О чём в Империи были не в курсе, так это о том, что около года назад Федерация Ста Планет через цепочку посредников выкупила у местных концессию на коммерческое освоение ближнего космоса, а затем, путём политических махинаций, добилась прихода к власти на Тарсе партии соглашателей.
В результате, четыреста миллионов населения, сами того не желая, оказались втянуты в некий бизнес-проект, благодаря которому их планета по факту превращалась в экономическую колонию федератов, хотя формально государственные структуры ФСП к этому проекту отношения не имели. Только частные лица и организации: страховые компании, финансисты, банкиры, промышленники, разнообразные охранные предприятия и ЧВК. То, что последние больше чем наполовину состояли из действующих военнослужащих, никого по большому счёту не волновало. У стопланетников это вообще считалось рутиной. Многие функции армии и полиции они отдавали на аутсорсинг. В том числе, это касалось и содержания лагерей для военнопленных…
— Да, нас держали именно там, — подтвердил капитан Лайерс. — Название Тарс я слышал. В нашем лагере народу было тысячи три. А сколько там всего лагерей, я не в курсе.
— Шесть, — ответил я на подразумеваемый этой фразой вопрос. — Примерное количество военнопленных — около двадцати тысяч. Но это ещё не всё. Главное вот.
Я снова увеличил масштаб и указал на висящие на орбите сооружения.
— Два малых ремонтных дока. Две верфи, формально ещё не эксплуатируются, но по факту работают. Две боевые станции типа «альфа»: одна на дежурстве, другую вот-вот достроят. Верфи считаются главным инвестиционным ресурсом, их требуется охранять. Под эту сурдинку наши друзья федераты, — на этом месте я позволил себе короткий смешок, — выбили себе на поверхности место под базу, а на орбиту, вроде как для защиты, подвесили «альфы».
— А местные? — кивнул на схему старший пилот.
— А что местные? — пожал я плечами. — Местные за эти две верфи должны стопланетникам столько, что расплатиться сумеют в лучшем случае лет через триста. С другой стороны, теперь они могут считать свой Тарс настоящим промышленным кластером. Типа, готовы строить корабли любых классов и рангов. Заказов, правда, ниоткуда не поступает, поэтому приходится сдавать верфи в аренду всё тем же дельцам-федератам в счёт долга и будущей прибыли. Власть, как всегда, в шоколаде, обычные граждане затягивают пояса и кормятся обещаниями, что надо только чуток подождать и всё будет чики-пуки. Многие, правда, уже догадались, что это просто кидалово, но против военной базы и боевых станций особо не забалуешь. Так что сидят, скрежещут зубами и тешат себя иллюзиями, что рано или поздно всё устаканится.
— Не устаканится, — угрюмо бросил лейтенант Бартош. — У стопланетников такие дела на поток поставлены.
— Всё верно. Не устаканится, — я обвёл взглядом собравшихся и негромко продолжил. — Не устаканится, если им не помочь.
Все, кто был на КП, подняли головы, посмотрели на схему, потом на меня…
— Мне нравится эта планета. Нравятся эти станции. Нравятся верфи. На них, кстати, уже почти собраны шесть малых ударных кораблей класса «тарантул» и два точно таких, как у нас, УБК. И доки мне тоже нравятся. И то, что внизу, в лагерях, прямо сейчас бездельничают двадцать тысяч наших парней, мне кажется несправедливым. Я бы с большим удовольствием пристроил их к настоящему делу. Но с этой задачей мне одному не справиться. Такие вот, понимаешь ли, загогулины…
— Идея хорошая, но мы не потянем, — покачал головой капитан Лайерс.
— Почему?
— Одним кораблём, без истребителей, без тыловой базы… Нет, экселенц. Это фантастика… Хотя… — он снова взглянул на карту. — Вот если бы мы прихватили дежурную станцию и вырубили ретрансляторы дальней связи, тогда — да, шанс действительно был бы. Но опять же, без базы подскока и трёх-четырёх кораблей огневой поддержки это бессмысленно… Ну, если только схитрить…
— Схитрить? Как?
