— Как там «Исполнитель»?
— Всё в порядке, ваше имп…
— Атакуйте повстанцев.
— Есть!
— На уничтожение.
— Да, ваше имп…
— Но если они предпочтут капитуляцию — примите её.
А потом император на секунду отвлёкся от разговора и сделал одно, только одно маленькое движение.
Пол чуть качнулся под ногами.
— Что это?… — сбитый с толку, ошалевший, перепуганный, почти невменяемый Люк резко приподнялся и посмотрел безумными глазами на отца.
Два ситха переглянулись.
— Это я исправил свою ошибку, мой мальчик, — сказал император мягко. — Боюсь, что твои друзья Ведж и Калриссиан всё-таки погибли, — он сожалеюще улыбнулся. — Это моя вина. Не надо было мне всё так затягивать… Но они хотели взорвать эту станцию, — пояснил он Люку. — А здесь всё-таки все мы. Я. Ты. Твой отец. Скоро будет твоя сестра и твой приятель Соло. К тому же здесь очень много других людей. И большой флот… Вейдер, ты ничего не хочешь сказать Пиетту?
— Поздравьте его от моего имени с рождением заново, — сухо усмехнулся Ведер. — И, кстати, вас, император, я поздравляю тоже.
Они, не сговариваясь, почему-то посмотрели туда, в отверстие шахты.
Что, это возможное будущее слало им знак перед тем, как раствориться в небытии?
Потом они отвернулись. Возможное будущее исчезло.
Карие зрачки императора посмотрели Вейдеру в линзы.
— И тебя.
Он кивнул в ответ.
— Ты рисковал, мой мальчик.
Рядом дёрнулся Люк. Но Вейдер знал, что на этот раз всё так, как и нужно.
— Вы спасли меня двадцать лет назад, — сказал он по-прежнему сухо. — Ценой моей жизни стала ваша дряхлость. Её же ценой стало ваше безумие. Я всегда плачу по счетам. По всем. По плохим. По хорошим, — он повернулся к Люку. — Оби-Вану я ещё не заплатил.
ПРОМЕЖУТОК МЕЖДУ КАРТИНАМИ
Двадцать лет назад
Гонит Ночь свою печаль.
Спи, мой мальчик сероглазый.
Боль не жалость. Мне не жаль.
У меня рыдает разум.
Тьмы прохладное крыло
Остужает след от лавы.
Яркий свет — он тоже зло.
Так что светлые не правы.
Боль, когда рыдает смерть,
Пострашней любого ада.
Ты не должен умереть.
Я прошу тебя. Не надо.
Если ты умрёшь, то я
Навсегда останусь слабым.
Так рыдает Тьма моя.
Так что светлые не правы.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Достаём новую упаковку колоды
Хроники пишутся победителями, потому что побеждённых не остаётся.
В околопланетном пространстве догорал бой. Итог его был: две трети сборного флота Альянса уничтожены полностью. Одну треть спас Акбар, согласившись на безоговорочную капитуляцию.
Имперский флот почти не пострадал.
Из тронного зала были видны обломки кораблей, медленно дрейфующие прочь, чтобы через некоторое время либо уйти в космос, либо на время стать шлаком на орбите планеты, который когда-нибудь в виде различной величины метеоритов упадёт на её поверхность. Где-то там же плавали обломки «Сокола» и антиллесовского «крестокрыла». Как ещё одна жертва пропавшему будущему.
В тронном зале были только Вейдер и император. Ещё гвардейцы. Они снова застыли алыми изваяниями по обе стороны от дверей.
Они вернулись почти сразу после этого.
И вошли в зал тем немного западающим от поспешности шагом, который выдаёт тревогу, переходящую в сильную боль.
Остановились. Застыли.
И не ринулись к императору с намерением чуть ли не ощупать его и обнюхать только из-за своего железного профессионализма. Вейдер видел, как им этого хотелось. Они чувствовали, что чуть не произошла беда. Профессионал — это тот, чей глаз на детали отточен до такой степени, что сродни чутью Силы.
Палпатин встретил их лукавой, тщательно скрываемой в стариковских складках рта улыбкой.
Но гвардейцы увидели её в глазах. Те всё больше молодели и живой блеск их становились все ярче.
— Мальчика к медикам, — отдал он им приказ. — Очень хорошо обходиться. Но не давать делать глупостей.
Короткий поклон — и успокоенного разве что коротким кивком Вейдера Люка — увела за собой другая пара.
Они остались ждать.
Когда в тронный зал привели принцессу и её дружка без вуки, диспозиция там была примерно такая. Император сидел в кресле. Спиной не к тем, кто вошёл. Спиной к звёздам. Вейдер стоял рядом. По правую руку от кресла. И свою собственную отрубленную прикрыл плащом. Дыхательная система почти пришла в норму. И это было хорошо. Не то впечатление произвёл Тёмный лорд на повстанцев, встреть он их сипением изношенного механизма.
Когда отряд штурмовиков втолкнул в зал отчаянно брыкающуюся худосочную девчонку и её дружка-контрабандиста, Вейдер шагнул от трона императора и спустился вниз.
Возможно, девчонка испытывает де жа вю. Звезда смерти? Или Беспин? Не важно. Хан Соло ругается на хаттском. Повелитель тьмы ответил ему несколькими мерными фразами на том же. На контрабандиста это произвело впечатление, будто под ним всё же взорвали Звезду смерти. Он даже с лица спал. И отступил, потрясённый. Замечательно, мрачно подумал Тёмный лорд. Какое убийственное впечатление производит, оказывается, обнаружение мелких человеческих слабостей у машины для убийства.
— Поскольку мы с вами всё же нашли общий язык, Хан Соло, — сказал он так же мерно, — то надеюсь, наш с вами разговор всё-таки состоится.
— Как на Беспине? — прищурился контрабандист.
— А он у нас там был? — спросил его Вейдер. — Вы в основном кричали.
— Мерзавец, — сказала принцесса.
— Да, — ответил он. — И я вам сочувствую, ваше высочество.
— Х отите сказать, вы нас обоих убьёте, я так должна вас понимать? — кривящимися от ярости губами спросила принцесса. — Как Ландо и Веджа?
Тёмный лорд только приподнял под маской кожу надбровных дуг. Изо всех потерь флота их интересуют только эти. Как забавно.
— Убить вас могли и раньше, — в ритм дыханию ответил он. — А господа Калриссиан и Антиллес были уничтожены при попытке совершения террористического акта, который мог повлечь за собой не только гибель нескольких сот тысяч людей, но и угрожал существованию Империи в целом. На этом же основании были уничтожены две трети вашего флота. Вы удовлетворены?
