.
Полковник Роджерс в охотничьей шляпе, куртке из верблюжьей шерсти и хлопчатобумажных брюках стоял, засунув руки в карманы, в конце взлётно-посадочной полосы на Фернис-Крике. Поблёскивающий в темноте частный самолёт «ЛирФан Спешл» на восемь пассажиров остановился в двадцати ярдах от него. Пропеллеры со свистом рассекали воздух и тарахтели, постепенно замедляя вращение. Посадочные огни самолёта не горели, а боковая дверь была открыта. Два пассажира — мужчина и женщина — тут же вышли из машины и стали вглядываться во мглу. Потом они направились к Роджерсу.
— Президент отказался встретиться с кем-либо из нас, — сообщил мужчина. Одетый в новое, но уже успевшее измяться пальто, чёрный костюм и шёлковую рубашку этот человек средних лет отличался сильной полнотой и абсолютно лысой головой. Женщина, лет сорока, казалась стройной рядом с ним. Пальто и тёмный брючный костюм шли её привлекательному лицу с большими глазами, маленьким подбородком и полными губами.
— Что входит в планы вашей группы сейчас? — спросила она.
Роджерс задумчиво потёр мочку уха.
— Моя группа… пока не определилась с планом. Мы не привыкли к подобным операциям.
— Конгресс и комитеты прижали хвост Крокермену. Они могут разделаться с ним, — заявил мужчина. — Мы так и не сумели убедить Маккленнана и Роттерджека присоединиться к нам. Лояльны до мозга костей. — Лысый скривил губы. По его мнению, лояльность, выходящая за рамки прагматизма, не являлась добродетелью. — Даже сейчас, может быть, слишком поздно. Вы говорили с представителями специальной группы?
— Мы предпочитаем не втягивать их, пока это возможно, — сказал Роджерс. — Я беседовал с Гордоном, и он чуть ли не предложил мне аналогичный план. Но мы не знаем, кто из группы может согласиться с нами и сохранить все в тайне.
— У вас есть спальный мешок? — спросила женщина.
— Нет, мадам.
— А вы знаете, где достать его, когда он понадобится? Оук-Ридж в моём районе…
— Нам не нужно гражданское имущество, — решительно заявил Роджерс.
— Налажена ли структура подчинённости? И как организована передача приказов и уточнённых данных? — настаивала женщина. — А работа с шифрами?
— Эти вопросы в нашей компетенции. Мы позаботимся обо всём. Если придёт время.
— Господи, вражеское ружьё уже выстрелило, — бросил мужчина.
— Да, сэр. Я читал в газетах.
— Адмиралу следует знать, — сказал прилетевший, интонацией намекая на необходимость закончить разговор, — что наша группа не в состоянии сделать большего за отпущенное ей время. На борьбу с президентом уйдут месяцы. Мы не можем отменить или перенести церемонию приведения Крокермена к присяге. Дискуссии по поводу рекомендаций законодательного комитета продлятся недели, а судебный процесс растянется на полгода. И в течение всего этого периода он будет у власти. Поэтому очередь за вами.
Роджерс кивнул.
— Вы назначили дату?
— Мы даже не убеждены, что можем выполнить задачу. А если можем — то нет уверенности, что возьмёмся. Все определится само собой.
— Решения должны быть приняты в ближайшее время, — подчеркнула женщина. — Все в замешательстве… Наш союз слишком экстраординарен, чтобы мы могли долго сохранять его в тайне.
Роджерс согласился. Мужчина и женщина сели в самолёт и пропеллеры начали, не спеша, набирать скорость. Роджерс вернулся к машине и выехал из аэропорта. Самолёт взмыл во мрак и тишину опустившейся ночи.
Вокруг пеплового конуса, в нескольких сотнях ярдов от него, прохаживались солдаты, патрулируя ярко освещённую местность. То тут, то там проезжали патрульные джипы. А за военными, за оградой, в миле от колдовского объекта, расположились туристы, устроившиеся кто в грузовом автомобиле, кто в вагончике, кто в прицепе. Даже так поздно — уже близился рассвет — многие не спали и загипнотизированные ожиданием собрались вокруг полыхающих костров. Пронзительный смех на одном конце лагеря сливался с мелодиями псалмов. Роджерс, выруливая к дороге, ведущей на Территорию, подумал, что эти люди, вероятно, никогда не спят.
В два часа ночи возле кровати зазвонил телефон, и Артур мгновенно проснувшись, потянулся, чтобы поднять трубку. Звонила Итака Файнман из госпиталя в Лос-Анджелесе.
— Он умирает, — тихо сказала она.
— Так скоро?
— Я чувствую. Он говорит, что не сдаётся, но…
— Выезжаю. — Артур посмотрел на часы. — Сегодня утром. Буду на месте в восемь или девять, может, и раньше.
— Харри говорит, что ему не хочется беспокоить тебя, но надо увидеться, — объяснила Итака.
— Я уже собираюсь.
Он повесил трубку и прошёл в гостиную, к Франсин. Жена уверила его, что не спала и сидела с Годжем на коленях, размышляя, а о чём — и сама толком не знала.
— Харри при смерти. По крайней мере, так считает Итака.
— О Боже, — выдохнула Франсин. — Мчишься туда?
— Да.
Она тяжело вздохнула.
— Поезжай к нему. Скажи… Попрощайся с ним за меня, если он действительно… О, Артур. — Её голос дрогнул. — Ужасное время, правда?
Артур чуть не плакал.
— Пробьёмся, — сказал он.
Пока Франсин складывала одежду, он положил в чемодан туалетные принадлежности и позвонил в аэропорт, чтобы заказать билет на шесть тридцать. В течение нескольких секунд, стоя в смятении при жёлтом свете ночника, он пытался собраться с мыслями и увериться, что ни о чём не забыл.
Франсин отвезла его в аэропорт.
— Возвращайся скорее, — попросила она, но потом, осознав двойной смысл своей просьбы, покачала головой. — Передай Итаке и Харри, что я люблю их. Буду скучать без тебя.
Супруги обнялись, и Франсин поспешила домой, чтобы успеть отвезти Марти в школу.
В этот ранний час аэропорт почти пустовал. Артур уселся в чисто вымытом зале ожидания с газетой в руках. Он посмотрел на часы, потом его взгляд упал на худую, явно нервничающую женщину, или, скорее, девушку. Она стояла в нескольких футах и не спускала с него глаз.