— Войти в систему, прикинуться, что свои, пристыковаться, а дальше штурм и зачистка. Но даже и так мы сильно рискуем. Если противник решит уничтожить реакторы, помешать ему мы не сможем и вместо боевой станции получим лишь груду металлолома…
— И ретрансляторы вырубить не успеем, — поддакнул десантнику специалист по ГРЭБ…
На несколько секунд в помещении повисло молчание. Я почесал затылок, повертел схему туда-сюда, хмыкнул…
— Ладно. Стыковку и вход на станцию я обеспечу. То, что противник ничего не сломает — тоже. А теперь мне нужны ваши соображения, как отключить ретрансляторы и быстро взять под контроль доки и верфи…
Глава 4
В императорском бункере герцог Галья чувствовал себя неуютно. От ощущения полной оторванности от мира не спасали ни комнаты релаксации, ни показная роскошь, ни имитирующие окна голоэкраны. Мощный (около трёх тысяч тян) пласт земли и заполненный специальной пеной ствол шахтного спуска отсекали бункер и всех находящихся в нём настолько надёжно, что даже преступники, осуждённые на пожизненное, могли бы считать, что им сказочно повезло, что они угодили в обычную одиночную камеру, а не в этот шикарный склеп для властителей.
Комфорт или безопасность?
С обычными гражданами эта дилемма решается легко и непринуждённо.
Если становится страшно, убавим немного первого, добавим второго, и живём как живётся. А когда страх проходит, убавляем второе, добавляем первое и вновь начинаем жить, словно ничего не случилось.
С сильными мира сего этот фокус, увы, не проходит. К счастью или несчастью, нужный им индекс комфорта, как и условия безопасности, во много раз выше, чем у простых обывателей.
Дарий Галья́ простым обывателем не был. Поэтому, как бы он ни хотел остаться в рамках привычного, ответственность перед державой и обществом вынуждала его забывать о комфорте и выбирать безопасность. И он хорошо понимал, что из тысяч других только это убежище под главной государственной резиденцией могло гарантировать стопроцентную конфиденциальность…
Гость, которого регент принимал здесь три дня назад, настаивал именно на полной конфиденциальности — чтобы никто, никогда и ни единым словом…
Разговор состоялся. Беседа шла один на один, и если бы о её сути узнал кто-то третий, наверное, это стало бы катастрофой. Причём, не только для регента, но и для всей Империи. Гражданская война не оставила бы от неё и камня на камне…
Сегодня такая секретность уже не требовалась, но разговаривать тет-а-тет в бункере было гораздо удобнее, чем во дворце…
— Какие новости из провинций? — небрежно поинтересовался герцог у нервно оглядывающегося Гильермо.
Раньше помощник в убежище не бывал, и наблюдать за его реакцией оказалось весьма любопытно. Тем более что о способе проникновения в это место он мог только догадываться. Перед «прыжком» хозяин приказал ему завязать глаза, а когда они очутились в бункере — приказал развязать. Прибор, похожий на бластер с расширяющимся воронкой стволом, герцог никому не показывал. Что это и как действует, знали лишь императоры. Ну, или те, кто их замещал. Временно, до совершеннолетия…
— Пока ничего особенного, экселенц. Правящие дома ещё не определились, остальные ждут их реакции.
— Это понятно, — отмахнулся герцог. — Я спрашиваю о другом. О главном. Можешь, кстати, не шифроваться. Говори всё как есть, тут нас никто не услышит.
— Да, экселенц. Я понимаю, — помощник негромко прокашлялся и принялся говорить.
Он говорил долго, минут, наверное, сорок.
Дарий его внимательно слушал, делал мысленные пометки, вникал в детали, уточнял подробности и снова и снова задавался вопросом: всё ли он сделал правильно, нет ли в его плане ошибки? Герцог прекрасно знал, что идеальные планы встречаются лишь на бумаге и в головах у планирующих. Реальность же непредсказуема. Жизнь, как обычно, вносит свои коррективы, исполнители оказываются недостаточно компетентными, противник сильней и хитрее, а про изначальные вводные вдруг выясняется, что они опираются не на факты, а на досужие домыслы и веру в непогрешимость начальства.
